- Ты хочешь увидеться с ним? Но это запрещено!

- Может быть, это последний раз, когда я смогу с ним увидеться, - отвечала Тамит, думая, что не сможет спокойно жить, если не задаст Нечерхету несколько важнейших вопросов. – Прошу тебя, Хепри, помоги мне… Тебя же уважают здесь…

- Я почти ничего еще не заслужил, - сказал Хепри.

Он опустил глаза на свой перстень-скарабея, пожалованного ему верховным жрецом. Потом взглянул на свою возлюбленную. В глазах загорелась решимость.

- Пойдем, я попытаюсь, - сказал он.

Тамит только что заметила блеск золота на руке юноши и изумилась. Но Хепри не стал ничего пояснять; просто пошел впереди нее, младший прислужник в одной набедренной повязке, но с величайшим знаком отличия, который мог открыть ему здесь многие двери, недоступные даже старшим жрецам.

Тамит опять повели какими-то извилистыми путями, которых она по-прежнему не могла запомнить; она шла в сомнении и испуге, глядя на худенькую голую спину своего проводника. Что он может здесь, мальчик? А вдруг за такой поступок арестуют их обоих?

Хепри остановился у какой-то низкой двери и постучал – коротко, решительно.

Несколько мгновений стояло жуткое молчание, потом дверь распахнулась, так же резко, как Хепри постучал.

- Кто?

Юноша сжал губы и вскинул руку, поворачивая кулак; золотой скарабей сверкнул ошеломленному стражнику в глаза.

- Пропусти, это знак великого ясновидца! – крикнул молодой жрец. – Со мной госпожа Тамит, жена осужденного Нечерхета, ее нужно провести к нему!

Стражник несколько мгновений в изумлении смотрел на них обоих, потом без слов повернулся и пошел впереди, вниз по лестнице. Приказы первого хему нечер не оспаривались.

Тамит, пораженная до немоты, стала спускаться следом за юным жрецом по холодным каменным ступеням, едва замечая, куда идет. Знак великого ясновидца? Неужели верховный жрец пожаловал Хепри собственный перстень и даровал какие-то полномочия – за что, за какие такие заслуги?

Они спустились вниз, потом пошли следом за стражником по темному склизкому коридору. Тамит вздрагивала от отвращения, поджимая пальцы ног – и зачем только она пришла босая! Ее обоняния достигли запахи из камер – гнилой соломы, тухлой рыбы и нечистот. Молодой жрец тоже брезгливо сжимался; один стражник, привычный к этому, вышагивал невозмутимо.

Они остановились около одной камеры – у маленького оконца в толстой стене. Тамит могла различить охапку соломы в глубине, на которой скорчилось какое-то существо в белой одежде.

- Эй, ты! – крикнул стражник в окно.

Заключенный с трудом сел, зазвенев цепями на руках и ногах.

Этот человек, бывший ее мужем, смотрел на Тамит как на чужое враждебное существо – и она на него точно так же. Женщина увидела, как несчастен ее муж, какой ужас его терзает, и в сердце ее червяком шевельнулась жалость, но тут же прошла. Стоило ей только вспомнить, что этот человек сделал с ней.

- Нечерхет! – сказала она.

- Молчи, - сказал ей стражник. – Подойди сюда, преступник! – приказал он жрецу с видимым отвращением к нему. – Твоя жена пришла поговорить с тобой!

Нечерхет медленно встал. Потом приблизился к оконцу, шатаясь будто под тяжестью цепей – но на самом деле под тяжестью собственного страха.

Бледное рыхлое лицо, на котором застыл ужас, приникло к окну.

- Что ты хочешь? – хриплым голосом спросил он.

- Ответь мне на мой вопрос, - прошептала Тамит. Ей было очень стыдно, что приходится говорить это в присутствии Хепри и стражника, но выхода не было. – Когда ты начал это?

- Что? – сказал Нечерхет.

Как будто не понимал, смрадный блудник!

- Когда ты себя осквернил? – прошептала безжалостная Тамит.

- Месяц назад, - ответил Нечерхет, даже не думая возмущаться против этого слова. – Месяц. Помоги мне.

Тамит прикрыла глаза, чувствуя огромное облегчение. Месяц, а к ней он не прикасается уже полтора… Но вдруг Нечерхет неточен?

