Диана медленно опустилась на стул, все еще ощущая дрожь во всем теле и желание тоже устроить скандал почище поттеровского. Несколько раз глубоко вздохнула и выдавила из себя:

– И как он сейчас? – Точно жив, больше ничего не знаю, – ответил Шеклболт. – Ступай к начальнику тюрьмы при Аврорате и проси, чтобы выписал тебе пропуск туда. Если будет артачиться, ссылайся на меня. Он мне должен. А я, кажется, должен Снейпу, – добавил он уже тише. – Благодаря тем записочкам, что мы получали, моя мать жива и здорова.

Выйдя из кабинета Кингсли, Диана взглянула на часы. У Шеклболта она провела меньше часа, время у нее еще было – она сказала Винки, что вернется не ранее, чем часа через два. Теперь – на самый нижний уровень, ниже Отдела тайн, туда, где размещается авроратская тюрьма.

Нулевой уровень был непривычно оживлен. Раньше тут держали в основном воров, мошенников, хулиганов и прочих уголовников, теперь же в камерах дожидались своей участи и те террористы, кому только предстояло предстать перед судом. «Персонал» тюрьмы пришлось расширить, и теперь по коридорам то и дело прохаживались охранники – без мантий (для удобства), но с соответствующими нашивками на рукавах.

Здесь было сыро и холодно и не было даже наколдованных окон, как на других уровнях. Правда, не в пример теплее, чем в Азкабане, где ей тоже доводилось бывать раньше, во время учебы и работы в Аврорате. Особенности акустики этого места позволяли слышать то, что происходит в другом конце бесконечного коридора, по обеим сторонам которого располагались камеры с решетками вместо одной из стен.

Кабинет начальника тюрьмы находился в самом начале коридора и представлял собой полноценную комнату с нормальными дверьми и вполне приличной мебелью. Но сам начальник, мистер Муби, обрюзгший мужчина низенького роста и чем-то похожий на бассета, выглядел, как человек, которому его работа осточертела до последней степени и который ненавидит человечество чуть менее чем всеми фибрами души. Смерив Диану неприязненным взглядом, он проскрипел:

– Чем могу? Только побыстрее, у меня обед вообще-то. – Мне нужен пропуск для свидания с одним из заключенных, – уверенно заявила Диана. – Да ну? – осклабился Муби. – В морду плюнуть не терпится, мисс? Вообще-то у нас для свиданий строго определенные часы, так что попрошу на выход. Приходите завтра утром, запишитесь в очередь, а там и о пропуске поговорим.

«Начинается, – досадливо подумала Диана. – Раз так – будем давить своими связями».

– Мне разрешил министр Шеклболт. Я только что от него. – А я только что от Ее Величества и что?

«Хамло портовое!»

Диана слегка наклонилась к Муби и негромко произнесла:

– Кингсли Шеклболт просил вам напомнить, что вы ему кое-что должны. А долги самому министру зажиливать нехорошо. Карму испортите.

Муби тут же изменился в лице – поджал губы и забегал глазами. Оставалось только гадать, какого рода был его должок перед Кингсли, но напоминание о нем сработало безотказно. Муби горестно вздохнул и сел за стол с видом великомученика.

– С кем вам нужно свидание? – спросил он, доставая бланк. – С Северусом Снейпом, – ответила она, отчего Муби удивленно дернулся, но все же принялся что-то строчить на пергаменте. – Он вообще-то в лазарете, знаете? – Разумеется.

Наконец, Муби протянул ей пропуск и сказал:

– Палочку сдадите в караульное помещение. Свидание – десять минут. Бить заключенного не стоит, хотя тут вы своем праве – и он снова неприятно осклабился, – ему и так ничего хорошего не светит, убийце поганому. Ступайте.

Унылый охранник в караульном забрал у нее бланк, а ее палочку спрятал в стол, заставив предварительно расписаться в каком-то журнале. Затем жестом приказал следовать за ним, и они пошли вглубь бесконечного коридора.

Шли они быстро, но Диана все же успела разглядеть за решетками камер несколько знакомых лиц. Долохов, Мальсибер, оба в кандалах; женщина с тяжелым некрасивым лицом – кажется, с ней она сражалась в ту самую ночь, когда убили Дамблдора; а вот и Малфой-старший, что удивительно – без кандалов, воистину, деньги творят чудеса, и сынок его тоже наслаждается относительной свободой. Диана похолодела, представив себе Снейпа в одной из таких камер, да еще и в оковах. Тут не то, что на шее свежие раны разойдутся, тут шов от аппендицита трехлетней давности воспалится. Что уж про Азкабан говорить…

«Больничка», как ее все называли, располагалась в глухом тупике, после того, как коридор резко поворачивал влево, и представляла собой две палаты – общую и отдельную. Рядом с отдельной палатой находилась дверь, ведущая в кабинет тюремного врача. Обе палаты запирались кроме магии еще и на тяжелые железные засовы.

