- Этот? Что ценного в этом мешке дерьма? Мне уже ясно, что он ничего полезного не сможет рассказать!

Потом тон высокопоставленного турка изменился, и он повелел:

- Покажите мне все, что у вас есть!

“А ведь он, кажется, не белый паша, - сообразил Хорвати. – Это что-то непредвиденное!”

Турки, пленившие его, растерянно, но все так же раболепно вытряхнули на ковер перед пришедшим все сокровища, добытые в замке Кришан. Казалось, рыжекудрого турка ничего не заинтересовало, кроме ожерелья.

Он схватил его с восторгом в глазах. Быстро осмотрел, губы его шевелились – в неверии или в благодарственной молитве. Потом турок поцеловал ожерелье, снятое с покойника.

- Избавьтесь от него, - приказал он стражам Хорвати, взглянув на пленного. Венгр не понял этих турецких слов, и потому не обратил на них внимания – Хорвати во все глаза следил за рыжеволосым разряженным красавцем, который подошел к зеркалу, висевшему на стене, и приложил ожерелье к шее. Адриан улыбался.

- Нет, брат, ты не предашь нас всех ради женщины, - пробормотал турок. Хорвати понял эти слова, потому что они были сказаны по-венгерски – на языке ордена Дракона.

А потом его что-то обжигающе больно, обжигающе холодно ударило в бок, и он начал падать. Бездна ослепительно улыбнулась ему.

- Отдохни, - шепнула боярская дочь; и наступила темнота.

* Охранная грамота.

========== Глава 83 ==========

Василика сидела дома и дожидалась своего покровителя. Она сидела, выставившись в окно, подперев открытое лицо ладонями, – Стамбул даже после покорения султаном остался во многом прежним… Мехмед и в самом деле не уничтожал христианство на корню, а скорее принимал под крыло: крестоносцы же, о которых Василика была немало наслышана от господина, обходились с сарацинами куда более свирепо.

Но в конце концов такое подневольное христианство умирало само – или перерождалось.

Как же необыкновенно хитры турки - и нужно быть поистине дьяволами, сравняться с ними, чтобы с ними совладать!

Василика уже не веровала ни во что прежнее так, как прежде, - Штефан, этот умнейший человек, рассказывал ей, как распространяются новые религии, особенно среди людей, воспитанных старыми религиями в нерассуждающей покорности: точно пожар. Девушка зажмурилась и представила себе, что бы случилось, если бы султана сместил на троне какой-нибудь христианин из ордена Дракона, - если орден и вправду раскинул свои сети так широко, уловляя людей по всем западным и восточным землям, христианство, которое Мехмед дозволяет на своей земле, обернулось бы против султана, и вся империя, подобная многоликому чудовищу, но единая, могла бы перевернуться вмиг: новая вера разошлась бы по всему свету…

Василика положила голову на руки и закрыла глаза, которые щекотало солнце. Она сама не заметила, как заснула, вдыхая аромат роз и жасмина.

Василика очутилась в тронном зале - в господаревых палатах в Тырговиште. На ней было турецкое платье, с шароварами, поддетыми под юбку, с узорчатым поясом и туфлями с загнутыми носками, – на такой же восточный манер была одета и женщина, которая стояла рядом, обнимая Василику за плечи: как равная… или как мать. Только голова этой прекрасной молодой женщины была покрыта высокой остроконечной шапкой с кисеей, прикрепленной к верху, а во лбу сверкала жемчужная капля… как слеза.

- Матушка княгиня, - прошептала Василика.

Иоана погладила ее по плечу и поцеловала в лоб.

- Осталось уже недолго, - прошептала княгиня. – Терпи… крепись. Бездействие в иной час может значить больше действия.

Василика отстранилась от государыни, пытливо вглядываясь в ее глаза, – Иоана смотрела очень печально, но словно бы не на нее: на что-то намного больше нее. Василика стала на колени.

- Штефан убьет меня?

- Как сильно, хорошо ты веришь, - с улыбкой прошептала Иоана. – Нет, Штефан не убьет тебя – он будет защищать тебя до последнего. Ты его уже спасла. Но две ваши переплетенные судьбы сейчас могут решить судьбу всего мира – вы с ним вознеслись над миром… хотя твой турецкий рыцарь всевластья не хотел: не как мой супруг. Бедный Бела!

