- В школе придется больнее, - заметила женщина. – Там тебя будут сечь.

Хепри вздрогнул, а стражник бросил на нее осуждающий взгляд – она совсем запугала ребенка. Но слова матери неожиданно оказали бодрящее действие.

- Не будут, - сказал мальчик. – Я буду послушен и прилежен.

Он улыбнулся матери. Ей показалось, что за этой улыбкой прячется еще больший страх, но Хепри ничего не прибавил.

Симут ожидал их на прежнем месте. Опускаясь перед ним на колени и увлекая за собой сына, Тамит вдруг осознала, что этот очень важный человек пришел сюда ради них – ради вдовы и сына большого преступника…

- Пойдем, - сказал жрец мальчику, никак не обратившись к его матери. У Хепри от страха вылетели из головы все приветственные слова, которые Тамит заставила его затвердить; ей было стыдно за сына и за себя. Но Симут увел ее сына, ничем не показав своих чувств.

- Запомни, - тихо сказал старый жрец мальчику, который спешил за ним как за путеводной звездой, весь обратившись в почтительность и слух, - ты не должен никому здесь говорить имени своего отца и даже упоминать о нем.

Симут вдруг остановился, и Хепри ужасно испугался, что его не возьмут… отвергнут…

- Да, божественный отец, - сказал он, слегка заикаясь. – Запомню.

- Ты понимаешь, почему? – тихо спросил Симут.

Казалось, в этот миг никого вокруг них не осталось – только старик, сейчас могущественный вершитель судеб, и маленький мальчик, сейчас отвечающий за себя, как взрослый.

- Да, божественный отец, - сказал Хепри.

- Если тебя спросят, ты будешь говорить, что твой отец умер. Это так, - испытуя мальчика взглядом, продолжал четвертый раб бога. – Он умер дважды - телом и духом. Ты это понимаешь?

- Да, божественный отец, - прошептал Хепри.

- И на тебе тень его преступления, - прибавил Симут. – Ты должен быть очень усердным и добродетельным, чтобы очистить свое имя. Ты это понимаешь?

- Да… божественный отец… - едва выговорил несчастный Хепри.

Ему никогда еще не говорили о смерти отца таких слов – но мальчик понимал, что возражать нельзя. В его головке возникла почти неразрешимая для его шести лет путаница, и Хепри решил просто слушаться. Сейчас самым главным над ним был этот старик в белой одежде, великий жрец Амона. Он говорил, что его отец очень плох… был очень плохим. Значит, великий жрец Симут тоже злой, как те люди, которые убили отца? Или мама говорила неправду?

Симут посмотрел в полные страха темные глаза мальчика и, ласково улыбнувшись, положил ладонь на его обритую головку со спутавшимся длинным локоном. Он понимал, какое смятение сейчас творится в душе сына того, кого не называют…

- Ты умный мальчик и можешь стать достойным человеком, - сказал старый жрец. – Не сворачивай с пути добродетели и слушай своих наставников, и бог не оставит тебя.

Хепри кивнул. Он вдруг догадался, что нужно сделать, опустился перед четвертым хему нечер на колени и поцеловал край его одежды. Тот еще раз ласково коснулся ладонью его головы, а потом вдруг утратил все добродушие.

Симут заспешил вперед с суровым и холодным видом, а снова испуганный мальчик, не смея больше ни о чем спрашивать, заторопился за ним.

Они вошли в комнату, еще за дверями которой до Хепри донесся звучный мужской голос, нараспев прочитывавший какие-то фразы; ему вторил хор детских голосов. Мальчик ступил в классную комнату следом за жрецом, и все тут же смолкло.

Хепри круглыми глазами уставился на сидящих рядами голых мальчиков его возраста или чуть старше – они расположились на циновках на полу, скрестив ноги. Их было десятка два. Перед ними стоял высокий человек в белых одеждах, напоминавших жреческие, но в коротком блестящем черном парике. Свитка, по которому учитель мог бы читать, Хепри не заметил – значит, все это прочитывалось и заучивалось наизусть…

Вдруг он сообразил, что, наверное, должен поклониться, и сделал это, очень неловко. Все ученики смотрели на него и его сопровождающего, но никто не шевелился, и в классе не пронесся даже шепот…

Учитель быстро обогнул ряды детей и приблизился к жрецу. Низко поклонился ему, хотя выглядел значительно важнее этого слабого старика.