Со скрежетом отодвинув засов и сняв «коллопортус», охранник пробубнил в приоткрытую дверь:

– Заключенный номер триста третий, к вам посетитель. У вас ровно десять минут, – это уже Диане. И жестом пригласил ее войти.

С железным грохотом дверь захлопнулась за ней, и Диана бессильно привалилась к ней спиной.

Палаты тюремного лазарета отличались от обычных камер разве что наличием настоящих дверей вместо решеток, да кроватями вместо нар. Те же небрежно побеленные стены, тот же каменный пол и отсутствие окон. Освещалась палата мертвенным светом магического светильника под самым потолком.

Снейп полулежал на единственной кровати, подтянув колени к животу и укрывшись до шеи стареньким серым одеялом. Горло его обхватывала марлевая повязка, на которой Диана разглядела застарелые бурые пятна крови. Под спину у него была подсунута тощая подушка, затылком он опирался на спинку кровати. Глаза его были закрыты – то ли он спал, то ли просто не горел желанием видеть посетителя. Во всяком случае, Диана очень надеялась, что это – не обморок.

Воздух словно загустел, а время остановилось. Она так и стояла, прижавшись внезапно вспотевшей спиной к железной двери, не в силах сделать шаг к кровати. Болезненно обострившееся зрение отмечало каждую мелочь – яркое, красное пятно поверх засохшего бурого на повязке, бледная, сероватая кожа, неопрятная щетина, делающая лицо старше и изможденнее, запавшие глаза. Пальцы, стиснувшие края одеяла – еще более тонкие, исхудавшие, остро выступающие под полосатой арестантской робой угловатые плечи. И медленно, равномерно поднимающаяся от дыхания грудь.

Ощущения были даже более сильные, чем в тот день, когда она пришла к нему, пребывающему в коме, в палату. Самое страшное прошло мимо – он жив, но как же было жутко от мысли, что на этом его везение может закончиться и все, что ждет его в будущем – тюремные стены до конца жизни или небытие после поцелуя дементора. А последние воспоминания, которые останутся у нее о нем, будут наполнены отчаянием и несбывшимися надеждами.

У тебя всего десять минут, едко напомнил внутренний голос, а ты тут стоишь и жалеешь себя и его. Так все десять мнут и прожалеешь без толку. Диана выпрямилась, шагнула к нему и тихо позвала:

– Северус…

Он не спал. При звуках ее голоса Снейп вздрогнул, открыл глаза и медленно повернулся всем телом в сторону двери. На мгновение на его лице промелькнуло выражение безумной радости, тут же сменившееся привычным скепсисом. Он словно спешил влезть в свою неизменную личину холодного и нечувствительного ублюдка, только чтобы не выглядеть в чьих-то глазах слабым, уязвимым и нуждающимся в помощи. Даже перед ней, видевшей его всякого – и сильного, и слабого, и «застегнутого на все пуговицы», и расслабленного и открытого только для нее. МакГонагалл права, ее Северус остался прежним и теперь молча, непроницаемым взглядом следил, как она медленно подходит к его кровати и опускается на ее краешек.

– Живой… – прошептала она, беря его за руку, стискивая горячие, влажные от пота пальцы. У него температура, мелькнула мысль, и рука сама потянулась к его лбу, чтобы проверить. Лоб тоже был горячим и влажным, хотя сильного жара вроде не было. Снейп криво усмехнулся и прикрыл глаза. Губы его дрогнули и что-то прошептали на грани слышимости. – Что ты сказал? – Диана наклонилась к нему поближе. – Ты в порядке, – едва слышно прошелестел он каким-то бесплотным, чужим голосом. Это был не вопрос, он словно произнес это для самого себя, чтобы просто убедиться в том, что это так. – Что мне сделается? Конечно, в порядке! – Почему хромаешь? – снова почти беззвучно шевельнул он губами. – С лестницы упала, – совершенно счастливым голосом ответила она. Снейп недоверчиво вздернул бровь и хмыкнул. – Врешь… – Честное слово, – несмотря на всю серьезность ситуации, ей хотелось рассмеяться. Он был так похож сейчас на того Северуса, которого она узнала в тот безумный год, когда они были вместе! Именно с таким выражением лица он высказывал ей и за хождение по морозу без шарфа, и за купленную в аптеке в Лютном «бурду» вместо того, чтобы взять у него нормальных зелий, или разносил в пух и прах какую-нибудь ее гипотезу во время их бесконечных дискуссий обо все на свете. – Зачем пришла? – следующий вопрос прозвучал уже совсем другим тоном – усталым, почти обреченным. – Потому, что ты нам нужен, – так же тихо ответила Диана, наклонившись к самому его уху. – Потому, что есть люди, которым не все равно. Наконец, просто потому, что я тебя люблю. И ты – мой. И черта лысого я им позволю тебя у меня отнять.