- Ты мне нравишься, посланец Ворона! – проговорил он. – Ты не струсил передо мною, как трусит твой король и все эти перебежчики! Но ты не смеешь указывать мне, что мне делать, будь то Трансильвания или иная земля. Поэтому уходи вместе со своими людьми, а этого смерда предоставь мне.

Дракула помолчал, меряя Андраши взглядом, - а потом прибавил, понизив голос, очень серьезно:

- И ты знаешь, если ты христианин, а не нехристь, - мое дело самое правое! И эти дни решат судьбу наших земель!

В лавке повисла тишина, в которой было слышно только тяжелое дыхание воинов с обеих сторон, - да еще скрип натянутой тетивы. Уловив этот звук, Дракула повернулся на него всем могучим телом, точно зверь на шаги охотника:

- Не стрелять!.. Кто еще ослушается – сам зарублю на месте!

А потом, уже спокойно и неторопливо, почти уважительно, господарь опять повернулся к Андраши. Казалось, в лавке сейчас никого больше нет, кроме этих двоих.

- Ну, что скажешь, рыцарь Ворона? Как, по-твоему, - правое мое дело или нет?..

Кто-то за их спинами не выдержал и простонал – конечно, это были не воины. Венгр склонил перед Дракулой белокурую голову.

- Ты великий государь, - сказал Бела Андраши.

И эти слова из уст человека, который не льстил ему и не обманывал, заставили Влада Цепеша улыбнуться в усы так, что он стал почти хорош.

- Ты умный человек, - произнес он. Казалось, венгр и валах понимают друг о друге намного больше, чем слышат их люди. – Но сейчас покинь это место, пока я не пожалел о своем милосердии!

Трансильванские валахи двинулись вперед. Еще миг – и могло бы произойти непоправимое; но тут всех валахов опередил один – юный черный витязь.

Иоана не думала, у нее не было времени на раздумье: она просто повиновалась сердцу, выступив вперед и оказавшись напротив Корнела Испиреску. Подняв голову, Иоана бестрепетно посмотрела обманутому мужу в глаза.

Никто со стороны Дракулы, кроме них двоих, не догадался, в чем дело; и сам валашский князь тоже замер в удивлении. Но Иоана не задержалась перед рыцарем Дракона, позволив господарю смекнуть, что произошло: она только качнула головой, один-единственный раз, и отступила обратно, в ряды своих воинов. В том, что Корнелу, государеву любимцу, прошедшему с ним страшную войну, хватило этого мгновения и этого движения, она не сомневалась.

Схватившись за плечо Албу, Иоана опустила голову - а потом опять вперила взгляд в бывшего княжьего отрока. От того, как он сейчас поступит, зависели судьбы мира.

Корнел несколько мгновений стоял неподвижно и безмолвно, опустив глаза долу, - а потом подошел к своему князю и преклонил перед ним колени.

- Князь, дозволь молвить слово, - проговорил он в тишине, в которой можно было услышать, как упадет булавка.

Дракула, все еще пребывавший в смешанном удивлении и удовольствии, кивнул.

- Говори!

- Будет лучше, если мы выступим перед городом как есть - в старом, в чем пришли, - произнес Корнел, глядя Дракуле в лицо. – Брашовские богатеи увидят, что мы – Христовы воины, которые бьются за веру и побеждают! Мы явим им кровь неверных, что засохла на твоих доспехах, государь, и покажем удары, которые оставили на них турецкие ятаганы! Саксонцы увидят, что враг поистине страшен – и что ты нужен им против этого врага!..

Звонкий голос витязя ударился о стены и замолк.

Иоана подумала, что даже граф Андраши в самые красноречивые минуты не мог бы сказать лучше.

Но князь все еще молчал, и все молчали с ним – и Иоана, опустив голову, стала беззвучно шептать молитву.

Ее прервал громкий голос Дракулы:

- Ты и в самом деле думаешь так, как сказал?

Иоана вскинула голову.

Корнел поднялся с колен – и ответил господарю стоя, смело и ясно:

- Да, я думаю так!

Дракула усмехнулся. Лапища в прорванной кожаной перчатке с нашитыми на нее железными полосами легла на плечо витязя.

- Что ж, быть по сему, - сказал он.

