Все утро сон не выходил у нее из головы, и за завтраком в Большом зале она сидела с отсутствующим видом, почти не прикасаясь к еде. Глядя на то, как она вот уже пять минут вертит перед собой надетую на вилку сосиску, сидящая рядом Хильда толкнула ее в бок со словами:
– Что ты ее гипнотизируешь, надеешься превратить в банан?
Диана тряхнула головой, отгоняя навязчивые образы своего сна и пробормотала:
– Задумалась…
Хильда покачала головой и, отправив в рот солидный кусок омлета с грибами, пробубнила:
– Тойко не говои, фто въюбилафь! – Не волнуйся, если меня угораздит втюриться в кого-нибудь, ты узнаешь об этом первой, – ответила ей Диана, – на правах единственной подруги, так сказать. – Тогда колись, – Хильда наклонилась к ней поближе, явно давая понять, что не отстанет, пока не узнает причины ее глубокой задумчивости.
И Диана, не удержавшись, пересказала ей свой сон. С полминуты Хильда сидела молча, а затем спросила ее:
– И как ты сама думаешь – что может означать такой сон? – Не знаю, – вздохнула в ответ Диана, – большего бреда мне еще в жизни не снилось. Я понимаю, что сновидения в преображенном виде отражают наши дневные воспоминания, мысли, страхи, впечатления и тому подобное. Но я даже не могу предположить, что могло вызвать в моем подсознании такую сцену. – Может, сходишь к Трелони, посоветуешься? – И что нового она мне скажет? Спорим на десять галеонов, что она напророчит буквально следующее: этот сон означает смертельную опасность и в течение недели я, скорее всего, окочурюсь, причем непременно в мучениях!
Хильда расхохоталась и едва не подавилась соком, но затем внезапно стала серьезной:
– Такие сны просто так не снятся, поверь. Я не особо разбираюсь в снах, но почему-то уверена – объяснение твоему лежит либо в твоем прошлом, либо в твоем предыдущем воплощении. – Только не говори, что веришь в реинкарнацию! – Если этот сон станет повторяться, советую все-таки пойти к Трелони. Она, может, хоть какую-нибудь литературу по толкованию сновидений посоветует. – Нет уж, Трелони лучше вообще не знать о моих снах! – Как хочешь. Лучше скажи – ты мне нумерологию дашь «сдуть»? – В обмен на задание по рунам – с удовольствием.
Над столами уже раздавался нарастающий шум, похожий на хлопанье крыльями – это прибыла утренняя почта. Диана слегка отшатнулась, когда прямо перед ней, раскидав с блюда тосты и расплескав тыквенный сок, на стол опустилась снежно-белая сова. Не обращая внимания на изумленный возглас Хильды (она прежде не видела, чтобы к Диане прилетала другая сова, кроме Мирты), она торопливо отвязала от совиной лапки маленький пергаментный свиток и принялась читать.
«Я узнавал о том, что тебя так заинтересовало. Не спрашивай чего, мне это стоило. Ты была права – это действительно настолько темная сфера, что любое упоминание о ней грозит крайне неприятными разборками в виде исключения из школы. Каркаров в последнее время просто озверел – при любом упоминании о Темных искусствах готов проклясть всякого, кто подвернется. Да, такое действительно возможно. Подробностей я не знаю, знаю только, что для этого нужно оставить на земле некий «якорь», за который можно будет зацепиться, если тебя вдруг убьют, он же позволит вернуться к жизни. Описываю тебе это с чужих слов, так мне рассказали. Не представляю для чего тебе все это, но послушай моего совета – не лезь ты в это дерьмо! Юхан»
«Не бойся, не полезу! – подумала она. – По крайней мере, пока».
После очередного занятия у Снейпа Диана вышла из его кабинета совершенно измотанная – сказались усталость, накопившаяся за неделю, да к тому же количество информации, помещенной Снейпом в ее голову в этот вечер, превысило все прежние показатели. Ей сейчас до горячки, до тряски в руках хотелось выпить чашку крепкого кофе, чтобы немного взбодриться и сделать хотя бы часть домашнего задания на завтра. А ведь ей сейчас еще и коридоры патрулировать.
При мысли об обязанностях старосты она глухо зарычала. Вид шатающихся по коридорам студентов раздражал с каждым днем все больше и больше, особенно «сладкие парочки», сгорающие от желания найти где-нибудь пустующий класс и приступить к проведению практических опытов по обжиманиям и прочим атрибутам полового созревания. Мелькнула мысль, что, должно быть с ней что-то не так, раз ее не тянет присоединиться к этой гормональной вакханалии, на что ей уже неоднократно прозрачно намекали более старшие студентки. Диана в ответ на эти обвинения в «ненормальности» по обыкновению предпочла съязвить, что у нее, мол, мозг находится там, где это задумано природой, а не провалился куда-то в район молочных желез и других частей тела, к мыслительному процессу отношения не имеющих. Девушки оскорбление оценили и в свою очередь заметили, что скромные размеры молочных желез Дианы позволяют пометиться в них разве что мозжечку и посоветовали завидовать чужому счастью молча. С этим трудно было не согласиться, а значит, напрашивался неутешительный вывод – если интенсивно развивать мозг, классных сисек вырастить точно не получится и наоборот.
