Я совсем растерялся и не знал, с чего начать разговор. Эвелин по-прежнему сидела, отвернувшись от меня, и молчала, будто не хотела понимать, что в палате мы остались вдвоём. Это угнетало меня с невероятной силой.

– Эвелин, – позвал девушку я, и она подняла на меня глаза.

Она смотрела молча, и я с трудом выдерживал этот тяжёлый взгляд. Эвелин ничего не говорила и даже не вставала, чтобы подойти ко мне. Тогда я решился встать сам и уже упёрся обеими ладонями в матрас, как Эвелин оказалась рядом с моей постелью и мягко положила руку на моё плечо.

– Ты слышал слова своих друзей, – произнёс её голос. – Тебе нужно лежать.

Я покорно опустился на подушку и поднял на девушку взгляд. Она стояла надо мной, сложив руки, и молча смотрела на меня. Я не мог растолковать этого взгляда, и это причиняло мне ещё больше боли.

– Ты позволишь? – извиняющимся тоном спросил я и опустил глаза. – Мне неудобно смотреть на тебя снизу вверх.

Эвелин так же безмолвно опустилась на колени перед моей постелью, и наши лица оказались на одном уровне. Я слабо улыбнулся, но она не ответила на мою улыбку.

– Зачем ты здесь? – тихо спросил я.

– Это всё Джеймс. Он позвонил мне и рассказал, что произошло. Я не могла не приехать.

Я с непонятным стыдом опустил взгляд и принялся вспоминать всё то, что так хотел сказать Эвелин. Я вспоминал, как чувствовал себя, думая о ней и о своём поступке, но, как назло, мне в голову не приходили никакие слова для выражения моего сожаления о содеянном.

– Эвелин, я… – начал я наконец, чувствуя, что молчание неприлично затянулось, – я понимаю, что тебе не хочется говорить со мной, но…

– Хватит, Логан.

Я с неподдельным изумлением посмотрел на неё, и Эвелин, устало вздохнув, сказала:

– Я всё знаю. Джеймс рассказал мне.

«Что этот кретин мог рассказать ей?» – сердито подумал я, но вместо этого спросил:

– О чём? О чём ты знаешь?

– О твоём расстройстве.

В то мгновение я почувствовал, что, если между нами и было что-то до этого момента, всё безвозвратно рухнуло.

– Это то, о чём ты не хотел рассказывать? – задала вопрос Эвелин. – И это каким-то образом связано с болезнью Чарис, разговор о которой ты захотел отложить до лучших времён, верно?

– Эвелин, да… – беспомощно выговорил я. – Но сейчас я меньше всего хочу говорить о ней, надо поговорить о нас…

Глядя на Эвелин теперь, я не мог понять, сочувствовала она моей болезни или же боялась меня из-за неё.

– Я должен попросить прощения за то, что сделал…

– Не нужно, – прервала меня она спокойным голосом, но я чувствовал, какой невысказанной злобой был он пропитан.

– Мне чертовски стыдно, и я хочу…

– Я ведь сказала, Логан. Не нужно делать этого. Я простила тебя.

Ощутив непонятное оскорбление, нанесённое мне её словами, я нахмурился и сказал:

– Нет, ты простила не меня, а положение, в котором я сейчас оказался. К тому же Джеймс рассказал тебе… И ты меня пожалела.

– Это здесь не причём. Я простила тебя, услышь же это.

В голову мне пришла мысль, что Эвелин, возможно, действительно простила мне мои слова. Да, она простила мои слова, но она не могла простить мне Дианну…

– Что ты чувствуешь сейчас? – тихо поинтересовалась Эвелин, опустив глаза.

– Чувствую себя жалким ничтожеством, которое находится в полнейшем исступлении и не может решить, что делать дальше.

– Логан…

– Что – Логан? – сердито выпалил я и до боли в пальцах сжал одеяло в кулаках. – Попробуй придумать что-то более смешное и жалкое, чем положение, в котором я нахожусь сейчас, – у тебя ничего не выйдет! Я так хотел получить твоё прощение, я чувствовал себя последней сволочью! Но я получил это прощение лишь из жалости! Подумать только!

– Не нужно сердиться на обстоятельства, Логан, – сказала Эвелин, коснувшись моей руки. Её прикосновение подействовало сильнее всех успокоительных в мире, вместе взятых. – Подумай о своём здоровье, это важно для тебя. Мы можем обсудить всё позже, если захочешь.

