- Но почему именно я? – спросил Николае, когда оправился от изумления. – Разве я способен?..

Корнел похлопал его по плечу и усмехнулся.

- Потому что Андраши знает тебя и поверит тебе. Он помнит тебя чистым душою отроком - а такие легче всего поддаются на дьяволовы искушения, - сказал витязь. – Именно тебе удобнее всего будет обмануть графа. Ты скажешь ему, что готов помочь в воскрешении своей сестры…

Николае отпрянул.

- Что ты сказал?

Оказалось, что переворот в Стамбуле был еще не худшим, что задумал несчастный, но возлюбленный фортуной безумец, - он крепко задумал с помощью черного колдовства вернуть к жизни свою Иоану, звезду своей жизни, свет своих очей!

Они оба валахи, продолжал Корнел, и смогут представить дело так, точно прибыли от Раду Дракулы, который ныне княжит в Валахии. Они предоставят чиновникам султана бумаги и печати, которые тех убедят.

- Но я совсем не говорю по-турецки, - прошептал Николае, которому казалось, что он вот-вот очнется от сна.

- Я немного говорю, - сказал Корнел, не глядя на него. – Этого будет достаточно.

Николае схватил Корнела за плечо – и тут же разжал руку, стоило Корнелу взглянуть на него.

- А откуда у князя турецкие бумаги? – шепотом спросил боярский сын.

Корнел засмеялся.

- Тебе совсем не нужно этого знать, - сказал он: как будто вспоминал сейчас все свои службы, которые сослужил, не ведая, что творит.

Потом объяснил, словно бы наконец смягчившись:

- Нам прислал их один союзник – наш заморский друг, турецкий рыцарь… Он теперь в Царьграде… Но сначала мы поедем в Турцию – к большому белому паше!

Николае громко засмеялся, поняв, что этим именем турки называют Андраши, как звали Дракулу Казыклы-беем: каждое такое новое звучное имя гласило, что в мире прибавилось ужаса! Корнел смеялся тоже; они долго смеялись вместе. Потом бросились друг другу на грудь, сжимая друг друга в объятиях изо всех сил – как свою последнюю надежду. Им было безразлично, кто в этот миг смотрит на них – и что себе думает…

- Мы одолеем его, брат, - прошептал Корнел. – Знай это, пока я с тобой!

- Я всегда тебе верил, - откликнулся Николае. – Клянусь… клянусь всем, что ни есть святого!

Он понимал, что бесстыдно лжет; и понимал, что всхлипывает. Корнел видел все это – но не сказал больше ни слова. Только гладил Николае по плечу. Он поцеловал младшего брата в плечо – Корнел тоже плакал…

- Бог есть, - шептал витязь. – Бог есть, и он велик…

Они выехали через неделю – король придал к ним отряд из венгров и валахов, состоявших у него на службе. Венгерские воины не должны были вызвать никаких подозрений – не больше, чем валашские витязи: и тех, и других хватало даже в самой империи Мехмеда.

Николае скакал рядом с Корнелом – впереди, хотя до сих пор ему даже в хвосте боевого отряда не случалось выезжать. Но юноша чувствовал, яснее, чем во все минуты прежней жизни: он избран, и потому не оплошает.

========== Глава 85 ==========

- А ты знаешь, что Матвей уже выкупил свою корону?* – спросил Корнел.

Николае, морщась и закусывая губу, снимал с себя разгоряченный доспех. Они только-только остановились на дневку. Услышав слова друга, боярский сын выпрямился и замер, посмотрев на него сквозь слипшиеся каштановые кудри.

- Вот как?

Корнел улыбнулся.

- Да, так! Тем золотом, которое его апостолическое величество мог бы потратить на священный поход, он позолотил свой престол. Значит, теперь Венгрия еще менее способна отразить опасность с востока, буде та нагрянет. Спасать королевство придется нам с тобой…

Товарищи посмотрели друг на друга и захохотали – безудержно, до слез; они схватились за руки и продолжали хохотать. Их положение теперь – разве не было оно удачнейшей насмешкой над положением Валахии, всегда прикрывавшей Венгрию малым числом?

Николае наконец разоблачился и с наслаждением растянулся на земле, на спине. Корнел прилег рядом – но так, что приподнимался над другом на локте, озирая землю вокруг. Однако младшего товарища он не упрекал.

