Мальчик плакал, пока его обмывали, потом затих.

Мальчик.

- Аменемхет, - прошептал, улыбаясь этому чуду, верховный жрец. Он принял на руки сына и взглянул ему в лицо. – Амон будет впереди тебя…

***

Тамит беспокоилась.

Она ничего не слышала о госпоже и от госпожи – а ведь Ка-Нейт так быстро размягчилась снова… неужели кто-то опять оговорил Тамит в ее глазах?

А еще больше она беспокоилась из-за мужа: Нечерхет по-прежнему подолгу занимался делами вне дома и почти ничего ей не рассказывал. Может быть, вернулся к прежней жизни? Но ведь великий ясновидец не пошутил, и действительно изгонит их обоих из храма; и тогда доступ туда будет Тамит окончательно закрыт.

Нечерхет становился словоохотлив только по вечерам, после ужина… сдобренного вином – и никогда не рассказывал Тамит о том, чем занимался сам, а все больше шутил, сплетничал о соседях и других жрецах: кто поругался с начальником или с женой, кого наказал бог за какой-то мелкий проступок… В этих словах и во всем его поведении прорывалось беспокойство. Он боялся верховного жреца – о нем он никогда не говорил.

Иногда Тамит замечала, что одежда мужа измята, а в дыхании еще до ужина слышно вино. Ей случалось стряхивать с его платья пудру и краску, очень похожую на женскую, и вдыхать запах духов, которыми не пользовался ни он, ни она сама. Однажды Тамит спросила мужа, что это за духи и за краска.

Конечно же, зная, что он солжет.

И конечно же, он солгал.

- Я немного повеселился у друга, - с улыбкой ответил жрец; при этом глаза его забегали, а улыбающиеся губы неуверенно дрогнули. – Это он пользуется такой краской и духами.

Тамит с уничтожающей усмешкой кивнула.

- Он обнимал и целовал тебя – так, что на тебе всюду эти следы?

- Ну… да, - неуверенно ответил Нечерхет. – Почему бы нам не обняться?

Тамит вдруг прижала ко рту ладони, в ужасе от мысли, посетившей ее. Нет, нет, Нечерхет не настолько пал… он если и изменяет ей, то только с женщинами…

И определенно сегодня делал это. Его красавица-жена ему уже надоела – как смешно было надеяться, что человек, привыкший потакать себе во всем, изменится только оттого, что женился! Ведь он даже не сам решил жениться – его заставили.

Тамит шагнула к мужу и взяла его за плечи.

- Нечерхет, - с горьким отвращением сказала она, вглядываясь в его глаза, - тебя изгонят из храма, ты понимаешь?

Прошло то время, когда она боялась этого человека и почитала его, потому что он жрец и ее господин. Теперь все, что осталось от того чувства, было… гадливость и некоторая жалость. Может быть.

Жрец вздохнул, поморщился от того, как жена вцепилась в его плечи, но не рассердился и не попытался высвободиться. Конечно, он все понимал.

- Я не делаю ничего дурного, - сказал Нечерхет, глядя в сторону. – Не за что карать меня…

Тамит сморщилась и уронила руки, отворачиваясь от него с отвращением. За что ей это, за что? Как охотно она разошлась бы с мужем и покинула его прямо сейчас, в эту самую минуту. Если бы ей было куда идти и если бы было кому ее содержать.

Она по-прежнему блудница, хотя и называется женой – она отдает себя этому человеку за кров и стол, не испытывая к нему не только привязанности, но даже уважения.

“Ты мне пригодишься, непременно пригодишься. Ты заплатишь”, - с яростью подумала Тамит.

Она ждала вестей от Ка-Нейт.

На другой день Нечерхет принес ей их.

- Я слышал сегодня, - рассказал ее муж, умываясь в тазу, который держала перед ним Тамит, - что госпожа Ка-Нейт родила сына. Все жрецы говорят об этом, и придворные, которые приходили в храм, тоже говорили…

Нечерхет говорил так оживленно, точно это касалось его самого.

- Вот как? – со смутною злою ревностью переспросила Тамит. – Сына? И что тебе в этом?

- Как что!

Нечерхет всплеснул руками.

- Это значит, что известен преемник верховного жреца Амона, ведь эта должность передается по наследству!

- Но ведь это маленький мальчик, - воскликнула Тамит, чувствуя небывалый прилив ненависти к Ка-Нейт и ее счастью. – Как он может быть верховным жрецом?

