— Я буду счастлива умереть рядом с тобой, — сказала однажды Алисия.

— Я тоже, — ответила ей Элайза.

Этой ночью они снова спали втроем. Элайзе снилось, что все закончилось, и они выжили, и вернулись в резервацию. Она как наяву видела Аню, бегущую к ним навстречу, и Эйдена, у которого почему-то было перевязано плечо. И когда рядом раздался голос Октавии, Элайза подумала, что это лишь продолжение сна.

— Эй, героическая тройка. Пора вставать и валить отсюда. Нас ждет много работы.

Она открыла глаза и не поверила тому, что увидела. Прямо над ними стояли Октавия, и Линкольн, и опирающийся на палки Вик. Их лица были худыми и грязными, и по этой грязи дорожками стекали слезы.

— Лекса, — Элайза затормошила ее обеими руками. — Лекса, господи, просыпайся! Они нашли нас! Мы спасены, Лекса!

Но тело в ее руках оставалось неподвижным, а глаза — закрытыми.

И словно камнем по голове ударило воспоминание: вот они отпивают из канистры дневную норму, но Лекса как будто только смачивает губы, не позволяя себе глотать. Элайза ругает ее и в следующий раз внимательно следит за ее горлом.

Вот Лекса все чаще спит днем, и лицо ее становится все более худым, и скулы выступают сильнее и сильнее. Она просыпается и встает первой, и когда Элайза и Мерфи приходят в кладовую, она выдает им их порции еды и говорит, что давно поела и сыта.

— Лекса… О, господи, Лекса!!!

Десять лет спустя

— Приветствуйте командующего Нового мира!

Пятьдесят пять человек одним движением опустились на колени, глядя, как в зал Ассамблеи входит командующий. Худосочный юноша со светлыми волосами, небрежно растрепанными на голове, с легкой уверенной походкой и идеально ровной спиной.

— Садитесь, — сказал он, устраиваясь на возвышении. — Нам предстоит многое обсудить.

После нескольких секунд шорохов и легкого шума, все заняли свои места. Кларк наклонилась к Лексе и шепнула ей на ухо:

— Ничего не напоминает?

Лекса спрятала усмешку и погрозила пальцем. Она заметила, что командующий смотрит на них, и изобразила пальцами жест извинения.

— Послушаем, что нам расскажет лидер клана Сопротивления.

Истэка поднялся на ноги и начал говорить.

— Командующий, за последний месяц мы завершили зачистку Невады полностью. Предлагаю продолжить путь в сторону Мексики, мы располагаем всеми ресурсами, чтобы успешно провести миссию.

— Что насчет Лос-Анджелеса? — спросил командующий.

— Восстановление идет медленно, но об этом лучше расскажет лидер Люмена.

Истэка сел, и вместо него с места поднялся Линкольн. Он склонил голову перед командующим, но тот жестом предложил ему говорить.

— Нам не хватает людей, — сказал он. — Десять тысяч человек — слишком мало для огромного города, командующий. Прошу выделить еще столько же, и тогда мы закончим восстановление центра к рождеству.

Командующий задумался. Он посмотрел на стоящего рядом советника.

— Что скажешь, Мерфи?

— Если Линк говорит, что ему надо десять тысяч человек, то я бы дал их ему, командующий. Вы только посмотрите на этого мужчину: разве ему можно отказать?

Зал Ассамблеи содрогнулся от всеобщего хохота. Командующий, смеясь, покачал головой:

— Ты прав, Джон. Даже я бы не рискнул отказывать Линкольну.

После этого обсудили возможности открытия новых торговых путей между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско, поговорили об отправке группы поддержки в Лас-Вегас и о расширении на север.

Было видно, как за эти годы помолодела Ассамблея: среди участников было немало детей, закончивших обучение у Кэнеонаскэтью, и много молодых мужчин и женщин, присоединившихся к Новому миру в первые годы поиска выживших.

По переписи, проведенной в прошлом году, получалось, что в городах Нового мира насчитывалось уже больше двухсот тысяч человек. Командующий, которого давно привыкли называть Энэпеем, управлял твердой рукой: он многому научился у Анимигабовиквэ и не гнушался обращаться за советами к старшим.

Когда Ассамблея закончилась, он встал на одно колено, а следом за ним это сделали и все остальные.

— Почтим память тех, кого больше нет с нами, — глухо сказал он привычные слова. — Они погибли для того, чтобы мы могли жить, и мы делаем все для того, чтобы они нас помнили.

