Йен бывал в Торонто совсем нечасто, но всегда — с Ниной. Этот город неизменно ассоциировался лишь с ней, с её улыбкой, с теплом её рук, с их прогулками по аллеям Хай-парка, с их мечтами. Город, который был родным для его любимой девушки, стал многое значить и для него самого.

Торонто встретил Йена и Нину ярко-оранжевыми лучами сентябрьского солнца, восходившего к горизонту и возвещавшего о начале нового дня. Несмотря на это, над городом нависала легкая дымка, придавая ему какую-то таинственную атмосферу. Йен быстро утомлялся, к тому же, перелёты ему были пока не рекомендованы из-за перепадов давления, а потому чувствовал он себя не лучшим образом, но всё это теперь казалось ему таким мелочным и таким неважным по сравнению с тем, какие чувства разгорались у него в душе. Это было жгучее желание исправить все свои ошибки, какой-то странный азарт, боязнь не успеть… И любовь, сильнейшая любовь к девушке, жить без которой он так и не научился даже за эти три года. Любовь, которой он теперь не боялся.

Йен постоянно нервно поглядывал на часы, думая о том, какое время может занять у Нины получение багажа и другие мелкие хлопоты, связанные с перелётом.

Йен не был похож на сотни пассажиров, которых можно было встретить в аэропорту Торонто в это утро. В руках у него не было ни чемодана, ни даже какой-то сумки, взгляд был предельно сосредоточен, а сам он не выглядел так беспечно, как другие пассажиры, которые не спеша проходили паспортный контроль, беседуя друг с другом. Хотя Йен не мог бежать, было видно, что он куда-то торопился. Идя так быстро, как только мог, прихрамывая на левую ногу и хватая ртом воздух, Сомерхолдер жадно всматривался в толпу сонных пассажиров, которых встречал Торонто в этот день, в надежде увидеть взгляд, который он узнал бы из тысячи. Надежда была маленькой, но теперь Йен точно знал, что, даже если он не пересечётся с Ниной в аэропорту, это не станет для него помехой.

Однако удача в этот день улыбнулась ему. Наконец среди нескольких других девушек Сомерхолдер увидел летящую походку и знакомый силуэт. Он увидел Нину лишь со спины, но у него не было сомнений в том, что это была она.

Йен прибавил шаг.

— Нина! — крикнул он.

Нина его не слышала: на полную громкость были включены наушники.

— Нина! — повторил он. — Николина!

Йен неловко, чуть пошатываясь, быстро проходил мимо пассажиров, боясь упустить Нину из виду. Наконец, ему удалось её догнать.

— Николина! — громко крикнул он, и Нина наконец услышала своё имя и обернулась.

Увидев Йена, Добрев от неожиданности вздрогнула, еле поймав наушники.

— Николина… — еле переводя дыхание, проговорил Сомерхолдер, подходя ближе. Имя Нины он повторял, словно молитву.

— Йен? — пролепетала Нина. — Что ты здесь делаешь? Тебе ведь запрещены перелёты! — воскликнула она, заставив Йена улыбнуться: она вновь в первую очередь думала о его благополучии.

Нина взглянула на Йена: он был немного бледен, на лбу выступила испарина, волосы были взъерошены. Глядя на него, было нетрудно догадаться, что он ещё совсем недавно проходил тяжёлое лечение. О том, что он лежал в больнице, говорил и пластырь с небольшими бледными пятнами крови на ключице, прикрывавший рану от подключичного катетера. Его Йен машинально пытался спрятать под футболкой.

— Что они теперь мне, — проговорил Сомерхолдер. — Пусть даже и запрещены… Плевать. Теперь я буду следовать за тобой в любую точку этой планеты, чего бы мне это не стоило.

Нина слушала Йена и не верила своим ушам.

— Йен, ты…

— Нина, прошу, выслушай меня, — взмолился Йен. — Я слишком долго лгал самому себе. Больше я не могу и не хочу этого делать. Когда ты улетела, даже не предупредив меня и перестав отвечать на звонки, я понял, для чего ты это сделала. И я осознал, что я могу упустить, может быть, мой последний шанс стать счастливым. Именно поэтому я здесь. Все эти три года я пытался вычеркнуть тебя из своей жизни, забыть, оставить в прошлом. И раз за разом судьба возвращала меня к тебе. Снова и снова ты удерживала меня от падения, когда я стоял на краю пропасти. Сейчас я стою перед тобой, живой и невредимый — это твоя заслуга. Я мог сколько угодно убеждать себя в том, что всё осталось в прошлом, — Сомерхолдер сделал глубокий вдох, — но теперь я понял, что меня на самом деле удерживает на плаву. Я полюбил тебя безумно и без памяти, кажется, с того самого первого дня, как только увидел тебя. И я напрасно думал, что эти чувства так просто забыть.