- Помоги, - прошептал жрец.

Тамит огляделась – Хепри и стражник внимали каждому ее слову.

- Я сделаю что могу, - обещала она. Лицо Нечерхета просияло от этой крошечной надежды, но Тамит уже отвернулась от него и попросила вывести ее наружу. Она не могла больше выносить воздух этого места.

Когда они поднялись наверх, Тамит по-прежнему чувствовала этот запах – ей казалось, что нечистый дух темницы, дух ее мужа, пропитал складки ее платья и даже кожу и волосы. Поскорее бы отмыться.

- Ты не можешь помочь своему мужу, - прошептал Хепри, запомнивший ее последние слова и сочувствовавший Тамит.

Она покачала головой.

- Я позабочусь о бальзамировании его тела – вот лучшая помощь, которую я могу оказать.

Бальзамирование – гробница, мелькнуло вдруг в ее голове. Семьдесят дней – время бальзамирования… погребение… Ка-Нейт…

Тамит улыбнулась.

- Ты очень хорошо помог мне, Хепри, благодарю тебя от всего сердца.

***

Она знала, что суд, скорее всего, состоится уже сегодня – ее муж достаточно злил верховного жреца. То есть казнят Нечерхета на закате или ночью…

Тамит вернулась домой и тут же призвала к себе свою служанку. Девушка долго отмывала и оттирала ее, неверными от страха руками; но Тамит было не до того, чтобы успокаивать слуг. Вымыв и умастив тело и волосы, завернувшись в простыню, госпожа дома вернулась в спальню. Пока она будет сушиться, для ее служанки найдется другое дело.

Тамит сосредоточенно думала несколько мгновений, потом поставила перед собой девушку и сказала, глядя ей в глаза:

- Поди к госпоже Ка-Нейт – тебя должны впустить, тебя уже знают. Слезно моли… слышишь, слезно моли ее выполнить мою просьбу. Мой муж и господин моей жизни будет сегодня казнен за тяжкое преступление.

Девушка ахнула и отшатнулась, прижав ладони к щекам.

- Прекрати! – рявкнула Тамит, сама едва державшая себя в руках. – Тебя еще не казнят! Так вот, - продолжала госпожа. – Слезно моли Ка-Нейт попросить своего мужа, великого пророка Амона и судью, осудившего его, бальзамировать тело господина Нечерхета… ты ведь знаешь, как это важно… поняла?

Девушка кивнула – она лишилась языка от страха.

- Ступай, - приказала Тамит, и служанка, спотыкаясь, пошла.

Госпожа села к окну и стала выжимать черные волосы, обернутые полотенцем. На ее губах была улыбка, а на лицо понемногу стал возвращаться румянец.

========== Глава 22 ==========

Служанка постучала в ворота так робко, что с первого раза ее даже не услышали.

Она умирала от страха – слугам приходилось бояться постоянно… а она хочет войти по такому делу! Она, служанка из дома преступника!

Девушка не знала, за что именно осужден ее господин, а если бы знала, не осмелилась бы постучаться в дом судьи даже под страхом собственной смерти. Но она была оставлена в неведении, и потому решилась постучаться погромче.

Открывший ей Тауи был, казалось, потрясен до глубины души. Хотя действительно был потрясен. Новости о преступлении жреца Амона просочились уже во все знатные дома Уасета.

- Что тебе нужно?

“Слезно моли”, вспомнилось девушке, и хотя это относилось к госпоже, она упала перед привратником на колени.

- Пропусти меня, господин, это важно – это касается души моего господина!

- Души, - проворчал Тауи, и уголок рта брезгливо дернулся. – Ты опять к госпоже? Ее пачкать?

- Я не виновата, - девушка заплакала. – Я ничего не знала, я непричастна!

- Ты – конечно, непричастна, - сказал Тауи и угрюмо усмехнулся. Он поправил узкий серебряный обруч, охватывавший его лоб, отвел локон с накрашенных глаз; потом отошел в сторону. – Иди, только не надейся на милость.

Обыскать ее он в этот раз не подумал.

Девушка направилась к дворцу, в котором ее так обласкали в прошлый раз. Она надеялась на милость, она помнила, какова госпожа этого дома! Не успела она сделать и нескольких шагов, как ее перехватили…

Не стража, нет – сама госпожа!