Иоана, улыбнувшись этим словам, сама склонила перед гостем голову. – Жупан Жискра? – так же по венгерски спросила она. Тот еще раз коротко поклонился.

- Большая честь для меня, - сказал чех.

А потом прибавил без улыбки, совершенно неожиданно:

- Я слышал, что вы прекрасно орудуете мечом, графиня. Вот умение, которое хорошо бы приобрести всем женщинам в наши дни!

Иоана рассмеялась. Она чувствовала себя более польщенной, чем если бы он похвалил ее красоту. Жискра усмехнулся в ответ - и вдруг ей показалось, что ясные воды его глаз на миг затянула чернота.

Валашка вдруг почувствовала, что этот человек ей совсем не нравится.

И в самом деле – что должно быть на сердце у воина, который сражается равнодушно, верность свою оценивает в золоте, а сегодня убивает тех, кого защищал вчера?

- Вы здесь по приказу его величества? – спросила боярская дочь. Жискра кивнул.

- Да, - сказал он.

Улыбнулся и заметил, посмотрев сначала на Иоану, а потом на графа:

- Как же необычайно всеми нами располагает провидение! По воле Господа в последние дни со мною случаются самые удивительные встречи в моей жизни!

Иоана засмеялась, скрывая тревогу.

- А ваша жизнь была богата приключениями, жупан.

- Не жалуюсь, сударыня! - усмехнувшись и залихватски подкрутив заостренный ус, ответил седовласый наемник. – Скучать не приходилось!

- Иоана, - нежно и осторожно сказал Андраши, взяв ее за руки. – Жупан Жискра пробудет у нас эти несколько дней. Будьте нашим почетным гостем, - слегка поклонившись чеху, произнес он.

Жискра кивнул: коротко, как очень нужный человек, которому просто отдают должное.

- Весьма признателен!

И тут Иоана догадалась о том, что могли таить под собою гостеприимство графа и уверенность чешского наемника, – и ей стало страшно. Если Матьяш Корвин сочтет ее возлюбленного угрозой или помехой, он со спокойной совестью может отдать Жискре приказ арестовать самого Андраши, как венгерского подданного, предъявив тому обвинение в истинных или вымышленных преступлениях против венгерской короны. Если только Жискра уже не получил такого приказа – и не выжидает подходящей минуты…

- Прошу вас разделить с нами трапезу, - сказал Андраши.

Того, с кем преломил хлеб, уже не назовешь врагом! Но ведь Жискра мог и не быть им врагом – он только выполнял приказы.

- С удовольствием! Я только переоденусь с дороги, - чех кивнул Иоане. - Сударыня.

Жискра быстро вышел.

- Он слишком учтив для солдата, - заметила Иоана, оставшись с Андраши наедине.

- Он ведь дворянин. Кроме того, прошел не только военную школу – а и ту же школу обхождения, что и я: при дворах разных королей, где он подвизался намного дольше, чем я, - ответил ей граф. – Но службу свою Жискра знает, будь уверена!

- Я уверена, - усмехнувшись, сказала Иоана. – Даже слишком. Где расквартированы его черные чехи?

- Здесь неподалеку, в казармах с наемниками самого города Брашова, - ответил Андраши. – Собственная армия Брашова невелика, поэтому содержания и места достанет всем. Кроме того, хозяева города уже оповещены, с какою целью прибыл Жискра, - и рады отдать его людям последнее.

Венгр усмехнулся.

- Ты думаешь, что и в самом деле?.. – спросила Иоана, не смея смотреть любовнику в лицо.

Андраши крепко обнял ее.

- Все идет к тому, любовь моя, - прошептал он. – Порфирородная и всеблаженная княгиня. Вот-вот уже зазвонят колокола, возвещая наш приход, и всякий враг наш будет насмерть бит…

За ужином Жискра развеселился и разговорился. Это был человек с рыцарскими манерами, с собственными, однако твердыми понятиями о чести, но любивший поесть и выпить, как солдат, не знающий, когда еще придется как следует набить живот в следующий раз.

