Нет, не к госпоже – к матери.

Его страшило это свидание, он боялся увидеть, во что превратилась его мать. Хотя хуже того, что случилось, с ней случиться ничего не может… все это уже было в ней, это коварство, ум, сила. Хепри догадывался, что Тамит задалась целью привязать к себе и соблазнить обоих детей Неб-Амона, мужчину и женщину, которыми могла бы гордиться знать этой страны. Уж не нарочно ли она послала к сыну Меритамон? Знала ли она о том, что Хепри влюблен в дочь верховного жреца?

Наверняка.

Хепри было очень жалко мать, но вдруг еще жальче стало прекрасных молодых господ, которых она губила. Которые подставляли ее жалу свои беззащитные груди. Аменемхет – уже давно, а теперь, должно быть, и Меритамон…

Что ж, он придет на это свидание.

Он посмотрит Тамит в глаза.

***

Аменемхет долго обнимал и целовал свою возлюбленную, а потом, словно оба обрели нечеловеческие силы от любви, он легко поднял ее на стену и легко принял на руки внизу, с другой стороны.

Никто ничего не заметил.

Несчастному отцу было не до того, а стражники, уже давно лишенные его внимания и поощрения, частично лишились и своей зоркости.

Аменемхет снова поцеловал подругу и прошептал, задыхаясь от счастья:

- Боги милостивы к нам.

Тамит сверкнула улыбкой и ответила:

- Веди же меня к моему сыну, я так истосковалась по нем.

Аменемхет надеялся, что сестра останется дома, с мужем; но, конечно, Меритамон появилась из темноты перед ними.

- Сюда, - сказала она, и Аменемхет чуть не крикнул сестре уйти, но Тамит успокаивающе положила руку ему на локоть.

- Будь покоен, господин. Госпожа нам поможет – правда?

Меритамон сурово кивнула.

- Я уже помогла.

Она отступила, и следом за нею из темноты появился Хепри. Аменемхет заметил, что оба держатся так, словно боятся коснуться друг друга – хотя они шли на расстоянии и это было едва ли возможно.

Но тут сын увидел мать, и все остальные были забыты.

Перед ним стояла очень красивая и выхоленная госпожа, созданная для любви – она, казалось, блестела вся: от позолоченных ноготков ног до посеребренных длинных век. На высокой шее не было ни морщинки, талия была тонкой, а отяжелевшая грудь и располневшие бедра только сильней манили. Тамит улыбнулась изумлению сына. Неужели он и вправду ожидал увидеть старуху?

Глупый, бесполезный мальчишка!

Но в следующий миг мать нежно обняла его, заставив очнуться и действовать: Хепри изобразил любовь и тоску по своей великолепной матери, неловко обняв ее и борясь с робостью от прикосновения к гладкой коже и тончайшему льну.

- Дорогой мой сын, - прошептала Тамит. – Любимый.

Он стиснул зубы, а мать взяла его за голову и поцеловала в лоб. Вдруг Хепри почувствовал, что слабеет перед этими прикосновениями, что готов, как когда-то, слушать и делать все, что скажет матушка…

- Я тебя люблю, - сурово сказал он, глядя в черные глаза той, что подарила ему жизнь.

“Я тебя очень люблю – о мать, почему же ты убиваешь моих друзей, меня и себя?”

- Господин мой, - сказала Тамит, с нежностью оборачиваясь к Аменемхету, и тут Хепри вспомнил – как будто заново понял, что они любовники. Ему стало плохо, и он отвернулся, сжимая зубы.

- Господин, прошу тебя, постереги нас – мы с сыном хотим поговорить, - попросил воркующий голос.

- Хорошо, - ответил голос Аменемхета.

Мать овладела Хепри, обняв его за плечо тонкой рукой, и безжалостно повела прочь – в тень, дальше, как можно дальше от глаз и ушей своих благодетелей.

- Что тебе от меня надо? – глухо и тихо спросил юноша, глядя в землю.

Материнская рука сжала его плечо.

- Любви, - дохнула Тамит. – Сочувствия, мой старший сын. Тебя самого – ты слышишь?

Он неохотно поднял голову и встретился взглядом с ее яростными глазами.

- Ты хотя бы немного понимаешь, что я перенесла в своей жизни – как я унижалась для тебя, неблагодарный детеныш?

- Да, - буркнул Хепри.

