Египтянка, издали заметив среди прощающихся светлые волосы своей новой подопечной, подумала, что мисс Линдсей не помешает кое-что втолковать. Прежде всего, то, что в ее стране весьма не одобряется такое эпатажное поведение женщин. Хотя это у Беллы, наверное, возрастное - но арабам разницы нет…

На обратном пути египтяне потратились на первый класс, заняв каюты-люкс. Две большие спальни, для Имхотепа и его жены, имели отдельную общую ванную. Ореховые панели, которыми были отделаны стены, и громоздкая мебель “в стиле Людовиков” сразу же напомнили Меиле о злополучном “Титанике”. Но в первом классе хотя бы не так качало, как внизу; и нашлось место для детских кроваток…

Меила и ее горничная со своими малышами, разумеется, заняли одну каюту. Когда женщины остались вдвоем, Меила впервые за долгое время обратила внимание на свою англичанку. Роза не поднимала глаз и казалась не то подавленной, не то нездоровой.

Египтянка подождала, пока служанка устроит в кроватке сынишку. Темноглазый Камиль, одетый в белый фланелевый костюмчик, отличался особенной миловидностью, свойственной египетским мальчикам.

- Роза, - позвала хозяйка.

Служанка тут же подняла глаза.

- Да, мисс?

Меила посмотрела на свою дочь, игравшую погремушкой в соседней кроватке, потом опять перевела глаза на горничную.

- Ты мне не нравишься, - сказала египтянка напрямик. - Ты плохо выглядишь. Что у тебя, что-нибудь разладилось с мужем… или дома?

Роза тут же мотнула рыжими волосами.

- Все хорошо, мисс.

Меила вздохнула. Из таких агнцев правду всегда приходится вытягивать клещами. Она похлопала по покрывалу на своей большой кровати, где сидела.

- Поди сюда.

Служанка послушно приблизилась к египтянке и села рядом, сложив руки. Меила несколько мгновений рассматривала ее лицо, а потом резко спросила:

- Ты что, заболела?

Роза хотела снова мотнуть головой… но вдруг передумала и, порозовев, сказала:

- Кажется, я опять жду ребенка!

- Что?.. - воскликнула оторопевшая хозяйка. Она схватила англичанку за плечи. - Когда ты узнала?

- Я все сомневалась и не говорила вам, моя госпожа. Это Аббас, я не хотела так скоро, - Роза виновато улыбнулась.

Меила хмыкнула. Ясное дело, Аббас!

Она знала, что католикам вера запрещает предохраняться от беременности. Сестры Дженсон унаследовали и рыжину, и свои религиозные убеждения от матери-ирландки…

- Я же говорила, что Аббас для тебя слишком темпераментен, - заметила Меила. - К тому же, он тебя моложе. Когда муж старше, гораздо лучше.

А еще у Аббаса Масуда было слишком много времени и сил, которые он расточал своей единственной жене. На западе праздные мужчины могут найти куда больше увлечений, чем в Египте.

Придется Меиле и впрямь заняться фермерством и как следует занять своего телохранителя крестьянским трудом, к которому он привычен с детства, - посадками и перевозками. Если только она хочет дать Розе отдых от мужа…

- Я поговорю с Аббасом, - заключила Меила успокаивающим, но непререкаемым тоном.

Меила очень доходчиво разъяснила Аббасу Масуду сложившуюся ситуацию. Тот выслушал госпожу, не поднимая глаз, и обещал “стать сдержаннее” со своей женой.

Меила надеялась, что внушение подействует, - и, в любом случае, она это так не оставит.

Дети хорошо переносили плавание, а вот Роза расхворалась и часто прикладывалась на койку, пока ее мутило. Любимая кошка не отходила от нее, и спала, свернувшись у хозяйки под боком.

Тут неожиданно напомнила о себе мисс Линдсей, которая занимала собственную каюту и ванную комнату. Меила почти уже успела забыть про эту богемную особу.

- Что тебе? - неприязненно спросила египтянка, когда Белла появилась на пороге.

- Я подумала… может быть, вам нужно помочь с детьми? - смущенно предложила девушка.

Меила изумилась. Но это и вправду было бы кстати.

