© Каменистый А., Шарапов К., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Леонид Погорелов быстро выглянул в выбитое окно. Ни черта не видно, все затянуто густым белым туманом, от которого странно несет кислятиной. Прапорщик устало опустился на залитый кровью пол, отпихнув ногой немецкую штурмовую винтовку. Он ласково погладил свой «ТКБ» – отличный автомат, поступивший на вооружение армии Московской Империи всего полтора года назад, как раз перед вторжением. Надежный, легкий, с мощными боеприпасами 12,7×55, которые прекрасно справлялись с натовскими бронниками высшего класса защиты. Сменив магазин, он снова провел ладонью по укороченному штурмовому автомату, сделанному по системе «Булл-пап». Встав в полный рост, Леонид внимательно осмотрел комнату. В доме было тихо. Из девяти бойцов, которые при поддержке пехотной роты пошли на штурм, осталось всего трое. Сейчас они где-то на этажах ждут подхода основных сил.

Прапорщик нагнулся и вытащил из груди немца свой нож – отличный, кованный им самим «Каратель» – обоюдоострый кинжал с лезвием в двадцать пять сантиметров и рукоятью, сделанной из кожаных толстых колец. Вытерев лезвие об одежду ганса, он вернул клинок в ножны. Дом, который его диверсионный группе удалось захватить с большими потерями, выбив из него отделение немцев из натовского легиона, стоял настолько удачно, что позволял контролировать всю набережную и переправу, именно поэтому уже раз двадцать переходил из рук в руки. Сколько трупов вокруг валялось, никто и не считал. А туман все густел. Странно, подкрепление уже должно быть здесь. Пехтура стояла всего в ста метрах отсюда, и теперь, когда пулеметы и противопехотные мортиры, которые гансы затащили на шестой этаж, им не мешают наступать, неплохо было бы занять объект. Если натовцы сейчас пойдут в контратаку, Леониду Погорелову с тремя бойцами дом не удержать.

На лестнице послышались шаги, и на этаж взлетело сразу человек десять. Они разворачивали чужие пулеметы, перетаскивая их от амбразур на противоположную сторону. Спустя минуту появился и лейтенант, которому теперь предстояло командовать обороной дома.

– Гребаный туман, ни черта не видно, и воняет кислятиной. Как думаешь, прапорщик, что это? Может, какое-то новое оружие? Уроды из НАТО на все готовы, чтобы стереть нас с лица земли.

– Да не, непохоже, – отмахнулся Леонид. – Ты мне лучше, старлей, скажи, сколько у тебя тут народу? Хватит дом удержать? Поскольку гады скоро полезут, а у меня бойцов нет его снова отбивать.

– Жалко ребят, видел я, как твои вояки погибших в рядок укладывали на первом этаже. А к вопросу твоему – не боись, не отдадим. Полнокровная рота у меня, все обстреляны. Оружия и боеприпасов на неделю осады. Танки они сюда не подтащат, разве что артиллерией снесут. Но домина крепкая, это тебе не фанерный, сборный, задолбаются долбить бетон.

– Экий ты бравый, лейтенант, – усмехнулся Погорелов. – Дом уже полгода по рукам гуляет, кого в нем только не было: и немцы, и румыны, и французы, и поляки. Я его уже дважды брал. Эти уроды уже год воюют, ты их шапками не закидаешь, и есть у них парни, которые умеют глотки резать не хуже, чем я. Ты связь со штабом наладил? А то ведь они по привычке в шесть утра начнут его долбить артой.

– А нет связи, – обидевшись на отповедь, зло бросил летеха. – Вообще нет никакой. Посмотри, может, на твоем спутнике есть?

Леня откинул защитный чехол на рукаве и принялся копаться в командирском планшете. На то, чтобы понять, что связь отсутствует, ушло меньше минуты. Он видел всех своих бойцов: и мертвых, и живых, видел по каналу «свой-чужой» парней лейтенанта, но спутники, дававшие связь с бригадой, штабом и артой, просто исчезли, словно и не существовали вовсе.

– Твою ж мать! – охарактеризовал ситуацию Погорелов. – Как им удалось наши спутники заглушить, не было у них таких технологий!

– Спроси что попроще, прапорщик, – хмыкнул лейтенант. Он уже успел устроиться у окна рядом с трупом немца и пытался что-то разглядеть в тепловизор, совмещенный с биноклем. – Ни хрена не вижу, что там, – сообщил он.

