У дверей один из стражников сделал было движение, чтобы преградить ей дорогу копьем, но Хат спокойно сказала:

- Я женщина бога и получила его дозволение.

Она вышла в сад и остановилась, наслаждаясь этим ощущением. Здесь было так чудно: высокое синее небо, деревья, успокаивающе шелестевшие и дарившие тень, в которой солнечный жар смягчался до ласки… На смоковницах и пальмах уже висели налившиеся плоды. Под деревьями зеленела мягкая трава. Здесь как будто даже погода была другая.

“Должно быть, так”.

Далеко впереди Хат заметила детей – все трое, и мальчишки, и Исетемхеб, играли в какую-то игру. Джепет с ними, конечно, не было. Бедная. Но привлекать ее внимание не годилось.

Хат медленно и осторожно отошла подальше от дверей и уселась под пальмой. Так, чтобы не вызвать подозрения ни у тех, кто пройдет мимо во дворец, ни у детей.

Она разложила свитки на траве, потом на несколько мгновений прислонилась к дереву головой, прикрыв глаза. Какое блаженство. Нет, ее не могут лишить этого…

Потом Хат принялась за работу, время от времени поглядывая на белую дорогу, которая вела ко дворцу, рассекая сад надвое: завершение широкого тракта, начинавшегося у городских ворот. Долгое время на дороге не было никого. Наверное, Хат заметили дети – они не приближались, но их общая неприязнь к ней должна была еще увеличиться.

Что за паршивка эта Исетемхеб! Она определенно метит на ее место! К счастью, девчонка еще слишком мала: ей только восьмой год.

А потом Хат увидела Метена.

Как недоступная мечта о свободе, он прошел мимо, легким шагом, с высоко поднятой головой. Он не боялся Ра – он гордился тем, что полезен ему!

“Его определенно еще ни разу не наказывали”.

Хат плавно поднялась, точно боясь спугнуть свое видение. Сама не знала зачем – заговорить с ним она не решилась бы. Нет, это было бы полное безумие!

Метен достиг дверей, остановился, позволив стражникам осмотреть себя, потом скрылся внутри.

Хат еще просидела под деревом какое-то время – она сама не замечала, что ничем не занята и выглядит странно: бледная, словно внутренне мятущаяся. Потом девушка встала. Больше тянуть было нельзя.

Она в одиночестве, как и выходила, вернулась во дворец. Хат так и не заметила, что дети давно оставили игру и наблюдают за ней. Исетемхеб смотрела вслед наставнице с откровенной ненавистью.

- Она изменница, - негромко, но так же ненавистно сказала старшая из “маленьких богов”.

========== Глава 21 ==========

Исетемхеб действительно теперь стыдилась своего родства – как и своего начальства. Подлой девицы, которая смеет замышлять дурное против бога, и которую великий бог непонятно почему жалует. Мальчишки не поняли ее, а Исетемхеб давно чувствовала, что женщина Ра – гадюка, которую следует уничтожить…

Девочка решилась.

Вместо того, чтобы прийти к Хат получить задание, она направилась на розыски господина. Этого нельзя было терпеть! Исетемхеб боялась, но больше злорадствовала: она знала, что великий Ра добрый и наказывает только тех, кто действительно этого заслуживает. А детей бог любит. Он непременно выслушает ее и расправится с Хат! Давно пора! Может быть, Хат сговорилась с этим Метеном, который такой же, как и она, хотя и притворяется верным слугой бога…

Исетемхеб усмехнулась в предвкушении.

Девочка оправила свои короткие волосы, покрасивей насадила на них драгоценную диадему, а потом зашагала к покоям бога.

Когда она оказалась под высокими окованными бронзой дверями, Исетемхеб вдруг охватил страх. Жрецам не разрешалось входить к господину в неурочные часы. Но ведь она пришла по очень важному делу.

Решительная маленькая жрица толкнула створки дверей. Они открылись с едва слышным скрипом, и Исетемхеб прохватил озноб от этого звука. Что она делает? Ее могут наказать за такую наглость!

Нет, бог не может рассердиться на то, что его Хатхор его так любит!

Исетемхеб вспомнила, как Хат ударила ее, как дерзко вела себя после того, как Ра ее проучил. Какая мерзкая, какая подлая! Но ничего: скоро эта выскочка получит по заслугам.

