— Не так хорошо, как ты, — улыбнулся Алекс.

— Везунчик, — я фыркнул.

— Несколько дней назад мне так не казалось, — сказал он, посерьезнев. — Ты куда тогда пропал после ЗоТИ? То есть, я уже знаю, что ты поперся к профессору Грейнджер, но какого Мерлина? Я видел, что ты, мягко говоря, не в лучшем состоянии, пока я помог Амелии собрать вещи, и вместе мы вышли в коридор, тебя уже и след простыл.

— Мне надо было поговорить кое о чем с Грейнджер. Я не думал, что мне станет настолько плохо, а когда добрался до ее кабинета — просто отключился, — я покачал головой, вспоминая не самые приятные ощущения в тот момент. — Очнулся уже здесь.

— А мы тебя искали и переживали, между прочим.

— Мне уже Дэвидсон поведала, что даже есть не могла, так волновалась, — усмехнулся я.

— Зря улыбаешься, она действительно очень нервничала из-за тебя, — строго сказал Алекс.

— Мы все уладили сегодня, так что, надеюсь, она все свое внимание перенесет на тебя.

— Я бы тоже этого хотел, — вздохнул он. — Ты знаешь, вот я вроде бы не дурак, но в ее присутствии каждый раз начинаю делать какие-то глупости. Неужели это любовь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Но я не эксперт. Мне это чувство чуждо.

— Да ладно, — Алекс посмотрел на меня с хитрецой в глазах. — Ты веришь в то, что сказал?

— Абсолютно, — твердо сказал я и решил сменить тему, пока моего “доброго” друга не занесло в разговоры о Грейнджер, а ведь именно к этому все шло. — Кстати, ты бы помог Амелии написать доклад о несчастных случаях с опасной живностью, думаю, она оценит такой благородный поступок.

— А ей не нужно его делать, — ответил он.

— Как так? — удивился я. — Хм, я точно помню, как Куппер давала ей такое задание…

— Она-то задала его, но ты же не в курсе, что было потом.

— А было что-то особенное?

— Еще как! Похоже, директор МакГонагалл провела беседу с Куппер, потому что та вечером извинялась перед всеми слизеринцами и когтевранцами за инцидент и отменила все снятые баллы и заданные доклады.

— Ничего себе! А я все это пропустил. Очень жаль, — я нахмурился. — А что с Райтом? Его наказали за убийство гриндилоу?

— Точно не знаю, — ответил Алекс. — Но слышал краем уха, что он ходил на встречу с директором, а потом несколько дней просидел в комнате. Сейчас он ходит на занятия как ни в чем ни бывало.

— Ясно, пожалели его, — сказал я.

— Возможно. Ладно, ты лучше скажи, как обстоят дела с зельем?

— Не знаю, — я раздраженно пожал плечами и уставился на свои руки. — Грейнджер тут не появлялась, так что я понятия не имею, что там с ним. Можешь сам ее спросить.

— Она придет, я уверен, — сказал мне Алекс.

— Да мне все равно, — я замолчал на минуту. — Напомни Дэвидсон, что она мне обещала свои конспекты принести.

— Конечно, — кивнул он. — Уверен, она и так об этом не забудет. Амелия как раз пошла в библиотеку, мы собирались эссе по зельям делать вместе.

— Тогда иди уже к ней, — сказал я.

— Выгоняешь?

— Ага. Приходите завтра.

— Договорились, — улыбнулся Алекс. — Я тебе чего-нибудь вкусненького еще принесу, — пообещал он и ушел.

По сравнению с несколькими предыдущими, этот день был полон событий. Через пару часов после ухода Алекса мадам Помфри принесла мне письмо. Я сразу же узнал почерк мамы. Развернув его и увидев содержимое, я тяжело вздохнул.

Здравствуй, сынок.

Кое-что произошло, но ты не переживай сильно. Сегодня утром пришло письмо из Азкабана, в котором меня известили, что отца отравили. В его чай кто-то подлил неизвестное зелье. Его жизнь вне опасности, но сейчас он находится под попечительством колдомедиков. Мне пообещали, что разберутся с этим и накажут виновных. Правда, я в это слабо верю. В общем, я поеду навещу Люциуса, хоть он и не хочет, чтобы я приезжала.