Йен немного помолчал и опустил взгляд. Нина подошла к нему чуть ближе. Йен поднял на неё глаза и взял её лицо в ладони. Нина накрыла его руки своими.

— Я не хочу этого делать. — выдохнул Сомерхолдер. — Только с тобой я могу чувствовать себя счастливым. Только с тобой я становлюсь таким, каким мне нравится себя видеть: человеком, умеющим пускать в своё сердце людей, доверять им, искренне любить, прощать и чем-то жертвовать. Я не знаю, что ты творишь со мной, — проговорил Йен, мотнув головой. — Но теперь, спустя три года поисков счастья, которое было рядом со мной и от которого я сам хотел отказаться, я с радостью сдаюсь этим чувствам.

— Йен… — пролепетала Нина, не в силах сказать что-либо ещё. Она чувствовала, как по щекам начали течь слёзы.

— Клянусь, я сделаю всё, чтобы вернуть то, что между нами было, — сказал Сомерхолдер. — Я готов идти за тобой. Всегда. До тех пор, пока я вижу этот огонь в глазах, когда ты смотришь на меня. Пока я знаю, что это не бесполезно.

Нина смотрела Йену в глаза и понимала, что он, как это всегда бывало, читал её, как раскрытую книгу, знал о её чувствах. Сомерхолдер боялся причинить ей боль, но впервые доверился своим порывам и потому осмелился сказать ей обо всём, что видел в её глазах и что чувствовал сам.

— Сейчас я так жалок и беспомощен, — горько усмехнулся Сомерхолдер, — не могу даже быстро ходить. Но лишь с тобой я снова обретаю веру в себя и крылья за спиной. И сейчас я готов многое отдать, чтобы ты была только моей, как и прежде. Моей подругой, моей любовницей, моей женой. Моей любимой женщиной.

— Ты всегда был, есть и будешь единственным мужчиной для меня, — выдохнула Нина, не выдержав и прижавшись щекой к груди Йена. — Я не знала, что можно любить так сильно…

Брюнет осторожно прижал болгарку к себе и ласково погладил её по волосам, до конца не веря, что это происходит с ним. Ещё никогда прежде он не чувствовал себя таким свободным… И таким счастливым.

— Три года без тебя были безумием.

— Мы всё исправим. Я тебе обещаю, — шептал Йен, и Нина верила ему. — Моя хорошая, нежная, милая Нина. Николина. Я люблю тебя…

Нина немного отстранилась от мужчины и посмотрела ему в глаза. Такой родной и тёплый взгляд. Йен улыбнулся. Через что им нужно было пройти, чтобы вновь обрести всё то, что происходило сейчас с ними? Проверку предательством, жизнь с нелюбимыми, игры со смертью.

— Не оставляй меня, — одними лишь губами произнесла Нина.

Йен наклонился к девушке и с трепетом, почти не дыша, коснулся её мягких бархатных губ своими. Спустя столько времени Йен снова ощутил вкус её губ и нежность её прикосновений, когда никто из них уже не пытался доказать, что они лишь давние друзья, и ему казалось, что земля вот-вот уйдёт из-под ног.

— Я буду рядом. Обещаю. Теперь я ни за что не отпущу тебя.

— Я буду всю жизнь за тебя благодарить Бога, — прошептала Нина, повторив слова Йена, которые он сказал ей пару недель назад.

Йен бережно прижимал к себе Нину, боясь шелохнуться и вдыхая запах её волос. Они слышали биение сердец друг друга, а в это время мимо них проходили десятки пассажиров аэропорта, поглощённые будничной суетой, громко разговаривающие по телефону, отбивающие ритм ходьбы колодками на ботинках и вечно спешащие куда-то. Но Нина и Йен в эти минуты не замечали ни шума аэропорта, ни хода времени: кажется, в их реальности время остановило свой ход. Им казалось, что во всём мире они одни: два человека, измученные ложью самим себе, почти отчаявшиеся, но, оказавшись на краю пропасти, вновь обретшие любовь и надежду. Они не могли знать, что ждёт их дальше, но понимали: это только начало.