- Боже… мой, - проговорила она, тяжело дыша. – Эту женщину надо отдать под суд. Она ходит и убивает людей, и даже не понимает этого.

- Кажется, нам пора уходить, - произнес соболезнующий ей офицер. Он с большой неприязнью посмотрел на Женю, потом опять участливо склонился к своей даме. - Лидия Сергеевна, вас проводить до дома?

Лидия не отреагировала; тогда офицер взял ее под руку и вывел за дверь.

Несколько мгновений в комнате стояла давящая тишина. А вслед за этим засобирались остальные – второй секундант, спирит и Женины родители. Романа Платоновича буквально подталкивала в бок госпожа Прозорова, в которой с новой силой ожила ненависть к “этому убоищу”, позору своей матери.

А Женя стояла в стороне от всех, даже от мужа, как пария. Она обхватила плечи руками и глядела в одну точку – светлое солнечное пятнышко на обоях.

Ей все больше и больше хотелось плакать, раскиснуть, броситься ко всем и начать умолять о прощении – но Женя только крепче стискивала челюсти. Она порою чувствовала, что действует не из человеколюбия, а из одной только ненависти, но эта ненависть была свята.

Святее любви Лидии.

Хлопнула дверь. В первый раз? Или в последний?

Женя по-прежнему не двигалась и ни на кого не смотрела, впав в оцепенение; но наконец она почувствовала, что к ней подошел муж. Уголок рта у нее нервически дернулся, но Женя не подняла глаз.

Игорь молчал – Женя почти осязала его чувства: негодование, боль.

Наконец он спросил:

- Что ты делаешь?

- Свидетельствую истину, - сухо ответила Женя, не глядя на него.

Помолчала и прибавила:

- Если ты хочешь потребовать развода, я готова уйти в любую минуту. Как только ты укажешь мне на дверь.

Игорь, кажется, этого не ожидал. Во всяком случае, враждебность его на какое-то время сменилась растерянностью.

- Я не хочу развода, - медленно сказал он. – Я хочу, чтобы ты объяснила мне, что ты делаешь.

- Что ж, отвечу в третий раз: свидетельствую истину, - с мелькнувшей на губах улыбкой произнесла Женя. – Если тебя не устраивает такая жена, я тебя не держу.

- Меня!..

Тут он схватил ее за плечи и так стиснул их, что Женя вскрикнула от боли. Уставилась мужу в глаза своими огромными зелеными глазами. Он был бледен, губы его вздрагивали.

- Это я тебя держу! – в гневе воскликнул Игорь. – И буду держать, никуда не отпущу! Я тебя люблю!

- Отпусти, мне больно, - сказала Женя.

Он разжал руки. Смотрел на нее так, точно не сам судил Женю, а отдавался ей на суд.

Женя смотрела на него грустно и сочувственно – жалея его отчасти потому, что он обрек себя на жизнь с нею.

- Если ты и вправду любишь меня, ты видишь, какова я, - тихо сказала она. – Я упредила тебя о своей натуре еще до свадьбы, но тогда ты, кажется, мне не поверил…

Игорь быстро отвернулся; поправил волосы, скрывая этим жестом лицо.

- Я рад, что понял тебя, - проговорил он.

Женя хмыкнула.

- Может быть, я не умею любить так, как другие женщины, - сказала она. – Может быть, всякая женщина любит свое и по-своему. Ты видел, где моя любовь. Если твоя со мной, я… я тебя предупреждала, - быстро закончила она, глядя в сторону.

- Да, - сказал Игорь.

- Надеюсь, что ты меня услышал, - сказала Женя. – Может быть, ты думаешь меня изменить…

- Нет, я теперь вполне понимаю твой характер, - ответил муж.

Он подошел к Жене и обнял ее. Хотел назвать каким-то словом – уменьшительным, может быть, привычным женским ласкательным прозвищем; но удержался, понимая, что Женя непохожа на других и оскорбится. Да, теперь он понял эту женщину.

- Я была жестока с Лидией, - сказала Женя, глядя сухими глазами через его плечо. – Ты понимаешь, почему?

“Потому что ты жестока”, - подумал Игорь. Но промолчал.

- Может быть, потому, что вы давно враждуете, - проговорил он.

Женя улыбнулась.

