– Прощай, друг, – стягивая рюкзак и проверяя его содержимое, поблагодарил Леонид.
Теперь он был обладателем полного цинка двенашки, двух ИРПов и универсальной аптечки.
Сзади раздались шаркающие шаги. Обернувшись, Погорелов увидел еще двоих явно мертвых бойцов, которые, утробно урча, бодро направлялись к нему. На их упокоение ушло четыре пули: первого он уложил с одного выстрела, а вот второй пошатывался, и две пули ушли в никуда, поскольку прапорщик инстинктивно целился в голову.
Глянув вниз лестничного пролета, Леонид присвистнул: здесь ему не спуститься – наверх медленно поднимались десятка два бойцов, перемазанных в крови. Нет, конечно, можно было в них пострелять, но так никакого боекомплекта не хватит. Тут в округе несколько подразделений, и, если все такие же не слишком живые, против него будет около тысячи вполне бодрых мертвяков.
Развернувшись, Погорелов пошел дальше по коридору, в тридцати метрах находилась еще одна лестница, кто-то пробил насквозь весь этаж, чтобы иметь возможность передвигаться по дому, не бегая из подъезда в подъезд.
Кое-как дойдя до угла, Леонид выглянул на лестничную площадку. Ни живых, ни мертвых. Спустившись вниз с максимальной предосторожностью, прапорщик выглянул из-за угла и осмотрел этаж. Ничего, только начисто объеденные костяки, много, не меньше десятка. Вокруг валяется оружие, разорванные окровавленные тряпки – все, что осталось от разгрузок и формы.
Проблему с вооружением Погорелов решил, теперь боеприпасов ему хватало, и нужда искать снаряжение погибших товарищей отпала. Теперь надо двигать к КП бригады и надеяться, что там кто-то уцелел. Выскользнув через дыру в толстенной бетонной стене, которую пробила вражеская ракета, Леонид обошел дом и чуть не рухнул, прямо на него перлись одетые в общевойсковой камуфляж бритые парни. У многих с груди на тройнике свисало оружие. Сразу было понятно, что никакой жизнью тут и не пахло. Все в кровище, глаза мутные, кто бредет, кто ползет. Один из них увидел Погорелова, сделал стойку и гораздо бодрее и быстрее похромал в его сторону.
Леонид даже не стал в него стрелять, а просто развернулся и бросился прочь. Мертвяков, которые топали следом за тем, кто его заметил, было не меньше батальона, патронов перебить их всех у прапорщика не хватило бы. Справа от дома стоял натовский сгоревший танк – новое поколение «Леопардов», тяжелая и хорошо защищенная машина, которую ребята из соседней роты сожгли четыре дня назад. Вот в нем и укрылся Леонид. Мертвяки его потеряли и медленно брели дальше, куда-то к позициям немцев. Если против нас действительно использовали биологическое оружие, то вскоре гансы покосят из пулеметов этих тихоходных зомби и пойдут в наступление.
Прапорщик довольно удобно разместился в танке. Экипаж сгорел вместе с машиной, но европейцы вытащили своих погибших, когда два дня назад взяли дом. Саму технику оттащить назад не успели. Так он и стоял в подворотне.
Прошло пять минут, потом еще пять, а никакой стрельбы так и не началось. Мертвяки шли и шли. Через дыру в броне Погорелов прекрасно видел, как зомби миновали улицу, чуть притормозили на набережной и тронулись к мосту, который плотно охраняли немцы. Абсолютная тишина, ни одного выстрела. Хотя пулеметов там хватало. Два танка, врытых в землю прямо возле моста, тоже молчали. Похоже, ядовитый туман отравил всех, кроме него. Во всяком случае, именно такой вывод был наиболее вероятен.
А потом начали срабатывать противопехотные мины. Не получив распознавания «свой-чужой», они рвали в клочья сунувшихся на мост зомби, выкашивая их целыми отделениями. Как это ни странно, какой-то зачаток интеллекта у мертвяков остался, и они, развернувшись, побрели дальше по набережной.
Наконец поток мертвяков иссяк. Леонид выбрался из танка и медленно, от укрытия к укрытию, стал двигаться к КП бригады. Там могла сохраниться связь. В любом случае забетонированный бункер с оружием и складами гораздо предпочтительней, чем сидение в каком-нибудь подвале. Через двадцать минут такого движения прапорщик понял, что далеко не уйдет: голова раскалывалась, картинка перед глазами плыла, руки дрожали, тошнило – все признаки контузии. Похоже, ракета задела его гораздо сильнее, чем он думал. Причем самочувствие с каждой минутой ухудшалось.
День набирал обороты, солнце висело высоко, часы показывали, что время идет к десяти. Выходит, Леонид провалялся в доме не меньше семи часов, поскольку штурм начался в час ночи, взяли дом минут за двадцать.