- Новый ученик, господин?

- Да, - тихо ответил Симут. – Его имя Хепри, и он сирота. Возьми его в свой класс, и пусть ему дадут место в общей спальне и за общим столом – это приказ.

Учитель взглянул на мальчика как на какую-то новую неприятность, ко всем прочим своим заботам; на молодом смуглом лице его выразилась тревога, почти страдание. Он догадывался, что с этим ребенком что-то нечисто…

- Господин, осмелюсь напомнить, что… в общей спальне живут отроки из самых… самых знатных семей, - шепотом проговорил учитель.

В классе стояла такая тишина, что слышно было бы жужжание мухи. Никто из мальчишек не осмелился встать, но некоторые вытянули шеи и приподнялись, пытаясь разглядеть Хепри под локтем его покровителя.

- Мне это известно, - негромко ответил жрец. – Перед Амоном все ученики равны.

Учитель низко поклонился, бледный, поджав губы.

- Припадаю к твоим стопам, великий пророк бога. Иди сюда, - довольно резко приказал он Хепри, и когда мальчик нерешительно двинулся вперед, указал ему на место с краю.

- Садись как эти дети, и повторяй за ними, - приказал учитель. Взглянул на жреца, стараясь не встречаться с ним взглядом.

- Я могу продолжать, божественный отец?

- Продолжай, - сказал жрец, но урок не возобновился, пока его согбенная небольшая фигура не скрылась за дверью.

Хепри вышел из класса вместе со всеми остальными детьми, но успел получить несколько тычков и от них – мешая другим детям, мальчик задержался, разглядывая свои покрасневшие руки, на одной из которых остался рубец. Его никто до сих пор не бил, а сегодня, за этот ужасно долгий день, его наказали несколько раз – за нерасторопность, за несообразительность, за непочтительность…

- Быстро! – сердито скомандовал учитель, заметивший, что Хепри снова отстает. – Ах, негодник!

Мужчина схватил его за руку и, больно сжав ее, повел ребенка за собой, опередив остальных.

- Откуда ты только взялся! – воскликнул он; Хепри вздрогнул и опустил голову, закусывая губку, надеясь, что его ни о чем не спросят. Учитель молчал до самой общей спальни.

Они остановились около комнаты, наполненной галдящими мальчишескими голосами. И там учитель вдруг повторил свой вопрос – его голос потонул в общем гаме:

- Откуда ты взялся?

- Я сирота, - повторил Хепри слова старого жреца.

Учитель усмехнулся, воздел руки, точно сетуя на тупицу, которым его неизвестно за что боги наказали сегодня.

- Ясно – сирота! Кем был твой отец?

- Я его не помню, господин, - тихо ответил мальчик. – Он умер еще до того, как я родился.

- И твоя мать ничего не рассказывала тебе о нем? – резко от тревоги спросил учитель. – А кто твоя мать? Она тоже умерла?

Хепри покачал головой.

- Моя мать живет при храме, господин, - ответил он.

Учитель хмыкнул и замолчал. Он подозревал здесь какую-то мерзость… какое-то сокрытое преступление… но ведь позаботиться об этом мальчишке ему приказал сам четвертый хему нечер!

Мужчина вздохнул и подтолкнул Хепри в голую спину, на которой за этот день тоже появилось несколько синяков.

- Вот здесь ты будешь спать, - сказал он ребенку, появление которого даже не сразу было замечено – мальчишки, младшие и постарше, оживленно разговаривали, играли и даже перекрикивались, ведя себя далеко не так почтительно, как дети в классе. Хепри заметил, что некоторые дети здесь значительно старше его. Однако чуть погодя учителя заметили и в комнате стало потише.

- Есть ли здесь свободные постели? – спросил мужчина.

- Нет, господин, - первым откликнулся мальчик года на два, а то и на три постарше Хепри – высокий, с уже развитыми плечами и ногами и красивый.

Хепри вдруг показалось, что его учитель испытывает какую-то робость перед этим учеником. Как бы то ни было, заговорил он с ним намного мягче, чем с Хепри, едва ли не льстиво.