Они ехали той же дорогой, что на княжескую свадьбу, - но тогда за Николае прибыл один только гонец, который не слишком за ним следил; сейчас за ним следило множество глаз, и хотя не все стражники были трезвы, но ему и шага в сторону не дали бы ступить. Николае укрепился в мысли, что он наконец-то понадобился для большого дела – в первый раз за всю жизнь.

Когда они прибыли в замок, боярского сына, не дав даже передохнуть, тотчас повели к княжеским покоям. Сердце юноши томительно сжималось. Он понадобился Дракуле! С благословения короля!.. Что же это может быть?

Он увидел в коридоре вместе с королевскими стражниками витязей Дракулы. Эти суровые мужчины вполголоса что-то сказали друг другу при виде его, как союзники; но Николае не расслышал их слов. Боярский сын невольно замедлил шаг – он запнулся о собственную ногу, когда подходил к дверям, за которыми Николае ожидал почетный пленник его величества короля.

- Идите, жупан, не бойтесь!

Один из венгерских солдат подтолкнул его латной перчаткой в такую же железную спину. Боярский сын окрысился при этом посягательстве:

- Еще чего!

Он гневно сжал губы и шагнул в комнату, готовый к чему угодно. Никто из этих католиков, из этих смердов не посмеет назвать его трусом!

В комнате неярко горел камин; на дубовом столе с резным закругленным краем лежала пара небрежно брошенных дамских перчаток, горела свеча и высилась стопка книг, прекрасно переплетенных, но потрепанных. Опущенная занавесь на окне погружала покой в полумрак, несмотря на ясный день, и Николае не сразу заметил в кресле у стола неподвижную женскую фигуру: сверкающий отделанный серебром пластрон, как броня, одевал грудь, сужаясь книзу и клином вонзаясь в пышную юбку ее платья. Он с робостью взглянул в лицо женщине: бледное, словно обескровленное, невидимые брови – омерзительная мода! – очень высокий лоб, на котором трепетали жемчужные капли. Светлые глаза венгерки смотрели пронзительно: даже не неприязненно – а так, что юношу озноб пробрал.

Боярский сын осознал, что перед ним княгиня, которой он забыл поклониться, - он видел ее лишь на свадьбе, и совсем забыл, какова она собой! Тогда он ее пожалел – подумать только!

Николае согнулся в поклоне. Когда он выпрямился, на тонких губах княгини появилась улыбка, и она едва заметно кивнула юноше. Он глубоко вздохнул и перекрестился, и с лица венгерки снова исчезла даже тень приязни.

Николае ощутил сильнейшую враждебность этой женщины – и вдруг подумал, что Илона Жилегай в родстве не только с самим королем, а и с многими венгерскими и трансильванскими семействами, прославившимися кровожадностью и чернокнижием. Падший католик в десять раз хуже падшего православного христианина…

- Тебе туда, - вдруг отчетливо сказала княгиня на валашском языке, показывая в сторону дверей, которые вели во внутренний покой. – Князь ожидает тебя там.

Ее выговор, родная речь в ее устах заставили Николае поежиться. Куда лучше было бы, если бы она заговорила на своем собственном языке!

Боярский сын еще раз низко поклонился благороднейшей из жен и направился вперед. Перед тем, как войти, он остановился и еще раз быстро перекрестился; потом глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Князя Николае тоже увидел не сразу – хотя Дракула не сидел в кресле в углу, как его супруга, а стоял у окна, спиной к гостю: но гость не сразу догадался, что этот невысокий человек с несообразно широкими плечами и длинными растрепанными наполовину седыми волосами и есть Колосажатель. Зато, осознав истину, Николае упал на колени: ноги сами подогнулись…

Влад Цепеш медленно повернулся к нему. На нем было домашнее бархатное платье, широкое и свободное; руки господарь держал за спиной. Сверкающие глаза навыкате пригвоздили юношу к месту.

Было видно, что Дракула желал заговорить – но молчал, не двигаясь и не сводя с коленопреклоненного гостя взгляда. И тогда Николае вздохнул и, набравшись отваги, встал: князь сразу же перестал возвышаться над ним, а сделался ниже на полголовы - но Николае никогда бы даже не помыслил в присутствии этого человека о каком-то своем превосходстве. Дракула улыбнулся, взглянув юноше в лицо; потом он отступил от Николае и прошелся по комнате, держа руки за спиной.

