========== Глава 6. “Сердце цвета неба” ==========

Разве можно заставить кого-то просить прощения за то, что разбудил любовь и не ответил на нее?

Да нет, конечно.

Пауло Коэльо

Мимо меня плыли ярко освещённые витрины магазинов, деревья, одетые в вызывающие наряды разноцветных огней, с визгом проносились машины. Я смотрел на бурлящую жизнь ночного города, прижавшись щекой к холодному стеклу. Когда автомобиль останавливался на светофорах, люди, переходящие дорогу или просто шагавшие мимо, узнавали меня и начинали махать руками. Я же смотрел на них уставшими глазами, не желая отвечать и даже реагировать на их приветливость.

На часах было почти четыре утра. Я, совершенно измотанный и уставший, ехал на съёмочную площадку. Мик выжал из меня и остальных парней все соки: мы заканчивали запись четвёртого альбома. Сегодня ночью менеджер будто с цепи сорвался! Он отказывал нам в лишней минуте отдыха, постоянно кричал, заставляя вены на своей шее вздуваться, и упорно повторял, что наш бойзбенд — просто кучка ленивых болванов. Но мы не сердились на него за такие слова. Стоило только миновать выпуску нового альбома, мировому туру, и наш Микки успокоиться, став прежним старым добрым Миком Биггзом.

Веки мои стали совершенно тяжёлыми, словно налились свинцом, я жутко хотел спать, а тут ещё эти съёмки. Понимаю, было бы гораздо разумнее поехать домой и выспаться там как следует, но я не горел желанием разъезжать по городу туда-сюда, к тому же рано утром.

Съёмки начинались в семь. За три часа я намеревался выспаться в своей гримёрной, очень хотелось надеяться, что этого времени мне хватит с головой. Поэтому, не желая терять ни минуты, я вызвал такси и велел таксисту ехать прямо к съёмочной площадке.

Когда мне надоело смотреть в окно, я устало вздохнул и облокотился на спинку сидения. Глаза закрылись сами собой. Какое-то время я сидел неподвижно, находясь на грани сна и реальности.

Терпеть не могу такое состояние. В подобные моменты пропадает желание чем-то заниматься, что-то говорить, существовать для чего-то — одним словом, пропадает желание жить. Для меня подобное состояние может быть даже опасным: порой мысли, днём и ночью не покидающие мою голову, убеждают меня в том, что я не нужен этому миру. Это на самом деле страшно, когда ты чувствуешь себя никчёмным существом, напрасно существующим на этой планете. Да, да, именно существующим, а не живущим. И в такие моменты меня гложет единственная мысль: «Только одно может спасти меня — пуля. Только одно я могу сделать для своего спасения — спустить курок».

Слава всевышнему, пока я не принёс вреда и боли себе и своим близким. Да, в ящике моего стола долгое время хранился пистолет, но ещё ни разу моя рука не потянулась за ним. Ещё ни разу я не пытался избавить себя от мучений таким образом.

Рано или поздно эти мысли покидают меня. Стоит всего лишь хорошенько выспаться — и от них не остаётся и следа. Мне нужно только надеяться, что эти безумные мысли никогда не смогут взять власть надо мной, заставить страдать, впасть в отчаяние, а затем прибегнуть к крайним мерам.

Я резко распахнул глаза, словно кто-то невидимый тронул меня за плечо. Таксист наблюдал за мной в зеркало заднего вида.

— Какого чёрта тебе надо? — сердито спросил я.

— Лично мне ничего не надо. Лицо мне ваше знакомо.

— Если бы мне платили по доллару каждый раз, когда я слышу эту фразу…

Я не договорил, чувствуя, что сил не хватает даже на разговоры.

— Вы поёте? — спрашивал таксист, желая, видимо, слегка разнообразить свою работу. — Или в кино снимаетесь?

— Комбо, — устало выдал я. — И пою, и в кино снимаюсь.

— Я так и понял. Точно, вспомнил! Только вчера видел вас по телевизору.

— Ну и как я смотрюсь в этом долбаном ящике?

Через зеркало заднего вида я увидел, как таксист улыбнулся.

— Неплохо. Моя девушка в восторге.

— Правда? И ты так невозмутимо об этом говоришь?

