Автиль. Да, дочка. Собака Гаджи-Ахмед побеждает. Сельсовет ему помогает. Все имущество он переписал на имя родных, а сам заделался инвалидом. Иди после этого и борись с ним.
А л м а с. Дядя Автиль, вы все же оказались устойчивее всех! А вот Барата второй день не видно.
Автиль. Барат подрался с Ибатом, руку себе вывихнул. Вся деревня восстала друг против друга. Отец с сыном, брат с братом ссорятся. Такая суматоха, что сам черт не разберет! Сегодня крестьяне с участием сельсовета написали заявление о том, что якобы ты интриганка. В деревне создаешь разлад. Просят снять тебя со службы, отозвать тебя из деревни. Все подписались. Только Шариф не согласился. Да еще комсомольцы возражали. Но ничего не вышло.
А л м а с. Дядя Автиль, когда против нас идут Гаджи-Ахмед или мулла Субхан, мне понятно. Но обидно, когда крестьяне идут за ними по явно невыгодному для себя и выгодному для кулаков пути.
Автиль. Все связаны друг с другом родством. Сегодня они не поддержат-завтра его родные их не поддержат. Вопрос о мечети все дело испортил. Говорят, что Алмас мечеть в клуб превратить хочет. Мулла сказал, что всякое общение с тобой грешно. Ты меня прости, Алмас-ханум, темный я человек, и поэтому я пришел к тебе по одному делу.
Алмас. А что такое, дядя?
Автиль. Я, дочка, пришел жену свою увести от тебя.
Алмас. Эх, дядя Автиль, и ты сдался!
Автиль. Мне все говорят... Мулла Субхан сказал: "Всякое общение с ней грешно, а ты с ней, как чашка с ложкой, в дружбе живешь". Второй день на мой поклон не отвечают. А я не могу остаться в стороне от всех.
Алмас. Дядя Автиль, ведь они же для своей выгоды все это делают.
Автиль. Я знаю, что ты говоришь правду. А все-таки вот вопрос о мечети меня пугает. Да и когда жена сюда идет, так прямо все в глаза говорят, что она в неприличное место идет. Что тут будешь делать?
Алмас. Дядя Автиль, надо бой выдержать до конца.
Автиль. Мулла говорит, что даже в твой сад пойти грешно. Ну, словом... жена, идем, уже темнеет. Идем... Прощай, Алмас-ханум! Ради бога, прости меня! Мы, как-никак, все-таки с обшиной связаны... Прощайте!
.Алмас. Прощай, дядя Автиль! Я тебя не обвиняю. Ты все-таки смелее всех.
Автиль. Темные мы, темные, Алмас-ханум. Что делать? Наверх плюешь усы, а плюешь вниз - борода.
Алмас. Дядя Автиль, может, мне придется еще с тобой поговорить. К вам домой можно будет прийти?
Автиль. К нам домой?.. Ну, что ж, приходи... Прощай! (Выходит).
Молчание. Спустя немного Автиль возвращается.
Автиль. Алмас-ханум!
Алмас. Слушаю.
Автиль (задумывается). Ничего, ничего. (Уходит).
Наз-Ханум. И он свою жену увел?
Алмас. Увел.
Молчание.
Все станки остановились. А с каким трудом мы их приобрели! Каждому повороту колес я радовалась так же, как мать радуется первому шагу своего ребенка. А теперь все замолкло. Остановилось. Но этих колес остановить нельзя!
Наз-Ханум. Говорила тебе - не вмешивайся. Учи детей и сиди спокойно. Как Мирза-Самендар делает, так и ты. Вот полчаса тому назад опять ему яйца и фрукты повезли. А ты сидишь голодная...
Алмас. Мама, Мирза-Самендар только о себе думает. Он - продажный человек. Ты хочешь, чтобы я тоже свою честность и свой долг за кусок хлеба продала? А? Хочешь? Да?
Н а з-Х а н у м. Я хочу, чтобы ты делала добро. Но ведь никто не понимает. Вот снимут тебя со службы, - что тогда будет?
Автиль (возвращаясь). Алмас-ханум, прости, пожалуйста, что я опять вернулся.
Алмас. Пожалуйста, пожалуйста, дядя Автиль... Ты что-то хочешь сказать? Ты перед уходом хотел сказать, да на полуслове остановился.
Автиль (понизив голос). Алмас-ханум, вы по ночам где спите?
Н а з-Х а н у м. Что случилось? Что такое!
А л м а с. А вы почему спрашиваете об этом, дядя Автиль?
Автиль. Я хочу тебя предупредить, чтобы вы не спали при открытых дверях... И если ночью кто постучит, так ни за что не открывайте.
Н а з-Х а ну м. Что случилось? Что вы слышали?
Автиль. Ничего такого, матушка, нет. Я из осторожности говорю. Осторожность - украшение героя.