Укрывшись за сгоревшим бэтээром, он стянул рюкзак, который теперь весил просто непомерно, достал аптечку и начал рыться в ней, выискивая таблетки, которые, стопудово, должны в ней быть. На солдатском языке они назывались «Умри, но сделай», спецразработка, после которой тяжелораненый боец мог пробежать кросс, стрелять, кувыркаться, не чувствовать боли. Они не дарили вечную жизнь, они помогали продлить ее на несколько часов, чтобы закончить земные дела.
Наконец, нащупав маленький тубус, Леонид выщелкнул из него крохотный шарик и проглотил его, в голове прояснилось. Но таблетка подействовала как-то не так, она не могла снять все симптомы, хотя должна была, вялость и тошнота остались, руки же перестали трястись. Стало гораздо легче. Но в душу Погорелова закралось сомнение, что все, происходящее с ним, последствия контузии. Похоже, на него так повлиял странный туман. Одних он убил, а вот его заметно ослабил.
Упаковав аптечку обратно, он закинул рюкзак за спину и рывками стал перебираться дальше, продвигаясь к штабу бригады.
За час Леонид преодолел последние два километра. Несколько раз он видел мертвяков. Много полегло народу этой ночью, и теперь они брели, непонятно куда и зачем. Хотя «зачем» понятно – они искали жратву. Пару раз в бинокль Погорелов видел, как зомби набрасывались на мертвые тела, уничтожая их подчистую. А еще он видел, что из дома, в котором располагалась огневая точка, прямо со второго этажа выпрыгнул боец, почему-то только в куртке и в ботинках, но без штанов. Он сиганул вниз метров с пяти прямо на голову мертвяку. Похоже, своей массой он сломал тому позвоночник, поскольку жертва даже не отбивалась, после чего начал рвать его на куски, а остальные зомби прыснули от него прочь, как мальки от щуки. Разглядеть его нормально не получалось, но Леониду показалось, что этот мертвяк изменился – его челюсти стали мощнее, руки толще, да и сам он был похож на качка-переростка. Трапеза продолжалась минут десять, после чего мутант исчез за углом дома.
Последний квартал. Быстрая стычка с медленным и тупым мертвяком: выстрел из пистолета, и тот свалился, не дойдя до прапорщика метров пять. До штаба бригады осталось обогнуть всего пару домов, когда там вспыхнула ожесточенная перестрелка. Стреляли рядом с КП не меньше десятка стволов. Мертвяки, которые кучковались где-то во дворах городской застройки, тут же направились на громкий звук. Их было не так уж и много – примерно пятнадцать, – да и тормознутые все, для нормальных бойцов никакой проблемы.
Леонид медленно пошел следом. Но если он сразу планировал выход на точку, то теперь его планы изменились. Пистолет привычно лег в руку, дверь подъезда, в котором размещался опорный пункт, скрипнула. Поднявшись на десяток ступеней, он почти дошел до площадки первого этажа, как на него бросился мертвяк, уже измененный – быстрый, резкий, сильный. Пригнувшись, он прыгнул и, сбив с ног прапорщика, покатился с ним по лестнице. В полумраке подъезда ни черта не видно, пистолет улетел в сторону, автомат был придавлен тварью, которая навалилась на Погорелова, стараясь перегрызть ему горло.
Мутант хоть и был быстрым и сильным, но оказался на диво тупым. Как выходить из такого захвата, Леня помнил еще по тренировкам рукопашного боя. «Только бы не укусил, только бы не укусил», – металась в мозгу навязчивая мысль. Он выгнулся и буквально перебросил монстра через себя, тот послушно сделал кувырок и скатился по ступеням, очень быстро вскочил, но автоматная пуля оказалась быстрее. Угодила она в сердце, и тварь рухнула, как подкошенная. Вторая пуля снесла верхушку черепа. Отряхнувшись и пошарив фонариком, Погорелов нашел пистолет. Сердце стучало, как после кросса, пытаясь выломать ребра. Спина болела, когда мутант его свалил, он приземлился на какой-то небольшой камень. Матюгнувшись про себя, Погорелов посветил на труп твари, та лежала лицом вниз. Верхушка черепа начисто снесена, а вот на затылке, ближе к шее, был непонятный нарост. Находка заинтересовала спецназовца, его просто потянуло к этой аномалии. Спустившись, Леонид присел рядом, внимательно разглядывая ее. Мертвяк был совершенно неправильный: из одежды – только майка, когда-то белого цвета, а теперь бурая от грязи и крови. От лица почти ничего не осталось, пуля вошла в правый висок, вырвав часть черепа, но Леонид и так его хорошо разглядел, это существо когда-то было человеком, но преобразилось: мощные когти на пальцах, мышцы, развитые челюсти. Он походил на того, который недавно завалил мертвяка. Но больше всего прапорщика заинтересовал нарост на затылке. Присев и подсвечивая фонариком, закрепленным на разгрузке, Погорелов достал нож и потыкал в край. Нарост оказался очень прочным. Попробовал порезать – ничего не вышло, но лезвие кинжала соскользнуло и угодило в вогнутую линию, которая делила нарост на дольки. И вот там оно почти не встретило сопротивления, а легко вошло в костяную луковицу.
