— Спасибо. Наверное, ты права. — Я подняла свой бокал и, поднеся его к ее бокалу, чокнулась. — Я уверена, что с ним все в порядке. Отсутствие новостей уже хорошая новость, так ведь? Мы всегда так говорили, когда моя сестра была в Сьерра-Леоне.
— Именно. — Алекса мило мне улыбнулась. Потом легла на спину и взглянула в небо. — Мы отправимся в постель, только увидев падающую звезду и загадав, чтобы с Джейсоном все было в порядке.
— Точно, — сказала я, ставя «Маргариту» рядом и ложась спиной на гудрон.
Глава 25
И Бог свидетель… им меня не одолеть. Я это переживу… Даже если мне придется лгать, воровать, обманывать и убивать.
Вивьен Ли в роли Скарлетт О’Хара. «Унесенные ветром»
— Элизабет, мне так жаль, — сказала Лара, стоило мне появиться на пороге офиса, с осоловелыми из-за ночи бессонницы и тревог глазами.
— Насчет чего? — спросила я и почувствовала, как у меня слабеют колени. Она знала что-то о Джейсоне, чего не знала я. О Боже, мне надо сесть, иначе я упаду в обморок! И новость была плохая. Я дошла до своего стола, вытянув вперед руки.
— Вот. — Лара вручила мне номер «Вэрайети». Я устремила на нее озадаченный взгляд. — О нет, ты еще не видела! — Она выхватила журнал из моих рук.
— Чего не видела?
— Сядь. — Она подкатила ко мне стул.
— Ну уж нет! Объясни мне, о чем ты. — Мой голос дрожал.
— Элизабет. Мне очень жаль. — Она не двинулась с места. Просто стояла с «Вэрайети» в руках и с ужасом в глазах смотрела на меня. Я не могла этого вынести. Вырвала у нее журнал и раскрыла его трясущимися руками.
Потом я издала такой первобытный крик, что все мои неврозы, неврозы Виктории и Вуди Аллена моментально прошли. Если честно, то это был первобытный крик такой силы, что я не представляю, чтобы кто-нибудь в этом здании, кто его слышал, еще когда-нибудь мог бы страдать от неврозов. Или даже слышать о них.
— Он не мог, — сказала я, сузив глаза так, что они превратились в щелки.
— К сожалению, смог. — Лара была взбешена всей ситуацией почти так же, как я.
— Ублюдок!
— Паршивый опущенный ублюдок!
— Как он мог?
— Лучше спросить, где он, — сказала Лара и шлепнула «Вэрайети» на мой стол, чтобы я снова посмотрела на него, на тот случай если в первый раз я не поверила своим глазам.
НАЧИНАЮЩИЙ СЦЕНАРИСТ БЛУМ ЗАКЛЮЧАЕТ ТРЕХМИЛЛИОННУЮ СДЕЛКУ НА «НЕИСТОВОЕ ЧУВСТВО ОДЕРЖИМЫХ» С «РЕВОЛЮШН»
Этого достаточно? Если нет, то там была еще одна строчка, которая задорно информировала, что возможность подняться Блуму обеспечивает его представитель, президент Агентства Дэниел Роузен.
Кстати, о воскрешении мертвых. Из-за двери появилась голова Скотта — и вид у нее был грозный.
— Что за хрень здесь творится? — возопил он. Мы с Ларой уставились на него с такой ненавистью ко всем представителям мужского сословия, что он похлопал глазами и ретировался, как крот в свою нору.
— Я считаю, что во всем виноват Дэниел Роузен, — сказала Лара. — Этому мелкому морально извращенному онанисту лучше побыстрее припарковать свой «астон-мартин» и набрать побольше воздуха в легкие.
— Нет, по-моему, виноват Джейсон. Как он мог так поступить? Как он мог подписать контракт с Дэниелом, а потом пойти и продаться «Революшн»? Он знал, что не придет на ту встречу вчера. Господи, да он, наверное, уже вовсю кутил во «Временах года» с бутылкой шампанского и массажем члена.
— И что ты собираешься делать? — спросила Лара, и молния сверкнула в ее зеленых глазах.
— Натравить на них тебя, — сказала я, жалея, что не могу так поступить.
— Ну, насчет Дэниела можешь не волноваться. Он уже история. — Она загадочно взглянула на закрытую дверь кабинета Скотта. — А если нет — то я жизнь положу, чтобы он ею стал.
Я прижала «Вэрайети» к груди, желая, чтобы эта информация на первой странице изменилась. Я хотела, чтобы всего несколько слов — а именно шесть — оказались спрятанным и где-нибудь в глубине параграфа, так что мы с Ларой их просто не заметили: «В качестве продюсера выступает Элизабет Миллер».
Отняв журнал от своей груди и опять впившись в текст глазами, я увидела, что все осталось по-прежнему. Меня попросту поимели. Причем основательно. И на сей раз я не испытала абсолютно никакого удовольствия.
— Да, и звонил Люк Ллойд. — Легок на помине!
— Лара, я просто не смогу с ним сейчас разговаривать.
— Понимаю, он сказал, что прочел «Вэрайети» и беспокоится, что ты еще не видела.
— Он на самом деле беспокоился?
— Да, Лиззи, на самом деле. Он взбешен, что не будет снимать этот фильм. Но тебя он спросил в первую очередь.
— Наверное, он считает меня самой большой идиоткой.
— Нет. Думаю, он считает тебя слишком доверчивой.
— Да уж, кому как не ему знать об этом, — съязвила я. Сейчас я просто думать не могла о Люке Ллойде. У меня кружилась голова, меня подташнивало.
Лара сделала все, чтобы меня успокоить, и даже попыталась всучить мне стодолларовую бумажку из конверта с «малой кассой» Скотта.
— Поезжай-ка ты в Беверли-Хиллз и порадуй себя массажем в горячих источниках. Все печали как рукой снимет! Эти Брунгильды без лифчиков ототрут с тебя все своими грудями. Ты почувствуешь, как с тебя сваливается старая кожа.
— Отличная идея, может, тогда новая вырастет толще! — Я вдавила купюру обратно в ее ладонь. — Я не могу это взять, Лара. А то еще решу утопиться в одном из этих источников. — Кроме того, мне действительно необходимо сохранить свое место, а воровать у босса не лучший способ этого добиться. Так что вместо того, чтобы топить свои горести в горячих источниках с какими-нибудь бабушками и несколькими обнаженными поп-звездами, я поехала домой.
Над Санта-Моникой повис туман, и на Сан-Висенте не было ничего видно дальше нескольких метров. Я включила фары, пребывая в уверенности, что со своей везучестью обязательно попаду под колеса какой-нибудь актрисули, которая протаранит меня на полноприводном монстре и скроется в неизвестном направлении. Такие случаи стали в последнее время какой-то тенденцией, и уж точно недолго осталось ждать, пока невезение не станет таким же модным, как быть тощей и иметь поэтому несоразмерно большую голову. Наконец-то я доехала до Венис, но моря не было видно из-за тумана. Волны угрожающе рокотали. Никакого голубого горизонта, который обычно, что бы ни случилось, поднимал мне настроение. Наверное, радоваться мне сегодня не полагалось.
Я вошла в холл, изо всех сил стараясь держать голову прямо. Дура! Маразматическая дура! Сама виновата. Я никогда не просила Джейсона ничего подписывать; наше соглашение было целиком и полностью основано на дружеском рукопожатии и чае с пряностями. Мы были друзьями. Или это только я так думала? Мне и в голову не могло прийти, что он вот так вышвырнет меня, даже не удосужившись позвонить. Да, мне некого винить, кроме самой себя. Подойдя к двери своей квартиры, я увидела на полу цветы. Розы с длинными стеблями. Три дюжины. И карточка. Я сделала еще один шаг и вытащила карточку из-под целлофановой обертки. Но прежде чем открыть ее, я уже узнала детский, угловатый почерк Джейсона.
Дорогая Лиззи, прости меня за весь этот сыр-бор. Я должен был предупредить тебя раньше, но Дэниел не сказал мне, что информация просочится в прессу. Пожалуйста, мне очень нужно с тобой поговорить. Я весь день буду дома ждать твоего звонка.
С любовью,
Джейсон.
Записку я порвала в клочья, несколько раз порезавшись бумагой. Розы разбросала по коридору — словно смерч пронесся над выставкой цветов. Потом, слизывая с пораненных пальцев кровь, собрала мусор и пошла искать Джейсона. Я не собиралась принимать его глупые извинения. Как он посмел?! Я рисковала жизнью и подставлялась, чтобы передать чертов сценарий Дэниелу. Ах-ах! Ему жаль. Сыр-бор… Господи, да он просто лживый вонючий ублюдок, и я заставлю его заплатить мне за все! От моей убитости не осталось и следа. Я ликовала, заряженная исключительно желанием мести. Нет! С Джейсоном мне говорить не о чем. Выскажусь, а потом надеру ему задницу. Возьму вот эти его розы, или что там от них осталось, и воткну их ему прямо в его сухопарый зад. И испытаю истинное удовольствие — шипы на них еще остались. Интересно, он заплатил за них из тех трех миллионов, за которые продал меня?
