Она вдруг задумалась, что бы она сейчас испытывала, будь на месте Снейпа, скажем, Люпин. Точно так же дергалась бы от каждого звука и обмирала бы от ужаса, представляя себе худшее? К ее смущению, Ремус почему-то не вызывал в ней настолько острых эмоций. Хотя он ведь тоже немало рискует, выполняя задания Дамблдора по переманиванию на его сторону оборотней – тот же Фенрир Сивый давно поклялся, что когда доберется до Люпина, собственноручно перегрызет ему горло. «За Римуса есть, кому беспокоиться, – подумала она, вспоминая последнее собрание Ордена. – А на Снейпа всем плевать. Да им вообще плевать будет, если этот урод красноглазый его на ленточки порежет! Даже не вспомнят про него через неделю!»

– Мерлин, только бы вернулся! – чуть слышно прошептала она. – Пусть покалеченный, лишь бы живой!

Приглушенный хлопок заставил ее вздрогнуть, хотя это было именно то, чего она ждала все это время. Через несколько секунд у ближайших кустов показались смутные очертания чьей-то фигуры, в которой она практически сразу же узнала Снейпа. Вздох облегчения вырвался из ее груди, когда она увидела, что он идет, хоть и чуть медленнее обычного, но все же довольно уверенно. Сглотнув комок в горле, она побежала к нему навстречу.

Увидев ее, Снейп остановился и резко выбросил вперед руку с зажатой в ней палочкой, но через мгновение узнал ее и вполголоса чертыхнулся.

– Еще немного – я бы вас проклял, Беркович,- выдохнул он, опуская палочку. – Какого тролля вы здесь делаете? Насколько я помню, дежурство у вас было ночью. – Я ждала вас, – ответила Диана, пристально вглядываясь в его лицо, пытаясь понять, все ли с ним в порядке. – Вам больше заняться нечем? – язвительно спросил Снейп. – С вами все в порядке? – теперь, когда Диана видела его перед собой, живого и даже, кажется, здорового, в душе начинала подниматься такая волна дикой радости, что она, к собственному удивлению, едва не бросилась ему на шею. – А сами вы разве не видите? – фыркнул он. – Теперь-то вижу. Просто я подумала, что вам, после разговора с этим… может понадобиться помощь. – Надеялись снова выступить в роли сестры милосердия, выносящей с поля боя раненного бойца? – с этими словами Снейп, стараясь не глядеть в ее сторону, зашагал в сторону ворот.

Поднявшаяся, было, обида была заглушена мыслью о том, что если этот паразит способен язвить, значит, с ним точно все нормально. Она вздохнула и поспешила за ним.

– Вам смешно, – виновато пробормотала она, – а я тут чуть с ума не сошла, когда думала о том, как он отреагирует на ваше сообщение.

Снейп резко остановился, и Диана едва не врезалась ему в спину. Он повернулся к ней лицом, и взгляды их встретились. Глядя в бездонные черные глаза зельевара, Диана уже приготовилась к тому, что он сейчас, в лучшем случае, назовет ее клушей, трясущейся над ним, словно над безмозглым цыпленком, но он коротко вздохнул и вдруг произнес каким-то примирительным тоном:

– Диана, согласитесь, что если бы Темный лорд решил сделать из меня отбивную, ваше бдение на холоде мне бы вряд ли чем-либо помогло. – Я знаю… – она тоже вздохнула. – Но это было сильнее меня. Нет ничего хуже такой вот неопределенности.

Он кивнул, и они пошли дальше. До самого замка они шли молча, когда же они очутились в холле, он снова повернулся к ней и сказал уже без малейшей язвительности в голосе:

– Возвращайтесь к себе. Вам нужно выпить чего-нибудь согревающего, чтобы не простудиться. И впредь старайтесь не изводить себя подобными мыслями.

Круто развернувшись на каблуках, Снейп направился в сторону слизеринских подземелий. Некоторое время она смотрела ему вслед, а затем устало побрела в свою башню.

Очутившись в своей комнате, она опустилась в кресло, медленно, с каким-то отвращением стаскивая с себя одежду. Хорошо бы принять горячий душ, а то и правда до ангины недалеко, подумала она, направляясь в ванную. Тело ощущало нарастающую усталость, но мозг работал на удивление четко. И выводы, к которым она приходила, были неутешительными. Во всяком случае, так ей сейчас казалось.