— А что в этом такого?

— Не знаю, — пожал плечами я, — обычно парней бесит, когда их девушки начинают сходить с ума по какому-нибудь симпатичному поющему мальчику.

— Нет, ревновать девушку к артисту — это по меньшей мере глупо. К тому же я с трудом смогу назвать тебя поющим мальчиком.

Я устало усмехнулся и повернул голову в сторону окна. Мы уже подъезжали к съёмочной площадке.

— Вид у тебя помятый, — заметил таксист, и я сердито сжал зубы. — Долго не спал?

Я не отвечал.

— Понимаю, — продолжал парень, качая головой. — Я тоже сам не свой, когда долго не сплю. А если работаю двое суток подряд, это даже адом назвать тяжело.

— Вызвав такси, я надеялся хоть немного отдохнуть и расслабиться, — сделал прозрачный намёк я. — Но кто же знал, что мне этого не удастся?

К счастью, таксист оказался не из глупых.

— Прости, — извинился он, сморщив нос, — я думал, разговор сможет тебя расслабить.

— Я, конечно, ценю заботу абсолютно незнакомого человека, но будь добр, заткнись.

Автомобиль остановился у павильона, в котором мы снимали фильм, и я вяло протянул таксисту несколько купюр. Затем молча выполз из машины и наполнил лёгкие утренним воздухом. Сколько бы я ни надеялся, это не смогло прогнать мою усталость, даже наоборот, я начал чувствовать себя куда отвратительнее.

Небосклон уже начал светлеть. На востоке тёмно-синие тона сменились нежно-розовыми, а к западу они постепенно теряли свою хрупкость, переходя в более суровые: сначала в светло-сливовые, а затем и вовсе в иссиня-чёрные. Какое-то время я смотрел на небо, будто обезумев от потока нескончаемых мыслей. Потом пролетевшая прямо над моей головой птица заставила меня вздрогнуть и прийти наконец в себя. Я взглянул на время. Было ровно четыре.

С грохотом распахнув дверь в свою гримёрную, я сразу же обратил внимание на туалетный стол. Прямо перед большим зеркалом, рама которого была покрыта золотой краской, стояла коробочка, украшенная красной шёлковой лентой. Недоуменно нахмурившись, я подошёл к столу и взял в руки эту коробочку, оформленную блестящей бумагой.

— О, доброе утро, Логан, — услышал я голос за спиной и взглянул в зеркало.

В дверях стоял Марк Кеннеди. Он был моим директором, с которым у меня с первых дней знакомства сложились прекрасные дружеские отношения. Хотя я и был старше него на три с половиной года, эта разница совершенно не чувствовалась. Нам удавалось видеться только в пределах съёмочной площадки, но и по этим коротким периодам, что мы говорили друг с другом, я успел понять, что это за человек. Марк удивлял меня своим складом ума. На мой взгляд, он был умён не по годам и выбрал себе профессию, идеально подходящую под его умственные способности. Может, именно благодаря Марку я успел сняться не в одном телевизионном проекте, и это на протяжении не столь длительного времени.

— Доброе, — невесело бросил я. — Что ты делаешь здесь так рано?

— С Эниссой снова поссорился. Пришлось ночевать здесь.

Он подошёл ко мне и принялся заинтересованно рассматривать коробочку, обёртка которой шуршала и блестела при свете яркой лампы.

— Курьер принёс это вчера вечером, — ответил на мой не прозвучавший вопрос Марк. — Подарок для тебя, по всему видимому. Там и записка есть, но я не стал читать её из уважения к тебе.

Я извлёк из-под красной шёлковой ленты бумажный стикер и развернул его.

— Береги свои силы для работы, Логан, — с удивлением в голосе прочитал я, — желаю тебе головокружительных успехов в твоей карьере. Меньше расстраивайся из-за неудач и больше радуйся своим победам. Надеюсь, мой скромный презент улучшит твоё самочувствие.

Разорвав блестящую упаковку, я открыл коробку. Внутри лежала бутылка шоколадного коньяка, а он был не из дешёвых, и упаковка моего любимого чёрного кофе.

— От кого это? — поинтересовался Марк.

Я внимательнее рассмотрел записку с пожеланиями.

— Здесь не подписано.