— Господи, ребята, да что с вами? — это восклицание Маркоса Сомерхолдер и Добрев слышали уже четвёртый раз за последние два часа. — Йен, твой герой прощается со своей девушкой, которая уезжает в колледж и которую он, ну, как бы любит, на минуточку, — было заметно, что терпение режиссёра было на пределе. — А у тебя такое лицо, будто бы Деймон всё лето ждал момента, чтобы вытолкать Елену за дверь! Ребята, мы снимаем эту сцену уже сорок минут, — потёр лоб Маркос. — Я понимаю, позади весёлые два месяца отдыха, вы ещё не вошли в рабочий ритм… Соберитесь, пожалуйста, хорошо?

Нина и Йен кивнули. Им было стыдно за то, что они, сами того не желая, задерживают съёмку, но научиться справляться со своими эмоциями им ещё только предстояло.

— Ладно, давайте попробуем ещё раз, — рассеянно пробормотал Маркос, устало опустившись в режиссёрское кресло. — Готовы? Камера. Мотор. Начали!

Нина подошла к Йену.

— Так… Что ты думаешь об отношениях на расстоянии?

— Лично я собираюсь забыть о тебе, как только ты выйдешь за дверь, — усмехнулся Йен и в этот момент понял, что сказал это вовсе не в образе Деймона.

— Стоп! — прокричал Маркос. — Вы меня с ума сведёте… Йен, в тебе совершенно нет Деймона. Такое ощущение, что ты сейчас говоришь это от своего лица.

Йену стало не по себе, потому что Маркос совершенно точно угадал его чувства и мысли в данный момент.

— Вернись в образ, — попросил режиссёр. — Деймон может говорить с сарказмом что угодно, но это не меняет его чувств к Елене. Покажи это. В твоих глазах, несмотря на всё то, что он говорит ей, должна быть теплота, а не безразличие. Попробуй сказать это без усмешки, а едва улыбнувшись. Возможно, это будет выглядеть мягче.

— Понял, — кивнул Сомерхолдер. — Простите, ребят, — обратился он к съёмочной группе. — Сейчас всё исправим.

— Начали, — скомандовал режиссёр, как только актёры вернулись на исходные позиции.

— Так… Что ты думаешь об отношениях на расстоянии? — с улыбкой спросила Нина.

— Лично я собираюсь забыть о тебе, как только ты выйдешь за дверь, — чуть улыбнувшись, как можно более мягко, но не теряя те знакомые ноты сарказма Деймона, ответил Йен.

Нина поджала губы и широко улыбнулась.

— Я люблю тебя, — проговорила она и в следующее же мгновение впилась в губы Сомерхолдера так, что на долю секунды у того перехватило дыхание.

Маркос с облегчением выдохнул: кажется, работа пошла на лад.

— Я тебя тоже, — ответил Йен. — Ну всё, — через несколько секунд сказал он, открыв дверь. — Вали.

Нина переступила порог, но полностью закрыть дверь Йену не удалось: следуя сценарию, девушка вернулась и подарила возлюбленному прощальный поцелуй. Только после этого Сомерхолдер захлопнул дверь.

— Стоп, снято! — послышался голос Маркоса. — Вот теперь всё хорошо. Молодцы, ребята.

— Ни черта это не хорошо, — тихо, так, чтобы не услышал режиссёр, проговорил Йен, и Нина поймала себя на мысли, что полностью с ним согласна, но вслух ничего не сказала.

— Я думаю, можно устроить небольшой перерыв, как вы на это смотрите? — предложил Маркос.

Конечно, никто из съёмочной группы не возражал.

— Нина, можно с тобой поговорить? — подошла к болгарке Кэндис после того, как на площадке был объявлен пятнадцатиминутный перерыв, и многие из актёров покинули её пределы.

— Да, конечно, — приветливо отозвалась Добрев. — Давай пройдёмся по улице? А то на площадке так душно…

Аккола кивнула, и девушки вышли на улицу.

— Что случилось? — спросила болгарка.

— Нина, я хотела извиниться, — проговорила Аккола, опустив глаза. — Это ведь я сказала Йену о том, что ты беременна. После разговора с тобой меня захлестнули эмоции, и я думала, что действую совершенно правильно. Прости, я не думала, что у вас всё обернётся… Вот так, — вздохнула блондинка. — Я не хотела этого, клянусь.

Нина приобняла погрустневшую подругу.

