Роза сейчас принесет тяжелый поднос… надо велеть кому-нибудь из слуг подменить ее.
Служанка пришла и поставила перед хозяевами поднос с аппетитно пахнущими блюдами, которые были накрыты крышками. Теперь англичанка не выказывала страха перед Имхотепом, но поморщилась, разгибаясь.
Когда Роза встретилась глазами с госпожой, та распорядилась:
- Больше не таскай нам подносы из кухни. Пусть Салах побегает, ему полезно, - Меила усмехнулась.
Роза улыбнулась в ответ.
- Спасибо, мисс.
- Можешь идти ужинать, - сказала хозяйка. Ей уже очень хотелось остаться вдвоем с мужем.
Горничная ушла.
Меила и Имхотеп принялись за мясо с приправами. Меила то и дело забывала о еде, хотя проголодалась, - ей всегда доставляло наслаждение смотреть, с каким изяществом жрец пользуется ножом и вилкой.
- Что ты делал сегодня? - спросила египтянка, когда они приступили к десерту.
Имхотеп собирался ответить, как вдруг в гостиной раздался кошачий писк.
Муж Меилы встал так резко, что чуть не своротил тяжелый стол.
- Что это?..
Меила вжалась в спинку дивана. Она видела, как красивый профиль Имхотепа исказил ужас: и такой же ужас оледенил ей внутренности. А что, если…
Тут на ворсистую ковровую дорожку перед ними выскочила Роза, которая тяжело дышала. К груди служанка прижимала своего котенка-мау.
- Бога ради, извините, мисс Меила!.. Сэр, - она посмотрела на Имхотепа и присела в своей забавной манере, точно перед принцем из английского царствующего дома. - Моя кошечка убежала, и я едва поймала ее!
Имхотеп стремительно ступил вперед… и вдруг выхватил у Розы котенка. Служанка громко ахнула, и Меила тоже: обеим женщинам показалось, что это существо сейчас разорвет зверька напополам. Или сожрет живьем. Сети Амир опять был тем чудовищем, которое вызвала к жизни Эвелин Карнахан…
Вот только кошек он больше не боялся.
Меила и Роза, точно очнувшись от дурного сна, увидели, что жрец стоит и с улыбкой рассматривает зверька, который весь умещался в его ладони. Пятнистая кошечка вылизывала свои лапки и тоже не выказывала агрессии.
Наконец Имхотеп обратился к Розе:
- Как ты назвала ее?
- Еще никак не успела, сэр, - сказала изумленная служанка. Она не знала, как истолковать то, что видят ее глаза…
- Все всегда возвращается к своему началу, но с новым значением, - прошептал жрец. - Я назову эту кошку Сунут - исцеляющая.*
Он вернул Розе новую маленькую хранительницу дома, как, наверное, это делали служители богини-кошки Баст: почтительно держа котенка в ладонях.
Роза поклонилась и ушла пятясь.
Меила сперва хотела хорошенько отчитать ее наедине за эту выходку. Имхотеп, несомненно, сразу же понял, что его проверяют… но все в конце концов обернулось к лучшему.
Супруги вернулись к десерту и кофе. Покончили с едой в молчании, а потом, обнявшись, пошли наверх.
В спальне Меила опять спросила мужа, чем он занимался сегодня. Имхотеп казался задумчивым… но ответил с готовностью.
- Люди в музее думают, что я делаю одно и то же. Для них это одинаково - как для всех, кто не видит души вещей, - сказал жрец.
Люди Та-Кемет верили, что у всех вещей, как и у живых существ, есть свой двойник в тонком мире. Именно в этом был смысл наполнения гробниц. Меила могла вообразить, что эти древности говорили - нет, даже кричали о себе Имхотепу, когда он брал их в руки…
Жрец поднял на нее глаза.
- Эти вещи говорят мне: верни нас туда, где мы обитали.
- Ты слышишь их сильнее, чем вещи из моего дома? - спросила египтянка, приобняв мужа в тревоге.
- Они тоже говорят, но их голоса уже почти стихли, - сказал Имхотеп. - У новых находок в музее… не израсходована темная энергия, как вы выражаетесь сейчас.
- Она всегда темная? - пробормотала Меила.
Жрец усмехнулся.