- Знатный боярский сын, - медленным, глубоким и сильным голосом проговорил Влад Цепеш. – Я хорошо тебя запомнил! Ты не разжижился с тех пор!

Николае сразу вспомнил, как познакомился с князем и его правосудием, - по правде говоря, он об этом ни на миг не забывал, когда думал о Дракуле. Юноша потупился.

- Что князю угодно от меня?

- Это воля короля, не моя, - сказал Дракула, помедлив – словно бы после серьезного раздумья.

Он опять прошелся по комнате – Николае забыл дышать, следя за этим человеком. Потом господарь снова повернулся к юноше и спросил:

- Ты помнишь человека по имени Андраши?

У Николае потемнело в глазах. Это имя словно бросилось ему в голову: кровью, позором, смертью сестры…гибелью Валахии!

- Да, государь, - сказал боярский сын.

Дракула кивнул.

- Когда-то я обещал тебе, что ты послужишь мне своей храбростью, - проговорил он, разглаживая усы. – Ты помнишь мои слова, боярский сын?

- Да, - тихо сказал Николае.

Князь пристально смотрел на него, и юноша почувствовал, что лишается своей воли.

- Теперь ты мне очень нужен. Теперь ты можешь сослужить великую службу всей Валахии!

Николае глубоко вздохнул. Переступил с ноги на ногу.

- Я готов!

- Молодец, - безобразно улыбнувшись, похвалил его господарь. – Тогда сейчас сюда позовут человека, который все тебе расскажет.

Он сделал знак какому-то прислужнику. Еще до того, как слуга вернулся с человеком, который должен был посвятить Николае в государево дело, боярский сын понял, кого перед собой увидит. Это и в самом деле оказался Корнел – образец для Николае, любовь его и страх…

Положив руку Николае на плечо, Корнел повлек его наружу, чему юноша был очень рад. Хотя теперь он едва ли мог радоваться Корнелу больше, чем Дракуле, - он был рад оказаться подальше от князя.

Корнел вывел Николае в коридор, через какую-то третью дверь, - и Николае только там, когда его просквозило ветром, осознал, что весь взмок. Витязь толкнул его к стене – вернее говоря, позволил к ней привалиться. Он все еще обнимал Николае за плечо, и юноша был ему благодарен.

- Что князю нужно от меня? – спросил он, отдышавшись.

Корнел вдруг заступил его спереди – и не успел Николае опомниться, как оказался притиснут к стене своим другом и наставником: черные глаза неумолимо впивались в его глаза, могучие руки сжимали его плечи.

- Ты знаешь, где теперь ваш венгерский граф, муж моей жены? – спросил витязь совсем тихо. Николае мог только мотнуть головой.

Корнел рассмеялся. Он был страшен. Руки его мертвой хваткой держали Николае.

- Андраши сейчас у султана, - сказал витязь. – И подпал под власть сатаны, и готовится покорить себе христианский мир! И это ему удастся, если мы ничего не сделаем!

Николае открыл рот. Он попытался вздохнуть – и тут наконец Корнел отпустил его.

- Как - покорить христианский мир?.. – спросил юноша. – И как мы можем этому помешать?

Корнел отстранился от него и скрестил руки на груди. Он начал рассказывать – а Николае слушал его, точно со стороны, в ужасе и жажде действовать… которые попеременно овладевали им, пока слова витязя лились в его уши.

Дело шло об Иоане – о мертвой Иоане. Андраши помешался из-за Иоаны, которая погибла в Валахии, в битве – и которая покоилась в Валахии уже более полугода. Незаконный венгерский граф, незаконно захвативший валашский престол, теперь предался султану, чтобы обольстить его и подчинить себе орден Дракона, действующий в Турции. Андраши готовит переворот в Стамбуле: и в Стамбуле же сохраняются важнейшие священные списки и книги ордена, которые нельзя выпускать в мир…

- Нужно уничтожить эти книги, - тихо и страстно говорил Корнел. – Это будет тяжким ударом для ордена – но нам придется ударить по самим себе, снова ударить по себе, пока не случилось худшего!