- Великий ясновидец воспитает из него своего преемника, - с благоговением ответил Нечерхет. – Он сделает это – наш великий таинник, я слышал, что его сын уже сейчас красив и силен, и будет таким же умным, как его отец. Госпожа Ка-Нейт, должно быть, очень горда.

“Еще бы”.

Тамит положила руку на свой оскверненный, опустошенный живот. Будут ли у нее когда-нибудь дети? И если будут – какими жалкими они родятся в сравнении с сыном Ка-Нейт, и какое жалкое положение им суждено!

- А ты хотел бы детей? – с внешним равнодушием спросила Тамит.

Муж вдруг замялся.

- Я голоден, - сказал он. – Дай мне поесть.

Тамит скривилась и ушла.

Он и отцом был бы таким же, какой сейчас – служитель Амона.

“Я ненавижу его, я ненавижу их всех”.

Тамит со звоном составляла на поднос тарелки, собирая ужин для мужа, но видела перед собой только счастливое, смеющееся лицо своей госпожи, обласканной богами и любимой людьми… Она видела, как благословенные родители, эти знатные господа, склоняются над своим спящим сыном, потом с обожанием смотрят друг на друга.

Ненависть к ним мешала Тамит дышать.

Женщина налила в кубок простой воды и понесла мужу еду. Он нахмурился, видя, что нет ни вина, ни пива.

- Я не хочу воды, - сказал Нечерхет, пытаясь придать себе повелительный тон.

Тамит усмехнулась и ничего не ответила, и муж больше не стал возражать. Он принялся за ужин, чувствуя себя неуютно под ее пронизывающим взглядом… чуть не подавился, откусив слишком большой кусок лепешки. Будь ее воля, он бы подавился.

Нет, не сейчас.

Она отомстит Ка-Нейт, но воспользуется для этого им – человеком, который ни на что больше не годен.

***

Ка-Нейт поправлялась дольше, чем ожидалось; первые несколько дней после родов она не вставала с постели. Но огромное утешение и радость доставлял ей маленький сын, которому уже начали отпускать локон юности*. Ка-Нейт сама кормила его в кровати, любуясь личиком ребенка, в котором уже сейчас угадывались прекрасные черты его отца.

Мерит-Хатхор только на минуту подумала о том, чтобы позвать кормилицу: Ка-Нейт отвергла такое предложение, кротко качнув головкой, но отвергла раз и навсегда. Мерит-Хатхор сказала, что госпоже нужно отдохнуть… но та ответила:

- Мой Аменемхет – мой лучший отдых и радость.

И в самом деле, с ним она как будто даже выздоравливала быстрее.

Встав с постели, Ка-Нейт не рассталась с сыном, всюду нося его на руках, даже в часы обеда и ужина. Великий ясновидец не сердился на такое нарушение заведенного порядка – он был безмерно счастлив и горд. Исполнилось все, о чем он мечтал. Нередко Неб-Амон садился рядом с женой и сыном и обнимал их обоих, лаская их и говоря, что они самые дорогие его сокровища. Он не говорил такого раньше даже своей возлюбленной, когда они были вдвоем, в часы ласк.

Приезжали родители Ка-Нейт – оба, даже Джедефптах не мог не почтить своим вниманием такое событие. Нофрет долго и от сердца восхищалась мальчиком, лаская его почти с такой же нежностью, как его собственная мать. Джедефптах тоже взял внука на руки и улыбнулся – попытался порадоваться, но все видели, что он принуждает себя.

Он до сих пор не простил верховному жрецу того, что тот забрал его дочь и влил в кровь их семьи свою кровь… а теперь произвел от нее на свет свое дитя, и все дети Ка-Нейт будут его детьми. А этот мальчик, вне всяких сомнений, станет жрецом Амона.

- Ты не рад, господин Джедефптах? – холодно спросил Неб-Амон, прекрасно видевший настроение тестя.

Начальник мастерских поднял глаза, потом опустил, сдерживая себя.

- Красивый мальчик, - с усилием ответил Джедефптах. – Надеюсь, что он не будет похож… похож…

Дочь подоспела вовремя и положила руку ему на плечо, предостерегая от необдуманных речей.

- Ты ведь рад за меня, правда, отец? – спросила она, заглядывая отцу в глаза – за этот год он очень постарел.