- Чего же ты ждала? Маат обернулась не-Маат, и наша правда - это ваша ложь.
Имхотеп по-прежнему говорил “ваша”, причисляя к новым варварам и ее. Что ж, он не ошибался.
- Главного не увидеть глазами, - прошептал ее муж. - И эта слепота - счастье каждого, пока его сердце не пробудится к ответу.
Меила поцеловала его.
- Успокойся… забудь об этом. Сейчас ты дома, со мной.
Имхотеп наконец улыбнулся ей.
Остаток вечера они провели мирно, хотя больше не разговаривали. Имхотеп взял книгу - он полюбил английскую классику; а Меила села к столу порисовать. У нее было достаточно много свободного времени - и, как у многих богатых женщин, во время беременности проснулись некоторые артистические наклонности.
Вернее сказать, про себя Меила знала, что рисует талантливо: древнеегипетский стиль угадывался в ее манере, но это было больше, чем талант копииста, который требовался археологу.
Еще она пробовала сочинять стихи. Меила называла их “ответом Нефертити Эхнатону”, и Имхотеп восхищался ее лирикой.
Меила посмотрела на мужа, погруженного в чтение. Он был - или стал теперь подобен выдающимся людям европейского Возрождения: таким же титаном, проявлявшим себя во всех областях…
Чтобы поддерживать в форме свое прекрасное тело, Имхотеп каждый день упражнялся. Конечно, в арабской стране он был гораздо более скован приличиями - в Та-Кемет служители богов, наряду с другими мужчинами, развивали свою силу, упражняясь в метании копья, борцовских поединках, колесничих гонках, охоте и гребле. Здесь же Имхотепу оставалась только мышечная память… то есть память телесного двойника: но пока она не подводила его.
Когда за окном совсем стемнело, Меила отложила карандаш. Она полюбовалась своим рисунком, подняв его и отдалив от себя.
Она почувствовала, как Имхотеп подошел к ней сзади: он любил приближаться так неслышно.
- Богиня повернулась к нам лицом, - прошептал он.
Древнеегипетские художники всегда рисовали и богов, и людей в профиль…
Меила обернулась.
- Тебе нравится?
Имхотеп улыбнулся.
- Ты наделяешь рисунки душой. Это не всегда хорошо, как думают современные художники. Может быть, ты однажды встретишься с тем, что сам породил, и не узнаешь его…
Египтянка так и не поняла, похвала это или порицание. Но ей было довольно и такой оценки.
Меила положила руки на живот и улыбнулась.
У нее и ее мужа еще много всего впереди… того, что они породили, но могут не узнать, когда увидят.
Меила Наис всегда любила встречаться с неизведанным и принимать вызов судьбы.
* Суну (др.-егип.) - врач, окончание -т означает женский род.
========== Глава 36 ==========
Хафез оказался очень упрям, организуя свою экспедицию в западную долину мертвых. А вернее сказать - ему уже нельзя было свернуть с пути: как руководителю, на которого были устремлены взгляды многих.
Он навестил супругов Амир и заявил Имхотепу, что “без его участия экспедиция невозможна”.
Жрец молча стоял, рассматривая этого маленького человека, с которого началась его вторая жизнь. Он теперь испытывал определенное уважение к безапелляционности и безрассудству старого директора.
- Ты уверен, что не обойдешься без меня? - переспросил Имхотеп. Жрец улыбнулся. - Ну что ж, тогда я отправлюсь с тобой.
Меила, присутствовавшая при разговоре, вскрикнула и шагнула вперед.
- Нет, ты не можешь!..
Она схватила Имхотепа за локоть.
- Тогда и я с тобой!
Жрец качнул головой.
- Нет. Ты останешься, Меила.
Он опустил глаза на ее живот, но Меила и без того присмирела от его слов. Имхотеп назвал ее по имени, что до сих пор делал редко… и проявил свою власть мужа, что при посторонних тоже делал редко.
- Для тебя это очень опасно, - умоляюще сказала египтянка. Ее взгляд метнулся к полному торжества лицу Хафеза, потом обратно к непроницаемому лицу Имхотепа.
Жрец посмотрел ей в глаза.
- Я вернусь к тебе, моя царевна, знай это. А мистер Хафез хочет посостязаться с богами.