- Я тоскую только по этому, - прошептал он.
- А потом она родит, - прошептала Тамит, - и будет отдавать силы ребенку, а не тебе… Не беспокойся, она недолго будет тебя терзать…
Сама Тамит думала, что может выйти еще лучше – она вспоминала плоскую грудь Неферу-Ра, мальчишеские бедра и улыбалась. Неферу-Ра совсем не предназначена богами для вынашивания детей.
Как прекрасно было бы отомстить и Тотмесу, третьему хему нечер и убежденному палачу.
***
Хепри исполнилось пятнадцать лет.
Он слишком поздно понял, что упустил время заводить новых друзей, а может, покровителей – по натуре этот юноша был скорее одиночкой, как и его отец, как и следовало жрецу; но бедняку, жаждущему лучшей доли, требовался иной характер. Однако теперь все его товарищи повзрослели; их связали узы, не оставлявшие чужаку, сыну преступника и сироте места в кругу знати. Хотя сейчас Хепри понимал, что едва ли мог сдружиться с ними и в детстве – более нежном, но и более жестоком возрасте. Его не заклевали, наверное, только потому, что мальчик вовремя попал под крыло.
Теперь хотя бы молодые люди не обижали его беспричинно.
Но у него был только один друг – знатный господин, которого поглотила семья и грех; у него не было и невесты. Хепри был бы согласен даже не на жену – на подругу… которая могла бы успокоить его, которой он мог бы довериться. Но он уже миновал тот возраст, когда с девочками и женщинами сближаться легко. Теперь никто не взял бы его за руку и не потянул за собой, как это сделала когда-то маленькая Меритамон.
Она казалась ему царевной. Она была так же недоступна…
Он должен был бы желать ей счастья с каким-нибудь достойным молодым господином, но почему-то не мог вообразить господина, который был бы ее достоин. Но если ее недостойны господа, тем более о ней не смеет мечтать он, раб. Что ждет его сейчас? Учителя доучивали его по привычке, а потом его забудут в храме, он потеряется среди этих хижин и келий, как его бедный молодой отец… навсегда. Кому он нужен?
Аменемхет сказал, что не забудет его, но Хепри уже не верил, потому что повзрослел.
У Аменемхета есть семья, у него есть Тамит; а любить Тамит означает пренебрегать ее сыном. Ведь оба они, Хепри и Аменемхет, понимали, какой это стыд, и пока это продолжалось, не могли встретиться из-за своего стыда… пока не изменились, оба.
Как все ужасно. Как неразрешимо. Хепри не видел, как могли бы даже боги распутать их дела.
Однажды вечером, в день отдыха, юноша сидел за воротами храма, под пальмами – в стороне был островок-рощица, где Хепри полюбил уединяться для размышлений. Он даже не подозревал, что именно туда когда-то Тамит, его юная мать, завлекла жениха Ка-Нейт, чтобы сманить его на злое дело…
Юноша щурился, глядя на красное солнце в красном небе. Ра-Хепри, который когда-то благословил его приход в школу, давно уже перевоплотился в Ра-Атума, и неудержимо катился в подземный мир…
Хепри закрыл глаза ладонями.
А отняв руки, понял, что снова грезит. Совсем рядом с ним стояла юная красавица в белом платье, с короткими черными волосами, скрепленными обручем, и оглядывалась, словно выискивая кого-то. Хепри догадывался, кого, и не знал, что делать – спрятаться подальше или пересидеть… если он двинется, Меритамон заметит его. Нельзя! Никак нельзя!..
Хепри от всего сердца желал ей счастья, а не позора.
Он совсем уже хотел вскочить и попятиться назад, как Меритамон повернула голову и заметила его. Ее личико просияло, и госпожа бросилась к нему и схватила за запястье, очень неловко, но не отняла руки – боялась, что он убежит.
- Я тебя отпущу, если ты останешься со мной, - слегка задыхаясь, сказала Меритамон, и Хепри послушно кивнул. Разве мог он ей перечить?
Она села рядом с ним, и вдруг положила другу голову на плечо и заплакала.
Хепри так растерялся, что несколько мгновений просидел как статуя, умоляя бога, чтобы это было только сном – а потом упрекнул себя за трусость, повернулся и обнял девушку, поглаживая ее по спине. Пусть его убьют. Только бы она успокоилась.
- Что случилось? – прошептал он, стараясь быть как можно нежнее.