Излишней впечатлительностью, сентиментальностью или нервозностью она никогда не отличалась. За своих товарищей по Аврорату, а теперь еще и Ордену Феникса она, конечно, волновалась, но ни за кого из них не переживала настолько, что готова была торчать на холоде по нескольку часов, изводя себя страшными, тревожными предположениями и беспокойно метаться, словно пантера в клетке. За «просто друзей» так с ума не сходят. Или тот день, когда он вернулся раненый, а она чуть не впала в истерику, когда увидела его раны, не самые страшные, между прочим (видала она и похлеще и на стажировке в Мексике, и за время службы в Аврорате).

Она выключила воду и опустилась на дно ванны. В воздухе висел густой водяной пар и витали ароматы хвои и вереска. Мокрые волосы облепили спину и плечи, вода, стекавшая с них, заливала глаза. Шевелиться и вылезать из ванной не хотелось.

«Я все еще люблю его» – подумала она, и от этой мысли на душе стало как-то спокойнее, словно после принятия сложного решения. И одновременно нахлынуло ощущение какой-то беспомощности, которое возникало в ней каждый раз, когда она сталкивалась с чем-то, на что повлиять не могла. Как она могла повлиять на собственные чувства, если их не смогли разрушить ни долгие шесть лет ее взрослой жизни, ни усиленная работа над собой, ни замужество, в конце концов?

– Это – твой крест, Беркович, смирись и тащи, – мрачно усмехнулась она, вставая и хватая полотенце с крючка. – Если ты когда-то смогла похоронить внутри себя эти чувства, никто не говорил, что они не могут воскреснуть в самый неподходящий момент!

Неутешительным было не то, что сейчас, на подходящей почве, ее любовь расцветала пышным цветом, а то, что, как и прежде, Снейпу на нее положительно плевать. Пусть она – больше не студентка, пусть он относится к ней более уважительно, чем в годы учебы, неважно. Она ему до лампочки, и дело, возможно, даже не ней самой, а в той таинственной «Лили», кем бы она там ни была. А значит, у нее теперь два варианта – либо принять это как данность и не пытаться оспорить, либо попробовать… его завоевать, что ли.

Над тем, что ей предпочесть, Диана решила поразмышлять завтра, на свежую голову. В конце концов, может быть утром она от души посмеется над своими «розово-сопливыми» фантазиями.

«Я подумаю над этим завтра» – с этой мыслью она вынула из тумбочки флакон с зельем Сна без сновидений и принялась методично отсчитывать капли в стакан с водой.

Несмотря на тупую боль в теле от лордовского «круцио», Снейп ощущал странный, необъяснимый подъем, схожий с эйфорией. Необъяснимый потому, что причин для такой радости, собственно говоря, пока не было. То, что Волдеморт не убил его на месте, еще не означало, что все закончилось благополучно, Лорд заглотил наживку и теперь можно спокойно наблюдать за тем, как он мечется по России, пытаясь «сесть на хвост» Башевису. Откуда же тогда эта странная легкость, будто от зелья Беспечности?

И внезапно он понял. Это все оттого, что у ворот школы его ждала Беркович. Ждала не затем, чтобы узнать, чем все закончилось, а потому, что боялась за него. Боялась, что он вернется в таком же состоянии, что и после рейда в Министерство. Или не вернется совсем.

Он настолько привык к тому, что окружающим, как правило, нет до него особого дела, что действительно порой воспринимал чью-то случайную заботу по отношению к собственной персоне как нечто раздражающее и даже чужеродное. Только забота со стороны директора не вызывала в нем отторжения. Но даже Дамблдор не стоял у ворот школы и не ждал его с заданий, беспокоясь о том, что ему может понадобиться помощь. А она ждала. Может быть, раньше ей тоже не приходило в голову беспокоиться о нем, только после случая в Министерстве она вбила себе в голову, что он нуждается в ее помощи?

Он подумал о том, что бы он чувствовал, если бы на ее месте оказалась, к примеру, Тонкс. И поморщился, представив себе все то, что наговорил бы этой девушке. Нет, против Тонкс он ничего лично не имел, в конце концов, аврор она неплохой. Она раздражала его разве что своей излишней веселостью и шумностью, да еще манерой постоянно устраивать юмористические шоу из своего метаморфизма.