Количественно силы были примерно равны, но для Упивающихся смертью задачу сильно осложняло то, что сражаться приходилось в закрытом помещении, к тому же далеко не все они могли похвастаться тем, что хорошо ориентировались в лабиринтах здания Министерства. Для авроров же все эти коридоры, переходы, холлы и тупики были знакомой территорией, изученной до последнего плинтуса. Охрану в атриуме нападавшие уложили за считанные минуты, а вот в коридорах, на подступах к кабинету министра, им пришлось попотеть.
Аврорский отряд состоял из опытных бойцов, это сразу бросалось в глаза. Непростительных они не применяли, но и того, чем они бросались, порой было достаточно, чтобы смертельно ранить – режущие, ожоговые, колющие летели во все стороны, только успевай отбивать. Первый удар настиг Снейпа, когда они ворвались в какой-то кабинет – он ощутил, как что-то резануло его по правому боку. Боль была достаточно сильной, но он каким-то образом смог удержаться на ногах и послать в нападавшего «сектумсемпру», при этом виртуозно промахнувшись. Отчасти радуясь собственному ранению ( оно теперь с чистой совестью позволяло ему промазывать по аврорам), он бросил еще парочку «авад», угодив не в людей, а в стены. Теперь, если спросят, почему Снейп, который в бою криворукостью никогда не страдал, не смог убить ни одного человека, можно будет ссылаться на то, что ему не позволил это сделать распоротый правый бок.
Второй и последний удар пришелся в грудь, и его отбросило на какие-то шкафчики, которые незамедлительно рухнули на него, закрыв от Снейпа картину продолжавшегося сражения и отключив сознание. Когда он очнулся, вокруг было темно и тихо. Он с трудом выбрался из-под обломков шкафов, нашел палочку с помощью «акцио». Раны кровоточили, а при каждом движении боль в них усиливалась в разы. Удар по голове падающими полками тоже был достаточно сильным – его мутило и то и дело накатывали приступы сильнейшего головокружения, а кровь, сочившаяся из ран, норовила затечь в глаза.
Некоторое время Снейп сидел, привалившись спиной к пирамиде, из-под которой только что выполз, мучительно соображая, чем же закончился штурм и почему так тихо. В этот момент в коридоре послышались чьи-то голоса, и он счел за лучшее отползти в самый темный угол, пока не станет понятно, кто эти люди.
Судя по разговору, это были сотрудники Министерства, а исход сражения оказался не в пользу Упивающихся. Вылезти прямо сейчас означало нарваться на «ступефай» и быть отправленным прямиком в Азкабан, откуда его уже ни один Дамблдор не вытащит – участие в вооруженном нападении на Министерство налицо, а денег, достаточных чтобы откупиться, как Малфой, у него отродясь не водилось. Снейпу оставалось только как можно лучше слиться с темнотой и дышать как можно тише.
Как только голоса в коридоре стихли (люди на несколько секунд заглянули в кабинет, где прятался Снейп, посветили палочкой и ушли, чудом не удосужившись поверить помещение с помощью заклинания «гоменум ревелио», из чего Снейп сделал вывод, что это были не авроры), он прямо из кабинета аппарировал к Хогвартсу.
Приземлившись после аппарации, он снова потерял сознание, на этот раз ненадолго. Доплелся, пачкая кровью пол и стены замка, до подземелий и почти добрался уже до своих покоев, когда эта Беркович (Снейп никак не мог привыкнуть к ее новой фамилии) застукала его и отняла палочку.
Она натурально застала его врасплох – подкралась беззвучно и завладела его палочкой с такой ловкостью, что он невольно ощутил гордость за нее, все-таки есть и его заслуга в том, что она стала отличным бойцом. Он пытался от нее отделаться, но сразу понял, что ему это не удастся – нарастающая слабость от потери крови и удара по голове не позволили проявить характер в полную силу, а девчонке явно не терпелось отплатить ему за собственное спасение после побега из Малфой-мэнора.
Удивляясь самому себе, он не только позволил ей довести себя до своих комнат, но и заняться своими ранами. Действовала она уверенно, видна практика, что и говорить, только руки у нее почему-то все время дрожали, будто в первый раз. Напоила его зельями, после чего клятвенно пообещала тут же свалить.
