- О великий бог, - одними губами проговорила Тамит.

Она вдруг почувствовала острейшую ненависть к человеку, чья любовь была так сильна, что задушила ее. Были преступления страшнее этого – но немного.

- Убей меня, - попросил Хепри снова.

- Веревка слишком коротка, - с ненавистью ответила Тамит, отпихивая остатки веревки – они и в самом деле были коротки.

Хепри затих.

Тамит подползла к выходу из каюты и крикнула:

- Эй!

- Чего тебе? – тут же отозвался грубый голос.

- Невинное дитя в моей утробе просит есть! Мы голодны! – крикнула Тамит. – Будьте милосердны, господа!..

- Сейчас, - ответили ей.

Тамит спрятала в ладонях торжествующую усмешку.

Уверенность, что ее пощадят, крепла с каждой минутой.

- И у меня есть еще одна нужда, - стыдливо прошептала она стражнику, принесшему ей миску похлебки.

Тот изумленно взглянул на нее, потом догадался. Кивнул.

Кажется, к ней уже почти перестали испытывать враждебные чувства.

Они прибыли в столицу утром следующего дня.

* Великий змей, извечный враг Великого бога – Ра.

========== Глава 29 ==========

Хепри не показывал страдания и стыда, когда их сводили по мосткам – хотя это, должно быть, потребовало от него огромного усилия. Бывший жрец величайшего бога превратился хуже, чем в ничто. Когда-то он считал себя ничтожным слугой – но при этом не сознавал наполнявшей его гордости, гордости своей принадлежности к высочайшим посвященным страны. Только теперь Хепри понял, что такое быть ничтожеством.

Ему недолго оставалось быть и Хепри. Скоро у него отнимут это имя, и он станет тем, кого не называют.

Тамит шла рядом – и как будто далеко. Она и чувствовала себя далекой… и хотела быть далекой. Тамит никогда бы не нашла в себе ничего, что побудило бы ее объединиться с таким отверженным на глазах у толпы. На них уже глазели, громко обсуждали… и стали бы кидать камни, если бы стража не оттесняла любопытных, порою орудуя дубинками: весть о том, за что осуждены эти двое, распространилась как пожар, и общая ярость против них была неподдельной.

У Хепри были связаны за спиной руки и избито все тело. У Тамит руки были свободны, и тело не пострадало. Она хорошо воспользовалась оставшимся временем, чтобы расположить к себе стражу. Охранники даже шли на расстоянии, чтобы не задеть и не ушибить беременную женщину… которая как будто бы и вправду была ни при чем – не могла же она грабить усыпальницы вместе с этим человеком!

Тамит сохранила свою редкостную красоту – и это еще более вызывало сочувствие охранников-мужчин. Она была уверена, что, сдавая ее начальнику тюрьмы, воины скажут о ее положении, а еще эта весть дойдет до Ка-Нейт…

Добрая госпожа Ка-Нейт! Единственная надежда, злейшая насмешка богов!..

Их провели через весь город – тяжкий путь, полный общего гнева, насмешек, оскорбительного любопытства; Тамит под конец стала молиться, чтобы поскорее попасть в темницу, где ее избавят хотя бы от этого…

Поскорее – в темницу! Но теперь Тамит знала, что может быть хуже этого!

Она недолго гадала, куда именно их ведут – конечно, в храм Амона, ведь Хепри был жрецом и подлежал храмовому суду… а Тамит была его женой…

Тамит горько улыбнулась знакомому месту. Могла ли она знать, что вновь сойдет по этой лестнице, уже как преступница! Но теперь она хотя бы знала, что ожидает внутри.

Босые ноги, измученные долгой ходьбой по раскаленному камню и горячей земле, приятно прохладил камень подземелья. Тамит и вообразить не могла, что этот загаженный пол когда-нибудь доставит ей удовольствие…

Однако она вздрогнула от омерзения, ощутив тюремные запахи. Что ж, остается надеяться… надеяться, что это ненадолго!

Такие преступления, как ее, караются не тюремным заключением. Ее выпустят отсюда в скором времени, навстречу свободе – или…

Тамит взглянула на Хепри – и он через мгновение заметил ее взгляд. В потухших темных глазах блеснула мольба, любовь… он шагнул к жене, но его грубо рванули прочь. Через мгновение его втолкнули в камеру, и толстая дверь захлопнулась.