Расскажи, как твои дела? Ты давно мне не писал…

С любовью, мама

Мне стало стыдно. Действительно, в последний раз я писал маме три недели назад, и она сразу же ответила на то письмо, а вот я написать ответ не удосужился. Взяв с тумбочки перо и пергамент, я принялся писать:

Здравствуй, мама!

Правильно делаешь, что едешь к отцу. Передай ему от меня пожелания скорейшего выздоровления. И не переживай, я ведь знаю, как ты волнуешься за нашу семью.

Прости, что так долго не писал тебе. У меня все в полном порядке, просто мало свободного времени. Учеба.

Береги себя!

С любовью, Драко

Я позвал Тинки и попросил его срочно отправить мое письмо, а потом выяснить, куда делись мои вещи, которые были со мной, когда я попал в лазарет, и принести книгу, которую я одолжил у Грейнджер. Эльф покивал и исчез, а я снова провалился в сон.

Не знаю, когда Тинки возвращался и почему меня не разбудил, но, когда я проснулся на следующее утро, книга лежала на прикроватной тумбочке. Выслушав наставления от мадам Помфри и приняв еще несколько совершенно необходимых по ее мнению зелий, я устроился поудобнее и зачитался.

— Развлекаешься? — отвлек меня от последних десяти страниц книги мелодичный голос Грейнджер.

— Привет, — я оторвал взгляд от текста и посмотрел на Гермиону. Она не выглядела посвежевшей и отдохнувшей, хотя, по идее, уже должна была отойти от того времени, когда приготовление зелья требовало слишком много ее внимания. — Тинки принес, — я приподнял книжку.

Она улыбнулась и помотала головой.

— Не он. Я. Как себя чувствуешь?

— Ты? Не знал, что ты приходила сегодня.

— Я каждый день приходила, — сказала она и посмотрела мне в глаза. — Ты не ответил на мой вопрос.

— Мне уже лучше, разве не видно? А почему я не знаю, что ты навещала меня? — возмутился я и отложил книгу на тумбочку, чтобы не мешала.

— Потому что ты в это время спал, — невозмутимо ответила Гермиона.

— Ты могла бы и разбудить меня, я тут подыхал со скуки.

— Малфой, не веди себя как ребенок, — разозлилась она. — Тебе необходим покой.

— Не надо так трагично об этом говорить. Я уже говорил, что ненавижу жалость, — я скривился и отвернулся.

— Ты пять часов провел без сознания! У тебя было сотрясение мозга и какой-то сумасшедший упадок сил. Ты хоть понимаешь, как все вокруг перепугались?! — Грейнджер нервно тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на лицо волосы.

Я уставился на нее в немом недоумении.

— Все так серьезно? — с недоверием спросил я.

Она только кивнула.

— Ты бы видел себя, когда ты появился в моем кабинете, — она едва заметно вздрогнула. — Бледный, как смерть, из уха кровь, сидел в неестественной позе… и отключился, как только я подошла к тебе, — Гермиона замолчала и устало потерла виски. — Как ты мог довести себя до такого? Почему не сказал профессору Куппер, что тебе плохо? Как она не заметила, что ты на пределе?!

— Грейнджер, успокойся. Я не думал, что все обернется так. И не думал, что столько людей будет переживать из-за меня.

— Ты считаешь, что все вокруг такие же бесчувственные и бессердечные, как ты?

— Давай не будем на эту тему больше. Я уже понял, что всех ужасно расстроил, не хочу знать даже об этом.

Гермиона шумно вздохнула и закатила глаза.

— Ты неисправимый эгоист.

Я опустил взгляд. Да, я не ожидал, что обо мне будет волноваться кто-то, кроме мамы. А выяснилось, что и Грейнджер, и Алекс, и Амелия, и даже МакГонагалл — они все переживали за меня.

— Прости.

Она удивленно приподняла брови.

— Нечасто такое от тебя можно услышать. Ладно, главное, что все уже позади. Мадам Помфри сказала, что ты послушный пациент.

— Она меня уже замучила, — теперь я закатил глаза.

— Терпи, — Грейнджер улыбнулась, а потом посерьезнела. — Она, кстати, сказала, что запретит тебе колдовать на месяц.

— Что?! — я не поверил своим ушам. — А как же я буду учиться?

— Малфой, не кипятись. Дослушай меня до конца, — она нахмурилась, и на меня это подействовало отрезвляюще.

“Лучше бы она улыбалась”, — подумалось мне, а вслух я сказал только: