Она впилась взглядом в железнодорожное полотно и увидела на нем себя – распластанную. Поезд подъехал, она нащупала ногой ступеньку и протиснулась вперед. Ее очередь. И она сделала шаг вперед. Двери закрылись. Свободных мест нет, но она даже рада, что вокруг столько людей, в толпе легче держаться прямо. Восемь остановок, и она будет на месте.

Восемь остановок, и она вышла из вагона и оказалась на улице. Она пошла вперед, не оглядываясь. Вперед – на рабочее место, за стол – ее надежное убежище. Чем ближе оно становилось, тем покойнее было у нее душе. Она почти забыла, что совсем недавно подозревала совершенно незнакомых людей в том, что они выслеживали ее, выжидали момент, чтобы толкнуть. Но сейчас она не испытывала ничего подобного. Сейчас она в безопасности. Она предъявила пропуск, миновала охрану и подошла к лифту, где уже стояли в ожидании несколько человек. Все они знали ее, а она знала их.

– Ну, как новоселье?

Кэтрин улыбнулась Ким – милой Ким, юной, неизменно бодрой Ким. Она со стуком поставила на стол сумку, извлекла из нее свой трофей – уродливую металлическую фигурку – и с насмешливым торжеством водрузила ее на полку позади себя. Здесь тоже много воздуха, как и дома.

– Жуть какая-то, правда? – сказала Кэтрин, разглядывая свою награду.

– А что, как подсобный инструмент сгодится, – возразила Ким. – Мы еще будем рады ему, когда появится Саймон.

– Ну да, а кровь легко стереть какой-нибудь из этих тряпок… – Кэтрин сдернула с компьютера салфетку и протерла экран, с приятным удивлением ощущая, насколько же легко ей удалось подыгрывать Ким с ее черным юмором.

– Кофе? – предложила Ким.

– С удовольствием. – Кэтрин улыбнулась.

Начинали подходить остальные – продюсеры, редакторы, обслуживающий персонал. Раздались приветствия, поздравления, добрые пожелания. Даже Саймон, который ворвался в комнату, фонтанируя какими-то новыми названиями, даже он вел себя терпимо. Саймон – это ее коллега, тоже режиссер-документалист. Он пришел в кино из журналистики и считал себя тяжеловесом, но сегодня утром Кэтрин не до него. Все дело в том, как она чувствовала себя раньше и как чувствует сейчас. А чувствует она себя почти нормально.

– Неплохая работа, между прочим. – Саймон подмигнул, бросая беглый взгляд на трофей Кэтрин.

Она не обратила на него внимания и открыла новую записную книжку.

– Ну и что дальше? – спросил он.

Господи, ну что за болтун, совершенно невозможный тип.

– Да вот, кому-то захотелось сделать из моего репортажа художественный фильм, – на ходу придумала она и с удовольствием отметила, каких трудов ему стоило сохранить на лице улыбку.

– Здорово, – сказал он.

– Еще бы, – откликнулась она, не отрывая от него взгляда.

– Ну что ж, если захочешь посоветоваться, милости просим – мне приходилось немного общаться с этими киношниками. – Он снисходительно ухмыльнулся.

– Непременно, Саймон. – Она подмигнула ему, отвернулась, достала ручку и принялась барабанить ею по записной книжке. Список – вот с чего надо начать. Список – это всегда хорошая отправная точка.

Книга: «Идеальный незнакомец».

Автор: Друг (чей?)… Родственник (чей?)… Свидетель (чего?)…

Кэтрин постучала ручкой по бумаге и постаралась вспомнить, когда она виделась с Нэнси Бригсток. Да, это был 1998 год. Они встретились с глазу на глаз, и это случилось только один раз. Нэнси связалась с Кэтрин. Она вспомнила, что, получив письмо, почувствовала укол раскаяния, ведь Нэнси, скорее всего, ожидала, что Кэтрин сама проявит инициативу. Ей было бы не сложно разыскать ее, впрочем, и Нэнси найти Кэтрин не составило особого труда. У кого бы хватило черствости отказаться передать ей подробности? Письмо было написано шариковой ручкой, черными, с голубым оттенком, чернилами. Кэтрин до сих пор помнила этот наклонный почерк с округлыми заглавными буквами в начале каждого предложения. Письмо достигло своей цели. Кэтрин почувствовала себя обязанной увидеться с ней.

Дело было в октябре, в пятницу, днем. Белесое небо, влажный воздух. Влажность в октябре? В октябре редко бывает влажно, но в ощущениях у Кэтрин это было именно так. Удушливая атмосфера. Она вспомнила, что, уходя из дома, сняла шляпку и сунула ее в карман. А уходя с работы, надела – думала, на улице холодно, а оказалось душно. Тепло накапливалось внутри, в голове, пока ей не начало казаться, что мозг медленно разогревается, превращая мысли в какое-то месиво. Она сняла шляпку и расстегнула пальто. А Нэнси Бригсток – нет. Пальто словно всасывало ее в себя. Это была крошечная женщина. В перчатках, с непокрытой головой. Кэтрин вспомнила, что, глядя на нее сверху вниз, рассмотрела проглядывающую сквозь редкие седые волосы розовую кожу. Она прикинула, что Нэнси должно быть примерно столько же лет, сколько ее матери, но выглядела она старше. У нее был рак. Об этом она написала в записке, да и выглядела, как человек, проигрывающий сражение. Еще она написала, что недавно потеряла мужа, – это была еще одна причина, по которой Кэтрин согласилась тогда с ней встретиться. А что, если Нэнси Бригсток не умерла? Что, если она жива? Живет себе со своим раком? Кэтрин включила ее имя в список.

Встреча прошла напряженно. Кэтрин было много чего сказать, но она не могла себе этого позволить и предоставила говорить Нэнси. У той в голосе слышался вызов – она словно подначивала Кэтрин, побуждала ее раскрыться. Нет, этого не будет. Она не готова к этому. «Я не могу сказать ничего, что могло бы помочь вам», – произнесла она. Тогда Нэнси попросила о встрече с Николасом, и Кэтрин вынуждена была отказать. Она попыталась смягчить свой отказ, заметив, что он слишком молод, потому она и не может допустить этого. Кэтрин прикоснулась к руке этой слабой женщины и явственно ощутила дыхание смерти. Она увидела ее и в глазах женщины, которая, не отрываясь, смотрела на нее. Кэтрин не выдержала этого взгляда и отвернулась, попрощалась и пошла прочь. Она шла, не оглядываясь. Ей не хотелось, чтобы Нэнси увидела ее слезы. Она оплакивала все то, о чем не сказала, оплакивала и саму эту крохотную женщину, завернутую, как кокон, в свой модный, в елочку, твидовый жакет. Кожаные перчатки. Гладкие, искусно ухоженные волосы. Удобные туфли. Поразительно, сколько усилий она приложила к тому, чтобы придать себе достойный вид. Чтобы выглядеть сильнее, чем она была на самом деле. Впрочем, может быть, Кэтрин просто недооценила ее мужество, и эта женщина победила смерть, а теперь вступила в борьбу с ней, Кэтрин. И, может быть, в глазах ее была не смерть, а нечто иное, столь же холодное. Способна ли Нэнси Бригсток, какой она предстает в книге, изготовить яд?

– Тебе что-нибудь нужно? – Ким склонилась у нее над плечом. Кэтрин захлопнула записную книжку.

– Да нет. Просто записала кое-какие мысли. А впрочем, может, у тебя есть какие-нибудь наброски сюжетов? Тогда пройдемся по ним.

Ким кивнула. Она на все для нее готова. Кэтрин – ее единственный шанс на продвижение, только она давала ей возможность почувствовать себя чем-то большим, нежели просто толковым ассистентом.

– Вообще, пока тебя не было, я и правда кое-что надумала. И набросала на бумаге. Интересно, что ты скажешь?

– Отлично! – Кэтрин улыбнулась. Вот это ей и нравилось в Ким. Ей не сиделось на месте, она все время в деле. И ее ни о чем не надо было просить дважды, по крайней мере в этом не было нужды у нее, Кэтрин. Интересно, что сказала бы Ким про «Идеального незнакомца», прочти она эту книгу?

Кэтрин рано ушла с работы. Она вспомнила, что не выбросила записку, оставленную Нэнси. В спальне еще две нераспакованные коробки с разными вещами, и что с ними делать, совершенно непонятно. Вроде ту записку она положила в папку вместе со случайными фотографиями и письмами от матери и старых друзей. Упаковывая вещи накануне переезда на новое место, она собралась было все это выбросить, но потом передумала. Ее пальцы впились в выцветшую обложку, и она извлекла папку из коробки. Начала перелистывать – точно, здесь. Бледно-голубая писчая бумага и темные чернила. В верхнем правом углу адрес. Только адрес, номера телефона нет. Маловероятно, конечно, что Нэнси еще жива и живет по тому же адресу, но попробовать все же стоило. Сердце колотилось у нее в груди – выброс адреналина. Все правильно: попытка не пытка. Лицом к лицу – таков стиль Кэтрин. Чье лицо встанет перед ней, пока не ясно, но кто-то должен ответить за все то, через что ей пришлось пройти. Она посмотрела на часы. Четыре пополудни. Времени на то, чтобы наведаться туда и вернуться домой до появления Роберта, хватало.