Тамит почувствовала руку на своем плече – не грубую, но непреклонную.

- Пойдем.

Женщина посмотрела через плечо на охранника:

- А нельзя мне к нему?..

Тот покачал головой.

- Нельзя.

Зачем Тамит попросила об этом? Что-то странное шевельнулось в ее душе под горячим взглядом Хепри, что-то нежное, размягчающее… Она вдруг поняла, что больше никто во всем мире не посмотрит на нее так.

В груди, в сердце, вдруг стало больно.

Тамит уже не сопротивлялась направляющей ее руке. Ее почти без грубости подтолкнули внутрь камеры и захлопнули дверь.

Она осталась одна – на перегнившей соломе, среди запахов прежних заключенных; но не чувствовала сейчас ничего, кроме огромного одиночества. Одиночества сердца.

Тамит села на прелую подстилку и, уткнувшись лбом в колени, тихо заплакала. В груди становилось все больнее, но она знала, что эту боль не выплакать и не избыть слезами.

Через некоторое время открылась дверь, и Тамит зачем-то согнали с ее места. Женщина вскочила, утирая слезы и недоумевая; она вдруг перепугалась, что уже выходить…

Но ей только меняли подстилку – сгребли всю гниль и бросили большую охапку свежей соломы. Еще поставили рядом воду, миску похлебки и положили лепешку.

Тамит улыбнулась и поблагодарила. Стражник ответил коротким кивком и вышел; дверь аккуратно закрылась.

Она определенно вызвала жалость… жалость и убежденность в своей невиновности…

Почему эта мысль впервые не радует ее?

Тамит посмотрела на стену, разделявшую ее с ее мужем. Одна стена, но они разделены, как если бы между ними была тысяча стен. Как он сейчас там? Страдает ли? Конечно, страдает… бедный…

Тамит подбежала к двери и постучала в нее. Никто не ответил. Тогда женщина приподнялась на носках и прижала лицо к окошку:

- Господа стражники! Эй!

Звук шагов, и почти сразу же перед ней возникло лицо стражника – скорее участливое, чем враждебное:

- Что тебе?

- Как мой муж? – воскликнула Тамит. – Вы позаботились о нем?

Стражник отступил и брезгливо кивнул.

- Что вы сделали? – настаивала Тамит, и охранник вдруг озлился:

- Сделали что положено! Что положено таким преступникам!..

Тамит шагнула назад, не решаясь дальше сердить его. Ей представился человек, который так ее любил – этот человек, лежавший сейчас в грязи, избитый, истощенный, но думающий сейчас не о своих страданиях, а о ней…

Женщина бросилась к окошку, словно в атаку:

- Позвольте мне увидеться с ним! Умоляю! Я беременна!

- Тихо ты! – испугался стражник.

Он с досадой посмотрел на нее, потом огляделся.

- Не положено.

- Знаю, - сказала Тамит. – Но позвольте нам… Нас скоро разлучат совсем!

Стражник ушел, и Тамит подумала, что ей отказано. Но через несколько мгновений послышался звук открываемой двери, а еще через несколько к ней втолкнули ее мужа. Дверь захлопнулась.

- Только быстро! – крикнул стражник.

Тамит плакала, глядя на измученное тело мужа. Он был так еще молод… и столько перестрадал, из-за нее, из-за нее! Кто еще мог бы стольким пожертвовать ради нее?

Он отдавал ей свою жизнь.

- Милый, - Тамит обхватила руками голову мужа, и плакала, покрывая его поцелуями; ее пальцы кололи отрастающие волосы, на нее смотрели изумленные и благодарные темные глаза… а Тамит думала, что скоро его молодость будет уничтожена во имя нее, и оплакивала эту жертву…

- Моя возлюбленная, - прошептал Хепри, перехватив ее руки и поцеловав ладони. – Моя дорогая госпожа… Как я счастлив, что могу умереть с твоей любовью…

Тамит оборвала его рыданиями, и они стали целовать друг друга как безумные.

- Эй вы, там! Заканчивайте! – крикнули им в окошко.