Именно в этот момент ответили немцы – откуда-то из-за реки прилетели две тактические малые ракеты. Дом качнулся, пол заходил ходуном, и Погорелов вместе со всеми, кто был на этаже, полетел вниз.

В себя он пришел к девяти утра. Голова гудела страшно. Шлем, конечно, смягчил удар, но… Рядом валялось перерубленное напополам бетонной плитой тело лейтенанта, а вот дальше… Дальше творилось что-то странное: незнакомый боец в обычном общевойсковом камуфляже сидел над трупом товарища и рвал его на части, рвал и жрал куски мяса, с которых лилась кровь. Вообще, обломки были обильно залиты кровью.

Леонид редко страдал сомнениями, жизнь научила командира группы диверсионных и разведывательных операций верить своим глазам, и, если он видел, что человек ест человека, значит, чтобы не съели тебя, надо угрозу устранить. Его рука медленно потянулась к поясной кобуре, в которой дремал спецпистолет «Таран», созданный для разведывательных и диверсионных подразделений, пятнадцатизарядный, со встроенным глушителем и довольно мощным патроном, способным пробить любой защитный шлем, что отечественный, что натовский. Прапорщик не успел сменить после боя магазин, но точно помнил – там должны остаться три патрона. Дистанция до «жруна» была смешная – метров семь. Тихонько лязгнул затвор, легкий хлопок, и бронебойная пуля разнесла голову каннибала.

Превозмогая головную боль, Погорелов поднялся на ноги, его шатало, автомат болтался на груди, очень хотелось пить, тошнило. Вокруг царила абсолютная тишина. Достав из подсумка глушитель, Леонид навернул его на ствол автомата, теперь «ТКБ» будет стрелять, издавая звук не громче, чем легкий хлопок в ладоши. Только надо боеприпасами разжиться, у него осталась всего половина БК, штурм дома дался дорого. Сейчас он на втором этаже, трупы ребят на первом, значит, там же свалено их оружие.

Шатаясь, он подошел к только что застреленному «жруну». От головы мало что осталось – пуля вошла в затылок, деформировалась о шлем, пробила череп и вышла с другой стороны, вынеся половину лица. Это только в кино получается аккуратная дырочка в виске, в реальности – с одной стороны маленькое входное, с другой вырван кусок размером с кулак культуриста. Где-то вдалеке прогрохотали выстрелы, началась перестрелка, но сейчас Леониду ничего не угрожало, расстояние до стрельбы он определил примерно в два километра.

Он снова опустил глаза, труп солдатика был серьезно обглодан, спятивший дружок сожрал не меньше четверти. Чем дальше, тем страшнее… Было что-то неправильное, сюрреалистичное во всем окружающем. Неужели на людей так подействовал туман со странным кислым запахом? Могли бойцы настолько обезуметь? Может, прав был летеха и это какое-то хитрое оружие? Напустили на позиции противника, те нюхнули тумана и начали друг друга жрать. Потом останется добить выживших – и все, город стоит, а вокруг никого. Погорелов напряг память, где-то он видел подобный сюжет, в каком-то западном фильме про могучую корпорацию. Как там она называлась? «Зонтик»?

Вскинув автомат к плечу, Леонид двинулся к лестнице и на площадке нос к носу столкнулся со Звонаревым. У того было объедено пол-лица, отсутствовал глаз, не хватало руки, но он молча стоял и смотрел на Погорелова мутным нечеловеческим взглядом, урча, как довольный кот, только громче, гораздо громче. То, что человек напротив мертв, прапорщик осознал за долю секунды. То, что его старый друг все-таки жив и ничего хорошего от него ждать нельзя, было еще очевиднее. Колян как-то быстро шагнул к нему, стараясь ухватить оставшейся рукой за разгрузку, но тут же упал, тяжелая бронебойная пуля просто снесла ему голову.

Погорелов присел рядом с трупом и обшарил подсумки. Его добычей стали две усиленные осколочно-фугасные гранаты для подствольника, три полных увеличенных магазина на 45 патронов и рюкзак, в котором нашелся двойной БК: здоровенный Звонарев числился штатным «мулом» команды и таскал на себе весь запас и сухпай.