- Тебе я не лгал никогда, и ты это хорошо знаешь, – тихо прошептал волк и погладил когтистой лапой холодный мрамор, – ты оставил меня, совсем не научив, как жить без тебя. Не пустил к себе, когда я умолял. И мне пришлось с этим жить. Пришлось учиться быть, и ты знаешь, как это было. А потом появился он, и, знаешь, он совсем не похож на тебя. Видят Боги, Иви, я так долго искал тебя, что казалось, наконец, нашел. В нем, но в очередной раз ошибся. За это я ненавидел его порой так сильно, что готов был разорвать. Если бы не Маркус с Ди, я бы так и сделал. А теперь он держит меня...

Золотые глаза закрылись, и голос дрогнул. Холод ветром коснулся меха и, скользнув по волчьей морде, засвистел в пустых арках. Кружа темные опавшие лепестки цветов и поднимая снежинки. Когти прошлись по мраморным узорам, безуспешно пытаясь почувствовать давно уже утраченное тепло.

- Отпусти меня... Иви... Я так давно был мертв, что успел позабыть, как бывает иначе. Устал, Иви... Пожалуйста, отпусти меня... Отпусти к нему... Позволь мне снова жить.

Звезд за облаками больше не видно, и снег все больше усиливается. Ветер вовсю гнет голые ветви деревьев и опасно завывает под крышами. Холод морозцем скрипит на стеклах окон и проникает под самую кожу. Метель ходит по пустым улицам и забирается даже в маленькую щель. Но здесь, в галерее с белоликими ангелами, она словно застывает. Из дикой необузданной стихии превращаясь в тихое холодное прикосновение и еле слышный нежный шепот до боли знакомого голоса. Он слушает, зажмурив глаза и тяжело дыша. Чувствуя, как сердце в груди разрывается в клочья, зная, что это в последний раз.

- Моя любовь...

- Моя Луна...

У Алана теплые руки и волосы пахнут горькой полынью. Его губы касаются шеи и шепчут полусонно:

- Ты совсем замерз.

Он обнимает крепко и, закинув ногу на бедра альфы, почти ложится на него. Положив голову на грудь и потянув на них одеяло. Он слышит тихий голос своего волка и снова засыпает под завывание ветра...

*

В Международном аэропорту Глазго люди все так же спешат встретить и проводить. Сдать багаж, пройти регистрацию и ждать своего рейса. Выпить чашку горячего кофе, позвонить друзьям, родным, любимым и обещать вернуться вовремя. Обнимать крепко и, похлопав по плечу, сказать, что будут скучать. Смеяться громко и рассказывать об удачных каникулах, командировках и хвастаться о хорошо проведенном времени. Или спешить, отчаянно опаздывая и матеря чертовых бюрократов, зажавших визу. Аэропорт гудит и открывает сотню дорог для людей. У каждого здесь своя цель, свой путь. Но только один человек не спешит к своей дороге.

Он стоит в крепких объятиях мужчины с обезображенным шрамами лицом и, не замечая косых непонимающих взглядов, зарывается пальцами в завязанные в короткий хвост полуседые волосы. Прижимается губами к уголку теплых губ и, прикрыв глаза, глубоко вдыхает его запах. Стараясь впитать в себя, запомнить. Багаж уже сдан, и через десять минут его рейс, но ноги словно приросли к полу. Его не хотят отпускать, зло ворчат о том, что устроят тотальный пиздец, если одна белобрысая язва посмеет не вернуться. А он улыбается и закрывает излишне болтливый рот своим. Целует глубоко, влажно. Медленно смакует вкус и ласкает так, как никого и никогда прежде.

- Нас спалят? – невинно интересуется Салливан, оторвавшись от облизывающегося Кая.

- Все чисто, – хрипло произносит оборотень и по-звериному трется носом о щеку Алана, – здесь только обыкновенные люди. И не сбивай меня с мысли. У тебя время только до конца праздников. Потом я сам приеду за тобой.

- И у моего отца случится сердечный приступ от радости, когда он узнает, что его сынуля, как бы, Белая скво альфы местной стаи оборотней.

- Будто ты против быть моей скво, – язвительно ответил Кай.

- Будто ты меня спросил, – передразнил Алан и укусил за подбородок альфы.