Алмас. Дядя Автиль, ты знаешь что-нибудь? Говори открыто.
Автиль. Знаешь, дочка, люди взбесились, и теперь трудно их остановить. Ни на горы, ни на долину не посмотрят. Люди сырым молоком вскормлены... Зачем пугаться? Я бы посоветовал, если возможно, на некоторое время даже в город уехать. А как все успокоится, опять вернешься.
Алмас. Хорошо, дядя Автиль. Спасибо. Подумаю.
Автиль. Прощай!
Ал мае. Прощай, дядя Автиль!
Автиль уходит, Алмас одевается и хочет идти.
Наз-Ханум. Куда?
Алмас Хочу к Барату. Говорят, он руку вывихнул.
Наз-Ханум. Поздно. Ты в темноте не проберешься. Постой, и я пойду.
В это время открывается дверь. Алмас отступает назад, и в дверях показывается борода Гаджи-Ахмеда.
Алмас (вздрогнув). Кто?
Гаджи-Ахмед. Не бойся. Мы. (Входит в комнату). Бала-Оглан, заходи.
Бала-Оглан заходит.
Ибат не пришел?
Бала-Оглан. Нет.
Наз-Ханум. Я боюсь...
Алмас. Что вам надо?
Гаджи-Ахмед. Пришли навестить. Можно сесть?
Алмас. Можно.
Гаджи-Ахмед. Мы слышали, с продуктами туговато?
Молчание.
Как дела идут?
Алмас. Своим порядком.
Гаджи-Ахмед. Слава богу.
Бала-Оглан. Что хорошо, то хорошо.
Гаджи-Ахмед. На заседание совета не ходила?
Алмас. Я же не член Совета.
Бала-Оглан. Решение президиума, наверное, слышала?
Алмас. Нет, не слышала.
Бала-Оглан. Решение такое: значит, Алмас, которая вносит разлад в деревню, совершила несколько неправильных действий, ссорит сельчан, просить район снять со службы.
Алмас. Хорошее решение.
Гаджи-Ахмед. Хорошее? Что же тут хорошего?
Алмас. Для вас хорошее.
Гаджи-Ахмед. Скажи, дочка, сколько тебе лет?
Алмас. Я за вас замуж не собираюсь выходить.
Гаджи-Ахмед. Больше девятнадцати быть не может. Как ты думаешь, Бала-Оглан, так или не так?
Бала-Оглан. Да, да, так и есть.
Гаджи-Ахмед. Хорошо. Положим, что восемнадцать. Хорошо. Сколько мне лет будет?
А л м а с. Не интересуюсь.
Г а д ж и-А х м е д. Этой весной исполняется пятьдесят. Так или не так?
А л м а с. Не знаю, - я не загс.
Гаджи-Ахмед. Знаешь, дочка, ты ученая, а мы - люди темные. В наше время школ не было, и мы не учились. А сейчас у тебя сын и дочь мои учатся. Так или не так? Я своей пустой головой понимаю, что в наше время неграмотный человек - все равно что скотина.
Бала-Оглан. Так, так, так... Лучше иметь сто умных врагов, чем одного безумного друга.
Г а д ж и-А х м е д. Так, дочка, или не так?
А л м а с. Не знаю.
Гаджи-Ахмед. Правда, мы хоть люди и темные, но пятьдесят лет в мире жили. Куда ни пойду, всюду двери для меня открыты. Знает бог, как я был рад твоему приезду. Пусть, говорю, и из нашей деревни выйдут ученые! Приехала в деревню, позвал в гости. Пускай, говорю, - наша гордость. Только, дочка, мы обижены на тебя. Сильно обижены - и я, и Бала-Оглан. Так или не так, Бала-Оглан?
Бала-Оглан. Так, так, так...
Гаджи-Ахмед. Мы думали, что ты приедешь и будешь нам помогать. А ты начала бог весть с чего! Меня, дочка, зовут Гаджи-Ахмед. Я такой человек: когда дело дойдет до вражды, то и перед пулей глаз не закрою. До последней иголки продам, а дело доведу до конца. А теперь смотрю - с кем враждовать? Ведь ты же не чужая. Клянусь своим сыном: когда люди вносили постановление, сердце мое кровью обливалось. Алмас-ханум, скажи одно слово: "да", и завтра же такую подзатылину всем дам, скоро не очнутся. Так или не так, Бала-Оглан?
Бала-Оглан. Так, так. Прямо по затылку!
Гаджи-Ахмед. Позавчера мой сын говорит: "Отец, я учительнице молока хочу отнести". Говорю: "Возьми бурую корову и привяжи у них во дворе, пускай Наз-Ханум каждый день будет сама доить". Думаю, раз ребенок любит учительницу, значит учительница хорошая. Так или не так, Бала-Оглан?