- И я этого не хотела, - сказала Василика.

- Но ты была избрана, - сказала княгиня сурово.

Она сложила руки на груди.

- Я говорила с князем Дракулой.

Василика так и отпрянула.

- Как?

- Дракула в числе видящих, - сказала Иоана. – Мы с ним устроили диван… государственный совет…

Она вдруг звонко рассмеялась.

- Князь согласился сделать то, что необходимо: пришлось осквернить могилу моего отца, пока этого не сделал несчастный Бела, который теперь под властью истинного князя тьмы или его подручных… Мой отец, Раду Кришан, состоял в ордене еще при жизни старого Дракула, и ему были доверены на хранение тайные книги, в которых мудрость, давно утерянная церковью, сочетается с безумием, произволом темных сил, от которого обветшавшая церковь нас все еще ограждает. Смертные нечасто способны отделить одно от другого.

Иоана покачала головой – качнулись черные косы, свившиеся на висках. Она прошлась по залу, потупив взор: зеленые щегольские сапоги - хоть рыцарю Дракулы - отстукивали каблуками. Княгиня вздохнула.

Она повернулась к Василике, расставив ноги в шароварах и скрестив руки на груди. На губах княгини играла улыбка, полная ненависти: с такой улыбкой, должно быть, Влад Дракула казнил тысячами своих врагов.

- Против меня выступила большая сила, почти равная мне… у меня союзников немного, и хотя каждый воин божественного света равен сотне бесов, имя нашим врагам – легион, - произнесла Иоана. - Ангелы и демоны во многом подобны друг другу, Василика; куда более, чем позволяется думать простым людям… но эту черную силу, что идет на нас, нужно одолеть. Иначе мир утонет в крови.

Василика смотрела в лицо Иоаны, затаив дыхание, - и думала: почему так верит этой мертвой? Куда больше, чем верила Марине? Уж не потому ли, что Иоана прекрасна – уж не потому ли, что она куда более искусна в речах и обольщениях, чем Марина? Как Василика может знать?

Иоана кивнула, как будто прочла ее мысли.

- Да, мне пришлось испытать боль предательства… оттуда, откуда менее всего его ждешь, - сказала она. – Как пришлось и Владу, как придется и вам со Штефаном. Его предал родной брат, на которого Штефан возлагал все надежды.

Василика закрыла рот рукой. Как ни ждала она измены в этом мире подлецов, как ни готовилась к ней… услышать такое было очень страшно. Нет, она не готова!

- Но у Штефана есть знание, которого нет у Адриана, - помолчав, продолжила княгиня. – Адриан перехватил книги, которые люди Дракулы везли в Венгрию, ему на сохранение, - и завладел знаком ордена, ожерельем, которое принадлежало моему рыцарю-отцу… Адриан не был рыцарем Дракона – и это преступление не сделало его посвященным, но дало ему большую власть. Однако Штефан даже теперь держит в руках нити, о которых Адриан не знает. И предательство Адриана послужило в ущерб делу моего мужа, Белы Андраши: Адриан вознамерился отстранить Белу от ордена и захватить бразды правления в свои руки.

Иоана вдруг всхлипнула.

- Ведь Адриан не помешан на женщине!

Василика поняла, как тяжко государыне, - и, подползя к ней на коленях, обняла ее ноги. Иоана прижала ее к себе, крепко схватив за плечо. Рука княгини была сильная, теплая – очень живая.

Потом Иоана вдруг села напротив Василики, так что они посмотрели друг на друга – глаза в глаза. Хотя, конечно, Василика не могла даже мечтать о равенстве такой властительнице.

- Ты скромна… то есть знаешь себе цену, и это очень хорошо, - улыбнувшись, сказала Иоана.

Василика склонила голову, и глаза застлали слезы.

- Штефан не сможет жениться на мне?

- Ты сама знаешь, что нет, - грустно, ласково ответила княгиня. – Но вы будете вместе, будете едины, если не забудете свою опору.