Сам Раевский атаковал фронтальную позиции французов 3 полками в лоб. Смоленский пехотный полк, наступая по дороге, должен был овладеть плотиной. Два егерских полка (6-й и 42-й) в рассыпном строю обеспечивали наступление на плотину. В ходе атаки колонну Смоленского полка в правый фланг опасно контратаковал батальон 85-го французского полка. Командир Смоленского пехотного полка полковник Рылеев был тяжело ранен картечью в ногу. В критический момент боя Раевский лично возглавил атаку, повернул колонну и отбросил французский батальон за ручей.

Очевидец боя, барон Жиро из корпуса Даву, так рассказал о его начале: «Налево у нас был Днепр, берега которого в этом месте очень топки; перед нами находился широкий овраг, в глубине которого протекал грязный ручей, отделявший нас от густого леса, и через него перекинут был мост и довольно узкая плотина, устроенная, как их обыкновенно делают в России, из стволов деревьев, положенных поперек. Направо простиралось открытое место, довольно бугристое, отлого спускавшееся к течению ручья. Вскоре я прибыл к месту, откуда наши аванпосты перестреливались с неприятельскими, выставленными по ту сторону оврага. Одна из наших стрелковых рот поместилась в деревянном доме у въезда на плотину, проделала в нем бойницы и сделала из него таким путем нечто в роде блокгауза, откуда стреляли по временам во все что показывалось. Несколько орудий были поставлены наверху оврага так, чтобы стрелять ядрами и даже картечью в неприятеля, который попытался бы перейти его. Главные силы дивизии были построены в открытом месте направо от дороги и налево примыкали к дивизии Компана. <…> До десяти часов ничего не произошло серьезного, так как неприятель почти не показывался; но в этот именно час мы вдруг увидали выходящими из лесу и сразу в несколько местах, весьма близких друг от друга, головы колонн, идущих сомкнутыми рядами, и казалось, что они решились перейти овраг, чтобы добраться до нас. Они были встречены таким сильным артиллерийским огнем и такой пальбой из ружей, что должны были остановиться и дать себя таким образом громить картечью и расстреливать, не двигаясь с места, в продолжение нескольких минут; в этом случае в первый раз пришлось нам признать, что русские действительно были, как говорили про них, стены, которые нужно было разрушить».

Подвиг солдат Раевского под Салтановкой. Художник Н. С. Самокиш. 1912 г.

К полудню к месту боя прибыл маршал Даву и взял командование на себя. Все попытки французов обойти отряд Раевского оставались безуспешными. Известный историк Е. В. Тарле писал: «23 июля Раевский с одним (7-м) корпусом в течение десяти часов выдерживал при Дашковке, затем между Дашковкой, Салтановкой и Новоселовым упорный бой с наседавшими на него пятью дивизиями корпусов Даву и Мортье». В наиболее тяжелый и, казалось, безвыходный момент боя у деревни Салтановка, генерал Раевский взяв за руки своих двоих сыновей, старшему из которых, Александру, едва исполнилось семнадцать лет, и пошел с ними в атаку. Сам Раевский это опровергал – его младшему сыну было всего одиннадцать, но сыновья действительно находились в его войсках. Тем не менее героизм генерала поднял колонны русских солдат, а имя генерала после этого боя стало известно всей армии.

Оборона Смоленска. Художник П. А. Кривоногов. 1966 г.

На следующий день Даву, укрепив позиции, ожидал нового нападения. Но Багратион, видя невозможность прорыва через Могилев, переправил армию через Днепр и форсированным маршем двинулся к Смоленску. Когда Даву наконец спохватился, 2-я армия была уже далеко. План Наполеона окружить русскую армию или навязать ей генеральное сражение не удался.

Николай Николаевич Раевский был, как и его прямой начальник Багратион, любимцем солдат. Поведение под Дашковкой было для него обычным в тяжелые минуты боя. Это не мешало Николаю I впоследствии оставить без малейшего внимания все ходатайства старого генерала за своего зятя, декабриста Волконского. Войско Раевского ничуть не уступало своему командиру. Вот что доносил скупой на похвалы Раевский своему начальнику Багратиону после битвы между Салтановкой и Дашковкой: «Я сам свидетель, что многие офицеры и нижние чины, получив по две раны и перевязав их, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно выхвалить храбрости и искусства артиллеристов: все были герои». В. А. Жуковский так воспел этот подвиг:

В память о бое при Салтановке была воздвигнута часовня-памятник. Сегодня она отреставрирована. Красивая легенда о храбром генерале Раевском, который впереди войск вел в бой своих сыновей, отражена в написанной в 1912 г. картине художника-баталиста Н. С. Самокиша.

3 августа 1812 г. армия Багратиона соединилась в Смоленске с армией Барклая-де-Толли. Началось знаменитое смоленское сражение. Наполеон решил зайти в тыл Барклаю, обойдя его левый фланг с юга, для чего форсировал Днепр западнее Смоленска. Здесь на пути авангарда французской армии оказалась 27-я пехотная дивизия генерала Д. П. Неверовского, прикрывающая левый фланг русской армии. Наполеон послал против 8-тысячной русской дивизии 20-тысячную кавалерию Мюрата. Упорное сопротивление, оказанное дивизией Неверовского под Красным, на целые сутки задержало наступление французов на Смоленск и дало время перебросить к городу корпус генерала Раевского. В первый день сражения под Смоленском его корпус практически один героически оборонял город от превосходящих сил Наполеона, а на следующий день его войска были заменены корпусом генерала Дохтурова. Угроза полного разгрома русской армии была предотвращена. Впереди было легендарное Бородино.

29 августа командование русской армией принял Михаил Илларионович Кутузов. 7 сентября в 120 км от Москвы на Бородинском поле под его руководством было дано сражение, ставшее центральным событием всей войны. В центре расположения русской армии возвышалась господствующая Курганная высота. Именно ее было доверено защищать 7-му корпусу генерала Раевского, а в историю она вошла как «батарея Раевского». В знаменитом романе Л. Н. Толстого «Война и мир» мы читаем: «Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем lagrande redoute, la fatale redoute, la redoutedu centre (большого редута, рокового редута, центрального редута) место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции. Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами месте стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов. В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении».

Отказ пленного русского генерала П. Г. Лихачева принять шпагу из рук Наполеона. Хромолитография А. Сафонова. Начало XX века.

Действительно, в ходе битвы после захвата багратионовых флешей основная борьба развернулась за центр русской позиции – батарею Раевского, которая в 9 и 11 часов утра подверглась двум сильным атакам противника. Во время второй атаки войскам Э. Богарне удалось овладеть высотой, но вскоре французы были выбиты оттуда в результате успешной контратаки нескольких русских батальонов, возглавляемых генерал-майором А. П. Ермоловым. «Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля. Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более», – писал Л. Н. Толстой.