- Все, - со слезами ответила Меритамон. – Я убежала из дома моего отца, потому что мне там тесно, мне тесно рядом с женой моего брата, она ужасна! Отец стал совсем старым и жестоким, он никогда не был таким! И брат все больше становится похож на него! Я хочу убежать! Мерит-Хатхор командует мной, как будто я солдат, она всеми ко…
- Тише, - прошептал Хепри, ошеломленный потоком этих детских излияний.
Аменемхет говорил ему когда-то, что богатые тоже могут быть несчастными, но Хепри не верил. Но если Меритамон говорит, значит, это правда.
- Что делается в твоем доме, госпожа? – спросил он, держа девушку за руки. – Произошло какое-то несчастье?
Меритамон покачала головой, потом стала утирать слезы, размазывая краску по всему лицу.
- Никакого несчастья, Хепри, просто я капризная девчонка.
Она улыбнулась, потом оба начали смеяться.
- Забудь, что я тебе сказала, - попросила Меритамон, когда смех утих.
“Как я могу забыть!”
- Тебя не накажут за то, что ты ушла одна? – осторожно спросил Хепри.
Меритамон фыркнула.
- Я же пошла помолиться в храм и, конечно, предупредила об этом Мерит-Хатхор… Хотя меня не любят выпускать без слуг и стражников…
Она вдруг встала, как была – перемазанная краской, с засыхающими на лице слезами, но серьезная.
- Пойдем, Хепри, помолимся – покажи мне, как правильно. Ведь ты жрец.
- Нет еще, - сказал Хепри, послушно поднявшийся следом. – Но, конечно, я помогу тебе. Пойдем.
Если его увидят сейчас знакомые жрецы, завтра он будет уже мертв. Ну и пусть.
Молодые люди вместе дошли по аллее сфинксов до храма, а в храмовом дворе Меритамон первая опустилась на колени перед статуей Амона и сдернула с головки золотой обруч, совсем растрепав волосы. Но Хепри почему-то больше всего любил ее растрепанную, пьяную или плачущую – когда он мог хотя бы на несколько сладчайших минут представить ее такой же простой, как он сам, когда он был нужен ей…
Любил! Да как он смеет!
Они оба горячо помолились; Хепри услышал, как Меритамон повторяет имя Неферу-Ра – подняв к богу личико, она несколько раз пожелала ей благополучия, так озабоченно, что Хепри догадался: это неспроста. Ведь совсем недавно Меритамон жаловалась на госпожу Неферу-Ра. Значит, у той что-то стряслось, раз Меритамон забыла обиду перед лицом ее несчастья.
Когда молодые люди выполнили долг перед Амоном, Меритамон снова потянула Хепри за ворота. Ему было страшно за себя, но тревога за нее пересилила.
Они опять скрылись в пальмовой рощице, и там Меритамон вдруг поманила Хепри к себе и стала шептать ему на ухо:
- Неферу-Ра беременна и от этого больна. Врач говорит… что таким женщинам, как она, трудно вынашивать детей…
Прервавшись на мгновение от смущения, девушка продолжила – Хепри чувствовал, как горят их прильнувшие друг к другу щеки.
- Госпожа Неферу-Ра всегда была суровой и пыталась подчинить себе моего брата. Аменемхет сильный мужчина и не стал ее слушаться, но в доме от этого… тяжело… Сейчас жена моего брата страдает от своей беременности, и поэтому еще больше сердится на всех. Я на нее не обижаюсь, мне ее жаль… Но иногда…
Меритамон отстранилась, а Хепри кивнул. Он теперь прекрасно представлял, в какую тюрьму превратился родной дом для этой чувствительной девушки.
- Спасибо, что пожалел меня, - сказала Меритамон, улыбаясь сквозь слезы. – Меня больше никто не жалеет.
Если бы она только знала, как счастлив Хепри был бы сделать для нее все, что в его силах. Не только сказать несколько жалких слов.
- Как можно тебя не жалеть? – спросил он. – Неужели все, кто окружает тебя, так жестоки, что могут пренебрегать тобой, госпожа?
Это “тобой” и “госпожа” он произнес с таким благоговением, что Меритамон изумилась.
- Нет, что ты, конечно, не жестоки, - сказала девушка, удивленно разглядывая этого юношу – она никогда еще не встречала, таких, как он. – Просто им недосуг сейчас заниматься мной. Я все понимаю.