Снейп слегка привстал на диване и чертыхнулся – он был раздет. Полностью. Помнится, вчера она просто стащила с него сюртук и рубашку, и всё. Чертова девчонка, значит, напоила его Сном без сновидений, причем влила тройную дозу (чтобы наверняка) и, пользуясь его состоянием, раздела догола! Снейп чувствовал, как в нем поднимаются смущение и злость. Попадись она ему сейчас, отбил бы охоту к своеволию надолго.
Он осторожно встал, кутаясь в плед, которым она его укрыла. Боль в голове усилилась, к ней присоединилось скверное ощущение, будто кто-то раскручивает стены комнаты, а диван раскачивается, словно корабль в шторм. Вчера он потерял много крови, о чем сейчас напоминали дрожь и слабость в теле и накатывавшая волнами темнота в глазах.
Снейп заглянул под плед, все это время скрывавший его тело. Из одежды на нем были только марлевые салфетки на боку и груди, закрепленные пластырем. Он вдруг представил, как будет смотреть ей в глаза, после того, как она наблюдала его сначала в беспомощном, а затем и обнаженном виде, и ему стало еще хуже, настолько, что он готов был провалиться сквозь землю прямо сейчас. Невольно он позволил ей то, чего не позволял никому, разве что матери, да и то в глубоком детстве.
Внезапно взгляд его упал на стоявшее перед камином кресло и Снейп впервые за долгие годы почувствовал, как кровь приливает к щекам – с подлокотника свешивалась тонкая девичья рука, затянутая в рукав шерстяного свитера, а сбоку торчал фрагмент головы с растрепавшимися темными волосами.
Злость, поднявшаяся в нем на этот раз, была настолько сильна, что, будь он одет и в лучшем физическом состоянии, немедленно сгреб бы ее в охапку, тряхнул бы, да выставил за дверь, сопроводив сию карательную акцию самыми уничижительными эпитетами, на какие только был способен. Но он только шепотом ругнулся и, шатаясь, бросился в свою спальню, где стоял шкаф с одеждой.
Взяв все необходимое, он направился в ванную комнату. Взглянул на собственное отражение в зеркале, скривился: как говорится, краше в гроб кладут – лицо не просто бледное, а с прозеленью, круги под глазами не хуже чем у панды, у корней волос запекшаяся кровь, сами волосы немытыми сосульками свисают вдоль небритых щек.
Мучительно хотелось принять душ, но с этим придется обождать хотя бы до вечера – раны еще не полностью затянулись. Снейп все же рискнул вымыть голову, побрился и, давясь от вкуса порошка, который вдруг показался ему мерзким, почистил зубы. В остальном пришлось ограничиться Очищающим заклинанием.
После водных процедур стало получше, но зато теперь в полную силу заговорил пустовавший со вчерашнего дня желудок. Одевшись, он с некоторым удовлетворением оглядел себя в зеркале – вот теперь можно выходить и разбираться с этой нахалкой.
Она уже не спала, напротив – в полной готовности получить нагоняй стояла у кресла. Снейп остановился в паре шагов от нее, сверля девушку уничтожающим взглядом. Она же сунула палочку, которую до этого момента держала в руке, в рукав свитера и, опустив руки вдоль тела, уставилась на него немного сонным взглядом. Снейп заметил на ее щеке красноватый след от подлокотника, как попало прибранные волосы забавным ореолом окружали ее несколько опухшее со сна лицо, но в глазах страха не было ни капли, а наоборот – что-то похожее на вызов. Она глядела на него снизу вверх, выжидательно.
– Что? – не выдержав, спросил Снейп.
Она пожала плечами и ответила:
– Можете убивать, – и слегка вздохнула. Вид у нее сейчас был смиренно-комичный и в то же время какой-то трогательный.
И тут он почувствовал, как вся его злость на нее куда-то испарилась. Но, не желая сдаваться так быстро, он прошипел:
– Непременно, только вы прежде объясните мне, какого тролля вы не убрались из моих комнат, как обещали! Или вы сочли, что мое вчерашнее состояние дало вам индульгенцию на то, чтобы вести себя с подобной бесцеремонностью?