Что-то горячее подступило к глазам и к сердцу при виде материнских слез – ах, как хорошо Хепри знал, что они могут быть лживыми; но он вдруг ясно понял, что любит эту женщину больше всех других людей. Больше всех других женщин. Больше Меритамон.

Никто не даст ему другую мать…

Они крепко обнялись, и Хепри заплакал. – Ты лучшая женщина, - прошептал он. – Ты лучшая мать. Прости.

Тамит поцеловала его и нежно утерла пальцами его слезы.

- А ты лучший юноша, - шепнула она.

“Твой лучший юноша – это твой любовник”, - подумал Хепри. Он отвернулся, и с лица матери сошло любящее выражение при виде этого.

- Ты никогда не сделаешь мне зла? – вдруг спросил он. Тамит вздрогнула.

- Ну конечно, нет. Когда мать причиняла зло своему ребенку? – сказала она.

Хепри постарался поверить этому; они снова обнялись. Прижавшись к плечу Тамит и закрыв глаза, он вдруг понял, что продолжал бы любить ее, даже если бы она причинила ему зло, даже если бы захотела его смерти. Потому что прежде она дала ему жизнь. Именно она подарила ему самого себя…

- Что ты намерена делать? – тихо спросил Хепри. Он покосился на Аменемхета: красивый сильный молодой господин стоял вполоборота к ним, охраняя их. Хепри сжал кулаки.

- Я намерена любить моего и твоего господина, - нежно прошептала Тамит и поцеловала сына; тот вздрогнул. – А еще я намерена любить твоего брата. Ты не забыл, что у тебя есть брат?

Еще бы он мог такое забыть.

- Если я нужен тебе – скажи, - прошептал Хепри.

Несмотря ни на что, он любил ее. Он любил ее.

- Пока, - прошептала Тамит, - мне нужно только, чтобы ты не гнал от себя наших господ. Это нужно и тебе, дурачок. Неужели ты не понимаешь, что один ты не сможешь ничего?

- А может, мне и не нужно… - сказал Хепри и замолчал, увидев, как исказилось ее лицо.

- Ах, тебе не нужно. Ты сам себя родил, как Атум, что можешь следовать только своим влечениям? Ты унижаешь свою мать! – шепотом крикнула она.

“Ты хочешь сказать, что ты сама себя не унижаешь таким невиданным распутством?”

Матушка вдруг привлекла к себе его голову и дохнула в ухо:

- Не думай, что твои благородные господа поднялись благородной дорогой. Так не бывает, неужели ты все еще не понял?

Понял. Вернее, все, что он видел, говорило об этом – что взыскующие богатства и почестей лгут, крадут, помогают друзьям в обход более достойных… продают сами себя…

Он встретился взглядом с матерью.

- Я не хочу верить, что это так, - прошептал он.

Тамит с сожалением пожала плечами.

- Тогда ты все еще маленький ребенок, - сказала она. – Жаль. Ты казался мне мужчиной.

- Тамит! – услышала она оклик.

Ее звал ее господин. А вот он и подошел – гневный, решительный, приготовившись распечь и разделить мать и сына, как своих слуг.

- Что вы так задержались? Неужели не понимаете опасности? – приглушенно воскликнул Аменемхет.

Тамит улыбнулась и, обвив руками шею молодого господина, поцеловала его в губы. При сыне.

А потом посмотрела на Хепри, под защитой обвившей ее талию сильной руки, и сказала:

- Моему сыночку нужно поспешить. Хепри, уходи, ты подвергаешь нас опасности.

Нас – это ее с Хепри?

Нет, ее с любовником. Тамит улыбнулась, не отводя глаз, ясно давая юноше понять, что не намерена стыдиться его.

Аменемхет слегка покраснел, но только крепче прижал к себе женщину и поднял голову, глядя на друга в упор. Этот господин сделался настоящим господином, воплощением Маат в своем доме, стать которым он когда-то обещал Хепри…

Хепри поклонился и пошел. Он вдруг испугался, что не вспомнит дороги или набредет на стражников – но даже не остановился, шагая твердо и одиноко. Он услышал за спиной то, чего боялся сейчас больше стражников – топоток ног Меритамон.

- Постой, - слегка задыхаясь, сказала красавица. – Не веди себя глупо. Пойдем, я тебя провожу.

Он ничего не сказал, не поглядел на нее, хотя это было очень грубо – но Хепри надеялся, что Меритамон отступится.