— Кэндис, перестань, — сказала болгарка. — Если бы ты знала, сколько раз за эти два месяца я думала о том, как ты была права, и как бы я хотела, чтобы ты тогда успела… Я совершенно не злюсь на тебя, и ты не должна просить у меня прощения. Ты ведь хотела как лучше… Во всём том, что произошло между мной и Йеном, только моя вина, и ничья больше.

— Ты сама прекрасно знаешь, как я отношусь к твоему поступку, но это был твой выбор, и я не должна была лезть не в своё дело. — мотнула головой Кэндис. — Кто знает, если бы не я, может, вы с ним и не расстались бы…

— История не терпит сослагательного наклонения, — ответила Нина. — Всё сложилось так, как сложилось. Пусть всё идёт своим чередом. Видимо, нам с ним суждено было разойтись. Сейчас я уже стала спокойнее к этому относиться. Меня невероятно взбесило то, как он повёл себя после всего произошедшего.

— Что он сделал? — удивлённо спросила блондинка.

— Не поверишь — рассказал Никки обо всём и полил меня грязью, — усмехнулась Нина. — Вот такой господин Сомерхолдер у нас джентльмен.

Кэндис нахмурилась.

— Мало на него похоже, — сказала она. — Может, на эмоциях выговорился…

— Мне уже плевать, — ответила Нина. — Ладно, не буду больше ничего говорить о нём — ведь Йен и твой друг тоже. Знаешь, мне пора уже закрыть эту тему раз и навсегда. Иначе я снова вернусь к воспоминаниям о нём.

— Ты всё ещё любишь его, — проговорила Кэндис, и Нина не поняла, был ли это вопрос или утверждение.

— Возможно, — сказала болгарка, вглядываясь куда-то вдаль. — Нас с ним многое связывало…

— И до сих пор связывает, — покачала головой Аккола.

— Со временем всё пройдёт. Ничто не вечно, даже чувства.

Нине очень хотелось казаться равнодушной прежде всего для того, чтобы убедить саму себя в том, что ничего к Сомерхолдеру она больше не испытывает.

— Вы с ним даже не разговариваете? — спросила Кэндис.

— Нет, — мотнула головой Нина. — Тяжело работать в такой обстановке, так что я надеюсь, что постепенно мы сможем обсуждать хотя бы рабочие вопросы.

— Пусть так всё и будет. Ты отлично держишься, Нинс, — сказала Кэндис. — Узнаю свою сильную подругу.

Нина улыбнулась и обняла Акколу.

— Жизнь продолжается, — сказала болгарка, отойдя на шаг от Кэндис. — Всё будет хорошо.

— Знаешь что? Я только сейчас поняла, что ты мне практически ничего не рассказала о том, как ты провела время на Гавайях! — вдруг с энтузиазмом воскликнула блондинка.

— Просто пролистай ленту обновлений в инстаграме, — рассмеялась Нина.

— Ну уж нет! Я требую подробностей!

— Кэндис, заходи сегодня ко мне, — улыбнулась болгарка. — Обязательно всё расскажу и покажу. Но единственное, что могу рассказать сейчас… Знаешь, мне нужен твой совет.

— Так-так-так, — с интересом проговорила блондинка. — Насчёт чего?

— Ты же помнишь Дерека Хафа?

— Господи, это брат Джулианны, ты с ним отдыхала, — закатила глаза Кэндис и рассмеялась. — Я ещё в здравом уме и трезвой памяти, чтобы забыть его. Классно он танцует, кстати.

— Да, да, — рассеянно пробормотала Нина. — Он потрясающий человек. Знаешь, мы очень весело провели время. Практически не расставались: на сёрфинг вместе, гуляли вместе, в клуб вместе… Мне с ним было очень спокойно и комфортно. Он может поддержать любые темы для разговора. И вот, спустя некоторое время после приезда я стала замечать, что он смотрит на меня… Как-то необычно. Не как друг, понимаешь?

— Кажется, понимаю, к чему ты клонишь, — кивнула головой Кэндис.

— Сначала я думала, что мне кажется, и я преувеличиваю, — продолжила Нина. — И знаешь что… Кэндис, меня неимоверно раздражают мужики. Клянусь. Мы дружим уже больше шести лет… И надо было ему взять, признаться мне в любви и поцеловать меня!

Нина по-настоящему негодовала, что вызвало у Кэндис улыбку, учитывая то, на какую тему они разговаривали.

— Я так и знала, что всё этим закончится! — воскликнула блондинка. — Добрев, с тобой никакого интереса, — рассмеялась она. — У тебя любые отношения с парнями кончаются одним: они все в тебя влюбляются.