Так, иронизируя на тему собственной исключительности и непохожести на других, она едва не столкнулась лбами с двумя девушками, шедшими под ручку по коридору. Вздрогнув от неожиданности и подняв глаза, она с удивлением узнала в них двух неразлучных подружек – шестикурсниц с Гриффиндора. Эти две балаболки никогда не появлялись поодиночке и постоянно терлись там, где пахло тайнами и сплетнями. Кажется, одну из них звали Берта, а вторую Джудит.
Несколько секунд все трое сверлили друг друга глазами, затем одна из гриффиндорок насмешливо спросила:
– Что-то не так? – Да все не так! Во-первых – до отбоя осталось десять минут, а вы до сих пор не в спальне! А во вторых – вы часом не заблудились? Если я не ошибаюсь, ваш корпус находится на несколько десятков метров выше отсюда! – Мы просто гуляли, – девушки переглянулись и, как ей показалось, подмигнули друг другу. – Ах да, я и забыла, что подземелья Слизерина – замечательное место для прогулок, здесь так светло, тепло и уютно! Или Гриффиндор располагает сотней-другой лишних баллов, что готов ими пожертвовать ради приятных прогулок? Так я могу облегчить вас на эту пару сотен, если вам так уж не терпится! – Мы уже уходим, – и девушки, взметнув полами мантий, развернулись и зашагали прочь. Одна из них что-то шепнула другой, а та в ответ прыснула.
«Ага, гуляли они, как же! Хотела бы я знать, что они тут вынюхивали!»
– Интересно, в Хогвартсе наверняка не во все годы было так спокойно? – лениво потянувшись, спросила Диана.
Они с Хильдой сидели на камнях у Черного озера. Диана развлекалась тем, что заклинаниями создавала водяные фигурки гриндилоу у самой поверхности воды, а Хильда читала «Магловскую историю ХХ века». Погода была еще сырой и промозглой и на прибрежные камни они наложили согревающие чары.
– В каком смысле спокойно? – также лениво отозвалась Хильда. – Ну, не считая случая с Краусом в прошлом году, я не припомню никаких событий, которые угрожали бы безопасности школы. Были же времена, когда факультеты грызлись не на жизнь, а на смерть, я имею в виду Гриффиндор и наш факультет. – Можно подумать, сейчас мы живем мирно, – фыркнула Хильда. – Да буквально вчера в коридоре на втором этаже пятикурсники устроили самую настоящую дуэль, которая началась с магического поединка, а закончилась обычным мордобоем. Трое даже в Больничное крыло загремели с ушибами, сотрясениям и кажется, даже, с переломом! – А что не поделили? – Как обычно – кто-то из наших назвал какую-то гриффиндорку грязнокровкой. Другие это услышали, ну и понеслось. – Но ведь обошлось без темномагических заклинаний? – А что, могло и так быть? – Могло. Я как-то слышала, как мадам Спраут и профессор Вектор вспоминали былые времена. Я не совсем поняла о каких именно годах они разговаривали, но они рассказывали такие вещи о нашем факультете… Если это правда, то мне теперь понятно, за что нас так не любят. – Ну, положим, «грифы» тоже никогда ангелами не были. Вспомни тот взорванный котел, который они тебе устроили на втором курсе только за то, что ты – со Слизерина! У тебя вон до сих пор шрам от ожога на руке! А слухи, что ты практикуешь Темную магию? Именно благодаря этим болванам эти разговоры начали ползти по школе! Все гриффиндорцы воспринимают нас не иначе, как темных магов, особенно тех, кто как-то отличается от общей массы. – А как насчет того, что один из наших применил к какой-то гриффиндорке (да, она действительно была маглорожденной) заклинание, вызывающее такие жуткие галлюцинации, что та едва не покончила с собой! Ее в самый последний момент перехватили на вершине Астрономической башни. А тот, кто на нее наслал это заклинание, заявил, что хотел просто пошутить! Хороши шуточки, нечего сказать! – Это Спраут рассказывала? – Да, она много чего еще рассказывала. Таких случаев с применением Темных заклятий с нашей стороны было довольно много. Даже был случай, когда одна из маглорожденных с Хаффлапаффа пропала на Рождественских каникулах, которые она проводила в школе. Тело нашли через неделю и в таком состоянии, что было понятно – без черномагического ритуала тут не обошлось. Я потому и спросила – как часто в нашей школе было так тихо, как теперь? Ну, обозвали кого-то грязнокровкой, ну набили друг другу морды, да в магловских школах такое каждый день происходит. Слишком все тихо. Как затишье перед бурей… – Смотри, накличешь! – рассмеялась Хильда. – Я просто пытаюсь спрогнозировать ситуацию, только и всего. – За прогнозами – к Трелони, это по ее части. – Трелони – ни на что серьезное не способная старая мошенница, каким-то чудом умудрившаяся не получить от своей прабабки даже намека на талант прорицательницы. – Так уж и мошенница! – Назови хоть одно стОящее предсказание, сделанное этой чокнутой стрекозой, и я при всех в Большом зале станцую танго с Перкинсом!