- Ты хочешь, чтобы я тебя прямо здесь завалил, лио? – хрипло произнес Кай и сверкнул потемневшими глазами.

Судя по тому, как булькнул мимо проходящий какой-то мужик, шок окружающим они все-таки обеспечили. Только Алан отмахнулся от этой мысли и задал, наконец, вопрос, который мучил его уже очень давно.

- Почему «лио»? Что это вообще такое?

- Это на языке, на котором мой народ разговаривал во времена Первых Лун. «Хранящая Звезда», – не отрывая взгляд от удивленно распахнувшихся глаз, тихо ответил Кай, – мы верим, что когда умирают наши сердца, когда отчаяние заковывает наши души, а дороги теряются во тьме, она ведет нас. Исцеляет наши раны, возвращает свет нашим глазам. И в самый трудный час, слыша наш зов, приходит на помощь. Она хранит наши души и, когда приходит время уйти из этого мира, проводит в последний путь.

- Ваше чистосердечное признание принято, – хрипло прошептал Алан и накрыл улыбающиеся губы своими.

Он был настолько увлечен, что не сразу почувствовал, как крепкие руки защелкнули на шее длинную витую цепочку со старинным серебряным кулоном. С резкими узорами и небольшими перепончатыми крыльями. Когда же кожи коснулся холодный металл, Салливан вздрогнул и, отстранившись, удивленно поднял к глазам кулон. Вертя его в руках и рассматривая кроваво-красный камень. Все больше убеждаясь в том, что красное подозрительно напоминает кровь.

- Ри, что это? – спросил Алан и нахмурился.

- Семьдесят капель благословения или... – взглянув в серо-голубые глаза, напряженно ответил альфа, – один глоток вечности.

- Осторожнее на оборотах, волчара – нервно рассмеялся Алан, – признание я уже получил, а это уже смахивает на предложение руки и сердца.

Улыбка медленно сползла с его лица и превратилась в шок, когда до него дошло, что это сейчас была совсем не шутка. Блондин нервно сглотнул и глубоко вздохнул.

- Это предложение руки и сердца, – пробормотал он, смотря на напряженно выжидающего альфу.

Алан криво улыбнулся и лениво протянул:

- Вечность – пока не знаю. А вот от благословения я бы не отказался, – обвив руками шею сжимающего его оборотня, Алан прошептал ему на ухо, касаясь губами мочки, – так что, благословите меня святой отец, ибо я грешен.

- Тебе еще долго придется вымаливать их, сын мой, – хищно оскалившись, хрипло прошептал Кай.

- Вернусь из Нью-Йорка, прикую вас к постели и буду вымаливать их до тех пор, пока вы мне не прочтете весь молитвенник наизусть, – зарычал Алан и набросился с новыми поцелуями на смеющегося альфу.

Видимо, рычал он громко, потому что стоящий рядом с ними пожилой священник трижды перекрестился и, пробормотав что-то о Геенне Огненной для таких извращенцев, поспешил убраться подальше. Алану было пофиг, Алан целовал своего любовника и был в полной нирване.

А после не мог оторвать взгляд от стеклянной стены аэропорта, твердо зная, что его волк все еще стоял там и не отрывал глаз от него. До самого взлета, и даже после, он не мог перестать дебильно улыбаться. Скрестив руки за головой и прикрыв глаза.

- Папа грохнет меня, когда все узнает, – абсолютно счастливо произнес он, – плевать! Помру счастливым!

Он еще не знал, что «счастье» утонет в таком же алом, что и семьдесят капель его любви, которую он так бережно держал в своих руках...

Комментарий к Это все серьезно (Часть 2) Скарлетт О'Хара* – главное действующее лицо романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром», написанного в 1936 году, один из наиболее известных женских образов американской литературы, ставший символом предприимчивости, темперамента и умения выживать.

Кардинал-епископ* – шесть епископов субурбикарных епархий и Патриархи восточнокатолических церквей.

====== Семьдесят капель твоей любви ======

Я охочусь на тени в темноте,

И двигаю дымящимися джунглями мира,

Либо, что-бы убивать или быть убитым,

Существами никогда не называемыми,

Я хотел бы отменить существование звезд,

Мерцающих спутников времени,

Орбитальные круги над головой

К фьючерсу, когда твоя любовь моя,