Кларк и Лекса застыли, держась за руки. Они, как и каждый в этом зале, вспоминали тех, кого потеряли за время войны и время восстановления. И незримо с ними рядом появлялись люди: хмурая и верная Индра, отважная Рейвен, сильный и крепкий Беллами, весельчаки Джаспер и Монти, и многие, многие другие, сложившие головы ради Нового мира.

— Сделаем так, чтобы вы нас помнили, — эхом пронеслось по залу Ассамблеи.

Люди начали расходиться, а Кларк и Лекса подошли к Энэпею. Верный Мерфи улыбнулся им и обнял обеих сразу:

— Привет, ветераны ядерной войны. Какие планы на вечер?

— Вечером собираемся у Линкольна и Октавии, — вместо них ответил Энэпей. — Вик и Атом уже приехали, Маркус прибудет через пару часов, а Йонаса и Истэку я попросил задержаться до завтра.

— А что насчет Анимигабовиквэ? — спросила Лекса.

— Она все еще в резервации, возится с учениками, но сегодня прибыл гонец от нее, чтобы передать нам это.

Энэпей кивнул Мерфи, и тот достал из кармана тяжелый камень. Держа его на ладонях, он развернул камень так, чтобы всем была видна надпись:

«In hoc signo vinces».

— Под этим знаменем ты одержишь победу, — дрогнувшим голосом сказал Энэпей.

И еще очень долго они стояли, склонив головы перед камнем, на котором были написаны слова, однажды вдохновившие их на то, чтобы сражаться до самого конца.

***

Они вернулись домой только поздней ночью. Никак невозможно было расстаться с друзьями, и слишком много было тем для разговоров, и слишком много радости, и много объятий.

Радостно было видеть, как Линкольн заботливо обнимает Октавию, а та привычно хвастается новыми шрамами, полученными на полях сражений. Славно было смотреть на постаревшего Маркуса, женившегося несколько лет назад и откровенно гордящегося недавно рожденным сыном. И Вик, опирающийся на палку и с трудом стоящий на ногах, остался все тем же — неунывающим циником, преподающим курс инженерии и обожаемым студентами в Первом Университете Нового мира. И Атом — простой незаметный парень, готовый всегда прийти на помощь — сумел пережить случившееся, и стать верным помощником Вика, и создать собственную семью, и по-прежнему улыбаться так, что на душе от этой улыбки становилось теплее и легче.

Из девяноста девяти людей, выпущенных десять лет назад из бункера, в живых осталось только пятеро. Но эти пятеро сегодня были здесь и, как и раньше, готовы были отдать что угодно за дружбу, за верность, за радость подставить плечо, за счастье назвать присутствующих своими друзьями.

— Когда планируешь ехать? — спросила Кларк, входя в дом и вешая куртку на крючок в прихожей.

— Завтра. Мы слегка засиделись, ты не находишь?

Кларк засмеялась и поцеловала Лексу, обняв ее за шею и прижавшись лбом ко лбу, на котором уже появились узкие полоски морщинок.

— Три дня дома — и мы уже засиделись? Твоя неугомонность когда-нибудь сведет меня с ума.

— А меня сводишь с ума ты, — улыбнулась Лекса.

— До сих пор?

— Всегда.

Наутро Кларк собрала в рюкзак вещи, а Лекса заправила мотоцикл. Убирая мечи в ножны за спиной, она на секунду замерла.

— Что такое? — спросила Кларк.

— Я счастлива, знаешь? Я наконец-то полностью счастлива.

Они давно забыли ужасные дни, когда жизнь Лексы висела на волоске. Забыли, как Розмари качала головой, меняя капельницы, как Кларк ни на секунду не выходила из палаты, держа в своих руках слабую ладонь.

Забыли, как трудно было в первые месяцы: едва набравшись сил, Лекса принялась вмешиваться в руководство, и ссорилась с Аней, и отмахивалась от Кларк, и почти не смотрела на Эйдена, когда тот приходил к ней за советом.

Все это было в далеком прошлом, а в настоящем остались только они — разъезжающие на мотоцикле по бывшим Соединенным Штатам Америки, а ныне — по Новому миру — в поисках выживших. В настоящем остались они — отвечающие только друг за друга, и отдающие приказы только друг другу, и принимающие решения только вместе, и только одни и те же.