Господарь быстро вышел из лавки, и следом за ним, не задавая вопросов и не ропща, толпою вышли его витязи. Всем оставшимся показалось, что из комнаты вылетела раскаленная туча.

Оружейник стоял на коленях и, плача, бормотал молитву; Бела Андраши приблизился к нему и протянул руку. Тот схватился за нее, как утопающий за веревку, и, пошатнувшись, встал.

- Кажется, мы все еще вам должны, - произнес ставленник венгерского короля. Немец поднял на него глаза.

А потом махнул обеими руками. Слезы все еще бежали по его лицу.

- Какие теперь могут быть между нами счеты! Я не знаю, кто вы, господин, и после того, что видел, даже не смею спросить - но я вечно буду возносить за вас молитвы! Вы спасли мою лавку и мою жизнь!

Андраши кивнул.

- Пожалуй, - спокойно сказал он. - Дракула сейчас… немного безумен после всех испытанных несчастий.

- Может быть, я еще что-нибудь могу для вас сделать? – с жаром спросил нюрнбергский мастер.

Андраши улыбнулся.

- Да, - сказал он. – Если вы желаете, то можете.

Тут о себе напомнила Иоана. Она быстро подошла к жениху и схватила его под руку; а венгр, тут же забыв обо всем остальном, повернулся к ней.

- Как прекрасно и смело ты себя повела! Я думал, что твой муж…

Валашка резко качнула головой, прервав его.

- Он мне теперь не муж, - сдавленным голосом ответила Иоана. Ей опять предстала лапища в коже и железе, хватающая Корнела за плечо, к которому она столько раз любовно прижималась. Воительница прямо посмотрела на своего друга и покровителя.

- Перед лицом Господа я свидетельствую, что Корнел Испиреску мне больше не муж, а я ему больше не жена! – сказала она по-валашски.

========== Глава 55 ==========

Иоана, сидя у окна, чинила свой порванный подкольчужник – и вдруг прервала работу, чутко вслушавшись: ей послышались чужие, тяжелые шаги… Конечно, дом этот был полон мужчинами; но она узнала поступь чужака!

Боярская дочь вскочила на ноги, бросив шитье, и пригладила волосы. Она жалела, что под рукой нет зеркала. Хотя этому вошедшему едва ли есть дело до ее красоты – сейчас мысли всех мужчин в Брашове, а особенно гостей с запада, устремлены к войне и переговорам с валашским князем…

Иоана услышала громкий мужской смех и иноземную речь; отсюда валашка не могла распознать языка, хотя он был ей знаком, но вдруг начала сердиться. Почему гостя не ведут знакомиться с нею – знатною госпожою и хозяйкой этого дома?

Неужели Андраши стыдится ее? Или прячет? Но ведь он, несомненно, говорит с человеком, посвященным в их дела?

Только она успела это подумать, как дружные шаги приблизились, и вошел ее возлюбленный, смеющийся, прекрасный. Даже чернота на месте переднего зуба -единственное его несовершенство, видное лучше всего именно в минуты торжества, когда он улыбался или смеялся, - теперь казалась Иоане хороша. А следом за Андраши вошел чужак – старый, но мощный человек, с благородными чертами рыцаря, с коротко стриженными седыми волосами, аккуратными тонкими усами и остроконечной бородкой, в дорогих и прекрасных доспехах. Доспехи эти посерели от дорожной пыли, а алый плащ был весь грязен – но не столько по краю, обвисая книзу, как у пешехода, сколько испятнан сверху донизу, как у лихого наездника.

- Доброго вечера, госпожа, - низким сильным голосом, по-венгерски, но с иноземным выговором произнес удивительный гость, кланяясь ей. Потом старый воин выпрямился и воззрился на нее светлыми и ясными, как воды Дуная, глазами, в которых было только сознание своего достоинства и долга.

- Любовь моя, позволь представить тебе нашего чешского друга и союзника. Вас здесь очень ждали, жупан, - взглянув на своего гостя, сказал Андраши.

И тут Иоана догадалась, кто перед ней, и изумилась до крайности.

Сам Ян Жискра! Кто бы мог подумать, что у “Черного наемника”, матерого волка, окажется обличье лучшего из дворян!

- Это моя жена, графиня Андраши, - сказал ее покровитель.