— Да, ставь диск, — одобрил идею я. — И включи погромче. Джеймс, ты идёшь?

Маслоу вошёл вслед за ПенаВегой, его лицо абсолютно не выражало эмоций. Он был подавлен. Я надеялся улучшить его состояние, мне не хотелось, чтобы друг так убивался из-за женщины.

Повернувшись к друзьям спиной, я налил коньяк в три стакана, а в четвёртый, свой, я налил колу. Потушив свет, расставив по столу свечи и включив громкую музыку, я надеялся одурачить парней. Очень хотелось верить, что они не заметят мою маленькую подмену.

И они не заметили. Когда наши стаканы пустели, коньяком их наполнял я. Отвлечь друзей разговорами было несложно, поэтому вряд ли они сумели бы заметить, что в свой стакан я наливаю из другой бутылки. А когда они уже прилично выпили, я мог и вовсе пить из горла: находясь в опьянении, парни теряли бдительность.

— Интересно, — сменил тему разговора Джеймс, пьяно прищурив один глаз, — у всех девушек есть секреты?

— Маслоу, — изображая из себя пьяного, бросил я, — ты говорил, что выпьешь и забудешь обо всём.

— Человек не может просто взять и убить свои воспоминания. Для этого нужно время.

Я положил ноги на стол и сделал глоток колы прямо из бутылки. Парни, как я и предполагал, ничего не заметили.

— Наверное, у всех, — предположил я, не вовремя ответив на вопрос ловеласа. — Я думаю, все люди что-то скрывают.

— Тогда что скрываешь ты?

Я бросил на Джеймса мрачный взгляд.

— Не уверен, что я это скрываю, но… Помнишь Эвелин? Девушку, от которой я постоянно ждал звонка?

Маслоу закрыл глаза и принялся вспоминать это имя. Конечно! В его голове столько женских имён, что я до сих пор удивляюсь, как её ещё на части не разорвало!

— Вспомнил, — щёлкнул пальцами он, — ты ведь места себе найти не мог, всё ждал, пока она позвонит.

— Ты преувеличиваешь.

— Да? А мне кажется, что я ещё преуменьшаю.

— Хорош! — Я сделал ещё глоток и на какое-то время замолчал. — На прошлой неделе я был у неё дома.

— Правда? — Джеймс с удивлением уставился на меня. — Что же ты раньше молчал, дружище?

— Ничего такого не было. Мы просто разговаривали.

— Не имеет значения! Ты должен был мне рассказать, я ведь твоих отношений хочу больше, чем Изабеллу!

— Я ничего не сказал, потому что сам ещё не уверен, что значат наши отношения.

— Она тебе нравится?

— Что? — переспросил я, хотя прекрасно услышал вопрос. – Нет, какого чёрта? Я её почти не знаю.

— Почти? Значит, что-то всё-таки знаешь?

— Да, Джеймс. Я знаю, что… что она больна амнезией.

Улыбка сразу же сползла с лица ловеласа, его взор стал задумчивым.

— Это она сама тебе сказала? — поинтересовался Кендалл.

— Нет, я догадался обо всём сам. Эвелин думает, что мы с ней старые друзья, но мы знакомы с ней чуть больше месяца.

— Разве одного месяца не достаточно для того, чтобы стать старыми друзьями?

Я проигнорировал глупый вопрос и медленно вздохнул.

— Дело не в том. Она посвятила мне стихотворение, и у меня возникло ощущение, что это было… признание.

— Она призналась тебе в любви?

— Она сделала это завуалировано. В этом и проблема! Я не знаю, как к ней обращаться после этого.

— Обращайся так же, как ты делал это раньше. Сделай вид, что ты не понял её намёка.

— Это как-то… некрасиво.

— По-другому никак, Логан, — поддержал немца Карлито. — По-другому в нашей профессии не получится. А лучше беги оттуда, пока она не призналась тебе во всём напрямую.

— Да вы не понимаете! — повысил голос я. — Она даже не знает, что я артист. Она не знает, что я известен на всю Америку, она этого не знает! И я даже не уверен, что это было признание… Я вообще ни в чём не уверен.

Какое-то время в кухне гремела только музыка. Мне это надоело, и я её выключил.

— Тогда я не знаю, — покачал головой Джеймс, — отвергать её не нужно, это может причинить ей боль. Но… ты бы хотел ответить на её чувства?

Я молча смотрел на друга и думал:, а хотел бы? ..