- А вот ты – ты поверил мне? – неожиданно спросила она. Высвободилась из объятий мужа и поглядела ему в глаза. – Или ты тоже вместе со всеми посчитал, что мне… пора в желтый дом, да молчишь? Даже Васин спирит отрекся от меня, когда я сказала про кошку, ты видел?

Игорь молчал, нахмурившись и понурившись.

Женя была безжалостна.

- Ты же говорил, что любишь меня, - проговорила она. – Стало быть, ты солгал?

- Женя, ты…

“Ты иногда и вправду кажешься мне сумасшедшей”, - подумал Игорь, но понял, что после этих слов жена разобьет цепи Гименея о его голову и немедленно уйдет, собрав свои вещи. Да, Женя была из тех, кто на это способен. Он видел фанатический блеск в ее глазах.

- Ну, ну? Что “я”? – звонко поторопила она мужа, видя, что тот все не находится с ответом.

- Ты писательница, - глубоко вздохнув, сказал Игорь. Похоже, придется смириться и с этим - это часть ее, которой не оторвать.

И едва услышав эти слова, Женя вдруг улыбнулась и бросилась мужу на шею. Поцеловала его, потом прижалась головой к его груди и спросила, все еще улыбаясь:

- Значит, я – Жорж Занд? Джейн Остен?

- Да, - ответил Игорь после секундного колебания.

До позднего вечера Женя помогала Фросе убираться после гостей, но к десяти часам освободилась. Женю поламывало после сегодняшних трудов и потрясений, но она чувствовала тот знакомый зуд, который появляется у писателей, когда у них набирается, что сказать.

Когда у них есть много что сказать.

Игорь, кажется, не рассчитывал на любовь этой ночью – видел, в каком состоянии жена, и видел, что она все еще не вполне примирилась с ним. Но он все же рассчитывал, что она ляжет с ним спать. Ему казалось, что он понял ее натуру, но ее намерение засесть за свое сочинение явилось неприятным сюрпризом.

- Игорь… я должна, - сказала Женя.

Сказала мягко, но это был бархат поверх стали. Игорь знал, что она предложит, если он ей запретит.

- Хорошо. Только, пожалуйста, будь внимательна к своему здоровью, - сказал он.

Женя улыбнулась.

- Не бойся, я лягу не позже половины первого, - сказала она. – Мне не вставать рано, в отличие от тебя…

Она в упор посмотрела на Игоря. Конечно, это ему тоже не понравилось – он предпочел бы жену, которая вставала бы с ним, а то и раньше, чтобы как следует проводить супруга на службу. Но он промолчал и кивнул.

Женя ощутила некоторую вину перед мужем – но потом подумала, что это небольшое прегрешение. В конце концов, она нормальная хозяйка. И не она настаивала на том, чтобы остаться с ним.

- Иди спать, - сказала она Игорю.

Тот посмотрел на нее, хотел опять возразить – но кивнул. Поцеловал Женю.

- Доброй ночи. Не засиживайся.

Наконец Женя оказалась одна.

Игорь еще некоторое время оставался в комнате, но Женя его уже не слышала – она уже была одна, в своем мире, который умела воссоздавать вокруг себя, как стену, почти мгновенно.

Вскоре муж ушел. Женя некоторое время сидела и хмурилась над своей рукописью в полном одиночестве, а потом почувствовала, как мимо нее скользнула кошка, задев пушистым боком обнажившуюся ногу.

- Ну иди ко мне, малышка…

Женя подхватила Незабудку на колени, и та сразу же громко заурчала. Женя стала рассеянно почесывать кошку за ухом, не глядя на нее. Вдохновение не шло. Она чувствовала, что должна работать не над теперешним рассказом, а над совсем другой вещью.

“Я должна переписать историю Полины и Антиоха, - подумала Женя. – Переписать окончание начисто. Теперь я знаю его. Но нужно вспомнить все начало, а его нет – единственный экземпляр остался в издательстве…”

Через некоторое время Женя устала от бесплодных усилий. Она опять готова была заплакать, чувствуя, что зря обидела мужа и лишила себя сна. Как редко что-нибудь удачно складывается!

Женя бросила перо на груду черновиков, уже скопившуюся рядом. Потом легла головой на стол, уткнувшись лицом в локоть.

“Я только немножко полежу тут…”

Женя уже смутно, отчаливая от берегов реальности, почувствовала, как кошка освободила ее колени от своей тяжести. Но она уже не услышала, как Незабудка громко замяукала, задрав хвост и напружившись.