Я не успел больше ничего сказать: в палату вошёл доктор, а за ним – Карлос, Кендалл, Джеймс и Дианна. Я бросил сожалеющий взгляд на Эвелин. Она отошла от моей постели, подошла к Джеймсу, и он что-то тихо спросил у неё. Почувствовав неразборчивый укол в сердце, я поднял глаза на начинавшего сердиться доктора и понял, что он задал мне уже не один вопрос.

Врачи сделали мне магнитно-резонансную томографию и определили тип травмы: ушиб позвоночника в поясничном отделе с незначительным повреждением мышц. Сам позвоночник, к счастью, не пострадал. Доктор сказал, что, хотя повреждение мышц и незначительно, первое время для меня может показаться затруднительным долго стоять. Он прописал мне болеутоляющую мазь и трёхдневный постельный режим без активных физических нагрузок.

– На четвёртый день можете вернуться на работу, – сказал доктор. – Вот тут умеренная физическая нагрузка пойдёт вам только на пользу.

Вскоре мы вшестером уже стояли у входа в больницу. Доктор был прав, когда сказал, что первое время мне будет трудно стоять: мы разговаривали всего минуты три, а я уже почувствовал ноющую боль в пояснице, ввиду чего и сел на скамейку.

– Я поеду к тебе домой, – сказала Дианна, жалостливо глядя на меня. – За тобой нужен уход, один ты вряд ли справишься.

Я молча улыбнулся ей. Честно говоря, между нами с Эвелин я ощущал некую недоговорённость и чувствовал, что мне нужно ещё многое сказать ей. Заметив мой взгляд и, очевидно, догадавшись о моих мыслях, Эвелин присела на скамейку рядом со мной и тихо спросила:

– Заглянешь к нам, когда тебе станет лучше?

Дианна в этом время говорила о чём-то с Карлосом, а потому не слышала вопроса Эвелин. Я обрадовался этому, поняв, что не увижу в глазах Дианны тот полыхающий огонь ревности, который так раздражал меня.

– Несомненно, – неким заговорщическим тоном ответил я.

Она встала.

– Что ж, думаю, мне пора домой, – с тонкой улыбкой сказала Эвелин. Она выглядела совершенно разбитой: видимо, она не спала целую ночь. Но ни своим поведением, ни внешним видом Эвелин не выдавала своей усталости.

– О, конечно, – оживился Кендалл. – Я на машине. Сейчас я развезу всех по домам…

– Нет-нет, – решительно отвергла его предложение Эвелин. – Я доберусь сама.

Кендалл с недоумением посмотрел на неё.

– Э-э-э… Ты уверена?

– Да. Спасибо большое, Кендалл, но я правда доберусь сама. – Эвелин перевела взгляд на меня. – А ты, Логан, поправляйся после такого… не очень приятного происшествия.

Затем они с Джеймсом обменялись непонятными взглядами, и Эвелин, с улыбкой со всеми попрощавшись, ушла.

– Ладно, места в моей машине как раз хватит на пятерых, – пожал плечами Шмидт и посмотрел в сторону своего автомобиля. – Логан, я думаю, сядет впереди: ему нужно больше свободного места.

Когда мы шли к машине, Джеймс поравнялся со мной и сказал:

– Ну, дружище, надеюсь, ты не станешь играть на две стороны.

Я смерил его возмущённым взглядом.

– Зачем ты позвонил ей? – спросил я, снизив тон до полушёпота.

– Ты про Эвелин? О, меня сильно задели твои слова, когда мы обсуждали ваши отношения в студии… Я подумал, ты действительно решил оставить её. А этого я допустить просто не мог. Но поскольку ты не захотел сделать первый шаг на пути к примирению, я сделал его за тебя.

Хотя внешне я и старался показать свою злость на поступок друга, глубоко в душе я всё же был безмерно благодарен ему.

– О чём вы двое разговаривали? – поинтересовался я, с равнодушным видом пожав плечами.

– Засунь свою ревность себе поглубже в задницу.

– Да перестань ты про эту ревность! – не выдержал я. – С каких пор обычный интерес считается за ревность?!

– Тише, Логан. Мы просто говорили… Сначала о тебе, потом о… Слушай, это не так важно. Мы просто говорили, – повторил друг.

– Она говорила что-то обо мне? Что она сказала?

– Ничего из того, что ты так хотел бы услышать.