- Попробуй, если сумеешь, - немного подумав, разрешила египтянка. - Сейчас не нужно, но когда понадобится присмотреть за детьми, я тебя позову.

Толку от этой барышни оказалось немного, но при уходе за малышами еще одна пара глаз и рук никогда не будет лишней. Мисс Линдсей, похоже, относилась к смуглым египетским детям с той же опаской, что и к их родителям, но старалась помочь искренне. Меила даже начала чувствовать к ней симпатию.

Прибыв в Каир, египтяне дали телеграмму Линдсеям. Меила чувствовала, словно между ними и Лондоном пролег трансатлантический кабель, который нельзя оборвать. Она и Имхотеп больше не принадлежали самим себе…

Белла Линдсей вначале остановилась у Амиров. В первые дни, пока Меила не нашла себе новую помощницу, Белла была слишком занята, чтобы наслаждаться новыми впечатлениями. Однако юной художнице все равно хватало времени их получать.

Древнеегипетские раритеты, наполнявшие дом Мухаммеда Наиса, вызвали у Беллы немой восторг. Она попросила разрешения зарисовать их.

Имхотеп не раз наблюдал, как белокурая англичанка рисует, расположившись напротив какой-нибудь статуи со своим альбомом и акварельными красками, прямо посреди гостиной или коридора. Белла почти никому не мешала: дети были еще слишком малы, чтобы бегать, и в особняке хватало обходных путей. Но жрец заявил жене, что присутствие дочери Линдсея “вредит их дому”.

- Она чужая нам… и им, - сказал Имхотеп, подразумевая священные статуи. - И она унесет с собой то, что не должна!

Меила довольно легко относилась к занятиям англичанки - но при этих словах мужа вспомнила, что ислам осуждает всякое изобразительное искусство. Особенно изображения человека. Недаром же слуги-арабы так избегают мисс Линдсей.

И не зря, наверное, у разных народов издавна существовала вера в порчу, которую можно навести через портрет… А ведь Белла творила в присутствии Имхотепа, который все еще оставался посредником между мирами живых и мертвых!

- Она съедет от нас, как только будет можно, - обещала египтянка супругу.

Только бы найти вторую служанку. Можно было бы обратиться к родственникам Меилы со стороны матери… но нет, ей нельзя больше идти ни на какие контакты с этими мусульманами.

В конце концов, через своих немногочисленных европейских знакомых в Каире, они нашли помощницу, пожилую египтянку Фатиму. Тогда же мисс Линдсей сняла квартиру в доме через улицу: девушка переехала на другой день. Такое расселение в Египте означало намного большую разобщенность, чем английская “privacy”.

Однако, если дочь Линдсеев приехала сюда на курорт, этого ей будет вполне достаточно.

========== Глава 43 ==========

Какие бы долгосрочные планы ни строил Оскар Линдсей, отправлять дочь на отдых в Египет сейчас было определенно не лучшей идеей. К началу июня, когда она переехала от Амиров, установилась жара, труднопереносимая даже для египтян. Сама Меила, глядя из окна особняка на блестящую бурую реку, вспоминала о временах, когда женщины вместе с мужчинами купались в этой воде, сбросив одежды…

При том, что просторный дом Мухаммеда Наиса, выстроенный из кирпича, хорошо удерживал прохладу. А двухкомнатная квартирка, в которую вселилась мисс Линдсей, прокалялась насквозь с утра до вечера. Конечно, никакого вентилятора или другого подобного роскошества.

Меила своими глазами увидела страдания бедной барышни, потому что не могла ее предоставить самой себе. С переездом Беллы Линдсей хлопот с нею только прибавилось. Англичанка даже никуда не могла самостоятельно выйти.

Мусульманских женщин в таких случаях сопровождал “махрам” - родственник, которому поручалась опека; а белых женщин их белые мужчины. Белла умела готовить и была способна себя обслужить; и Меила договорилась, чтобы Фатима, ее собственная новая служанка, покупала для мисс Линдсей продукты. Но в остальных случаях молодая англичанка была совершенно беспомощна.

Она была блондинкой, что еще усугубляло положение. Многие египетские арабы и турки были падки на светловолосых западных красавиц. А теперь, когда Египет вышел из зоны британского влияния, даже в британском квартале мисс Линдсей не могла чувствовать себя в безопасности.