Девочка сделала шаг, потом другой – в покоях бога царили священная тишина и священный холод. Исетемхеб зябко повела голыми плечиками и огляделась в поисках бога, чтобы преклониться перед ним.

- Как ты смела потревожить меня?

Исетемхеб коротко втянула воздух от страха. Великий Ра был в дальнем конце зала – он стоял почти спиной к ней, точно был погружен в свои мысли; но каким-то образом услышал свою служанку… и даже угадал, что это именно она… Девочка робко улыбнулась.

- Господин, я пришла затем…

Казалось, самый воздух этого зала мешает ей говорить.

- Подойди.

Исетемхеб пошла к своему повелителю, с каждым шагом все медленнее, точно входила в воду, преодолевая ее сопротивление. Ей было страшно. Она чувствовала, что поступила глупо и неосторожно; но пойти на попятный уже не было возможности.

Когда девочка оказалась шагах в пяти от Ра, с трясущимися ногами и вздрагивающими губками, бог медленно повернулся к ней. Он был очень красивый, как всегда; но источал не тепло и любовь, как тогда, когда его жрецы служили ему, а такой же холод, как и весь этот зал…

Исетемхеб опустилась на колени и коснулась лбом пола. Выпрямилась и испуганно подняла глаза на божественное лицо. Она сжала ручки перед грудью, часто дыша и не понимая, за что на нее сердятся.

- Говори, что тебя беспокоит, - сказал Ра.

Царственный юноша не поднимал глаз и был по-прежнему холоден; но его слова ободрили Исетемхеб.

Она снова улыбнулась.

- Господин, я пришла сказать… что… твоя женщина злоумышляет против тебя, - произнесла Исетемхеб.

Эти слова повисли в воздухе, жалко и неубедительно. Так же жалко и неубедительно, как сейчас выглядела сама “маленькая Хатхор”.

- Как ты можешь это доказать? – спросил Ра.

Он по-прежнему не поднимал глаз, и это пугало и завораживало Исетемхеб. Что великий бог сейчас думает?

- Я не…

Исетемхеб закрыла и снова беззвучно открыла ротик, как рыба, вдруг осознав, что ничем не может доказать вину ненавистной учительницы.

- Я ничем не могу это доказать, господин, - наконец сумела она произнести. – Я только думаю…

- Неужели?

Ра наконец поднял глаза, и Исетемхеб осела на задик, тихо вскрикнув. Глаза бога были наполнены потусторонним белым огнем, как Звездные Врата. Он медленно склонился к девочке, которую опять начало трясти от страха… Исетемхеб сделала движение, чтобы отползти, но не посмела и только пискнула; горло судорожно дернулось.

- То, что ты думаешь, не имеет значения, - мягко проговорил Ра; на губах его была усмешка, точно он насмехался и над ее словами, и над ее преданностью. – Ты знаешь, как называются твои слова, Хатхор?

Исетемхеб только замотала головкой. В этот миг ей хотелось умереть от страха; бог никогда еще не был с нею таким.

- Они называются – клевета, - сказал Ра, протянув свою тонкую руку и погладив ребенка по щеке. – Я не терплю клеветы в моем доме.

Рука скользнула в волосы Исетемхеб, под ее серебряный венчик. Раздался треск, потом пронзительный жалобный крик. Но Ра уже убрал руку: этого было достаточно, девчонка, принесшая гнусный навет, рыдала, скорчившись на полу, и умоляла простить ее.

- Убирайся, - приказал Ра.

Исетемхеб закивала, давясь рыданиями; она припала к полу, потом неуклюже встала, растеряв всю выучку, и бросилась к выходу. Ра несколько мгновений смотрел на двери, за которыми исчезла спина девчонки, и глаза его опять светились, как раскаленные угли.

Измена!..

Он знал, что таури подчиняются ему только из страха и полнейшего невежества; он был готов к изменам со всех сторон и в каждый миг. Но мысль об измене Хат – об одной такой возможности - почему-то заставляла его терять рассудок от ярости. Что в этой женщине-таури такого, что отличает ее от других? Почему он не желает заменить ее на другую – любая семья здесь отдала бы ему любую красавицу? Девчонка позволяет себе вести себя с ним так, как землянки не ведут себя даже со своими мужчинами, не то что с богами…