— Я не знаю, — шёпотом признался я.

— Тогда встреться с ней ещё раз и постарайся понять, что к ней чувствуешь.

— Это не так просто, как кажется с первого взгляда.

— Никто и не говорит, что это легко.

— Слушай, — начал Кендалл, — а те анонимные подарки, которые ты получил сегодня, не могут быть от Эвелин?

— Нет. Я уверен. Это не она.

Опустив голову, я замолчал. Раньше я не торопился рассказывать друзьям о том, что происходит в моей жизни. Не знаю, почему, наверное, я просто не хотел, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь. Но сегодня я рассказал парням об Эвелин, и в этом, как оказалось, нет ничего страшного. Я доверился им, а они меня поддержали. И это было… приятно.

Я обвёл друзей улыбающимися глазами и сказал:

— Теперь ваша очередь.

— Не понял? — пьяно пробормотал Шмидт.

— Что вы скрываете? Я в своём признался.

Конечно, это было не всё: я умолчал о таблетках, что начал принимать совсем недавно. Доверие доверием, но… я не считаю, что парни должны об этом знать…

— Друзья не всегда должны знать секреты друг друга, — сказал Карлос, — иначе это может их рассорить.

— Рассорить? Чушь. Друзья для того и существуют, чтобы знать и хранить секреты.

Я взял почти пустую бутылку коньяка и, вылив остатки напитка в стакан Джеймса, положил бутылку на стол.

— Будем крутить? — спросил я у парней и слабо улыбнулся. — Только пообещаем друг другу, что выложим на бочку все карты.

Я перевёл взгляд на Кендалла, надеясь прочитать в его глазах что-то, что смогло бы выдать его с потрохами. Но ничего такого я не заметил.

— Крути, — разрешил ПенаВега, откинувшись на спинку стула. — Мне нечего скрывать.

Звон стекла наполнил комнату, пустая бутылка завертелась на столе. Мы с парнями сосредоточенно следили за ней, пока её горлышко не показало на Маслоу. Кендалл и Карлос, засмеявшись, захлопали в ладоши.

— Мистер Ловелас открывает свои секреты, — низким голосом произнёс я и улыбнулся. — Ну что, Джеймс? Сам сознаешься, или как?

На губах Маслоу заиграла пьяная ухмылочка, и он сказал:

— То, что я скажу, может тебе не понравиться, Логги.

Его фраза несколько меня смутила, но в душе я ликовал: он назвал меня «Логги», а значит, он потихоньку отходит от последней ссоры с Изабеллой.

— Какая разница? — равнодушно пожал плечами я. — Мы ведь договорились, что будем рассказывать всё.

— Что ж, ты сам этого пожелал.

Джеймс допил коньяк, что оставался в его стакане, и сделал глубокий вдох.

— Помнишь Кортни, с которой ты летал в Нью-Йорк?

— Ещё бы!

— А помнишь, ты спрашивал меня, стал бы я с ней встречаться?

— Конечно.

— Так вот. Дело в том, что я уже с ней встречался.

Я нахмурился и замолчал на какое-то время. Должен признать, это действительно было неприятно. Да, для Джеймса девушки не значили почти ничего, это как деньги во время инфляции. Их много — очень много, и со временем ты перестаёшь ценить их. Они обесцениваются. Так произошло и в случае с Маслоу. Он был со столькими девушками, что, наверное, уже давно сбился со счёту. А для меня отношения с дамами всегда значили что-то искреннее и драгоценное, то, что нужно хранить и оберегать, как дорогой камень. Джеймс буквально спихнул на меня Кортни, к тому же сейчас признался, что уже когда-то был с ней. Это сумело разозлить меня. Будто я был потребителем, и Маслоу сбагрил мне товар, уже бывший в употреблении! И Кортни тоже хороша, как она могла умолчать о таком? Как она могла спокойно вести себя в присутствии Джеймса? Как она могла быть со мной, если уже когда-то была с ним? ..

— А как же правило бывших девушек? — ледяным тоном спросил я.

— Это не будет считаться за нарушение, Логги. Тем более…

Я сердито ударил ладонью по столу, и Джеймс удивлённо замолчал.

— Как ты мог буквально заставить меня пойти с ней на свидание, если сам раньше встречался с ней?!

— Остынь, чувак, я просто попросил тебя сходить на двойное свидание, я не заставлял тебя влюбляться в неё!