- Послезавтра совет, - откусывая и прожевывая мясо, проговорил он. – На него Дракула явится как миленький, затем и пришел… почистит перышки, - тут чех усмехнулся. – Постарается предстать хозяевам города попригляднее. Да только это уже напрасная суета, трепыхаться нечего! Все решено, и сам он, пожалуй, понимает…

- Вы думаете, жупан, - Дракула вот так, смиренно, даст посадить себя в клетку и отвезти к королю? – спросила уязвленная Иоана, перед глазами которой тотчас же встал валашский господарь, исполненный ума, силы и власти, как ни один человек, которого она знала в своей жизни.

- Не смирится сам – мы его смирим, графиня, - пообещал Жискра, чью уверенность уже изрядно подкрепило выпитое вино. – Ян Жискра свое дело знает! Да и куда, скажите на милость, Дракула мог бы теперь податься, со своей жалкой горсткой солдат? Он дастся нам, потому что больше ему в Валахии делать нечего, это и дураку ясно!

Такое поименование витязей Дракулы – и такое презрение к их силе оскорбило и Иоану, и Андраши; но оба промолчали.

Чех опрокинул кубок и закончил, утерев губы и усы:

- Впрочем, его апостолическое величество человек милостивый и мягкий – и Дракуле окажет княжеский почет! Хотя, будь я на его месте…

Андраши положил руку на локоть гостя.

- Я полагаю, жупан, что каждый из нас должен быть на собственном месте, - мягко проговорил он. – На том, которое предназначено ему Господом.

- Аминь!

Жискра, еще достаточно трезвый для религиозного сознания, икнул и осенил себя размашистым католическим крестом. Иоана и Андраши тоже перекрестились – и оба одинаково: справа налево. Иоана заметила это - и изумилась и испугалась сразу: еще и оттого, что жест Андраши увидел “Черный наемник”. Ей показалось, что с Жискры мигом слетел весь хмель.

Хотя, по-видимому, при исполнении обязанностей этот человек никогда не напивался.

Вот и сейчас чех, холодно осмотрев обоих хозяев, поднялся с места и с совершенно сознательным выражением сказал:

- Прошу прощения, господа. Я утомлен дорогой и с вашего позволения отправлюсь на боковую.

Поклонившись графу и его невесте, Жискра, печатая шаг, как на параде, покинул столовую.

Несколько мгновений Иоана и Андраши молчали, глядя друг другу в глаза; Иоана смотрела на жениха с испугом и укором.

- Ты что сделал!

- Я понял одно, - отвечал ей венгр. – Нельзя иметь одного бога для людей, а другого для себя: люди слишком часто требуют этого… но Господь не прощает, - прошептал он.

Помолчал, склонив голову, и произнес:

- Князь Дракула великий человек.

- Как бы то ни было, - с мягким возмущением сказала Иоана, - ты сейчас можешь такими жестами погубить все, за что мы сражаемся! Ты хочешь быть государем, но государь не может так делать!

Ее возлюбленный улыбнулся.

- Жискра – это рука и воля короля, - сказал он. – Что бы он себе ни думал о нас, он не сделает ничего сверх того, что будет ему приказано. Не бойся!

- Я не боюсь, - вздохнув, сказала Иоана.

Она прижалась к нему, и любовники, обнявшись, долго сидели без слов. Иоана чувствовала, как рука князя-полукровки гладит ее по волосам, и думала, что он не принудит ее принять себя как мужа прежде времени – и даже не заговорит с нею об этом. Несмотря на то, что она публично отреклась от мужа и стала свободной…

Беле Андраши тоже было непросто открыться ей – как телом, так и душою. Несмотря на все, что они испытали вместе: казалось, теперь стало даже труднее.

На другой день знаменитый наемник сказал, что переедет от них к своим людям – ему нужно отдать кое-какие распоряжения и вообще приготовиться. Конечно, Андраши и Иоана не могли ничего возразить: да ведь Жискра, скорее всего, сделал бы так, даже не будь вчерашнего разговора. Но все равно – на душе у них было неспокойно.

Но разве они жили когда-нибудь в мире?

Только в беззаботном, беспамятном детстве - когда всякое любимое дитя чувствует, что покоится в объятиях Господа.

Через день после приезда Жискры состоялось решающее сражение, вооружение для которого Дракула так и не успел себе выковать, – и валашский князь в сопровождении верных витязей, причастных к славе государя, как доброй, так и дурной, появился в зале, где собрались все хозяева города Брашова, в таком виде, точно явился с поля брани: точно уцелел после великого боя с великими потерями.