Кое-кто из их товарищей сидел, кое-кто тоже лежал: не считая часовых. Было по-осеннему прохладно, кругом расстилались равнины – голая земля, кое-где поросшая вереском. “Вот место, где должны скитаться бесприютные души”, - подумал Николае. Сам он смотрел в неспокойное, хмурящееся небо – и ему казалось, что это бесприютные души мглисто проносятся над ним, заслоняя солнце.

- Ты не очень устал? – спросил витязь.

- Вовсе нет, - отвечал Николае, лежавший неподвижно, как колода: он даже головы к Корнелу не повернул. Тот усмехнулся и похлопал боярского сына по плечу, и Николае вздрогнул от боли во всем теле.

- Ученья всегда бывает недостаточно, - сказал Корнел. – Уж я-то знаю. Когда приходит настоящий враг, спасаешься не столько своей силой, сколько Богом!

Николае вдруг приподнялся и сел, забыв об усталости.

- А ты в Него веруешь? – спросил он, впившись карими, еще так мало повидавшими юными глазами в витязя. – В Бога?

Корнел опустил голову. Взяв с земли прутик, он стал чертить какие-то знаки… потом быстро стер их большой ладонью.

- Когда я не верую, - негромко сказал витязь Дракулы, - я чувствую, что не живу… Или умру тотчас, как скажу себе: Его нет…

Он взглянул в глаза Николае и припечатал словом:

- Или веровать, или не жить, Николае.

Николае попытался рассмеяться таким диким словам – но не мог: в горле пересохло. Корнел пристально, со всей силой, какую воспитала в нем жизнь, смотрел на боярского сына. Наконец Николае спросил:

- Так ты потому только веруешь, что это нужно, чтобы жить?

- Да, - спокойно ответил витязь.

Николае в безмолвии покачал головой и лег обратно на землю. Корнел простерся на спине рядом с товарищем и обнял его за плечи. Оба долго лежали рядом, ничего не говоря, глядя в небесные просторы, – и каждый из этих мужчин видел своего бога.

Пока они продвигались, пока было время, на отдыхе, Корнел учил Николае турецкому языку и испытывал его боевые навыки. Николае был не очень способным к языкам – чтобы овладеть венгерской речью, ему понадобилось намного больше времени, чем Иоане и самому Корнелу; а для боевых испытаний он слишком уставал после дней скачки.

- Для турнира ты неплох, - с улыбкой сказал Корнел в первый вечер. В Вышеграде им ни разу не пришлось сойтись в поединке – Корнела куда-то отсылали из города: витязи Дракулы были нужны королю постоянно.

Николае неловко засмеялся, поняв, что означает похвала наставника: он был хорош только для потешного боя, как многие венгерские дворяне. Но им вовсе не так часто приходилось отстаивать свою страну, как валахам!

- Андраши против тебя и на турнире не выстоял, - заявил юноша. Корнел вдруг посерьезнел.

- Так-то оно так, - сказал витязь, - только Андраши воюет словом много ловчее, чем мечом! А в Турции это куда нужнее… бабья страна, - вдруг закончил он сквозь зубы.

Николае насупился. Он был еще совсем молод, а и то понимал, что бабья страна – это не столько обидное, сколько смущающее умы название: что-то, что утекает между пальцев, стоит сжать его в кулаке, - что-то, чего не одолеть ратной силой, что опутает человека тысячью способов, прежде чем он успеет распознать хотя бы один…

- Ну, тогда уж и Венгрия – бабья страна, - сказал боярский сын.

Корнел вздохнул.

- Еще не настолько.

Он сел, и Николае заставил сесть рядом с собой, похлопав по траве.

- Пока нам никаких разъездов – и никакого врага не встретилось, - хмуро проговорил витязь, - и это очень большая удача. Но Господь недолго бывает так милостив.

Он мрачно улыбнулся, а Николае, невольно содрогнувшись, подумал – что же за Господь у Корнела и его князя… у всех рыцарей Дракона, считая и Андраши, и этого неведомого турка, который помогал им из Царьграда.

- Турки или валахи могут нам встретиться когда угодно, - продолжал Корнел. - Ты помнишь, что тебе делать, если это случится?