— Ну, почему же сразу чёртов? Тебе к лицу чёрный цвет.

— Ага, ещё этот капюшон. У меня волосы под ним помялись.

Мы прошли в гостиную. Я боязливо смотрел в окно.

— Да не трусь ты, Логан, — поспешил успокоить меня Маслоу, — я же прошёл сквозь них, и посмотри на меня: цел и невредим. Или ты кого-то ждёшь?

Я решил ничего не рассказывать этому ловеласу об Эвелин, поэтому отрицательно покачал головой.

— Но мне всё равно, знаешь ли, неприятно осознавать, что у меня под окнами стоит несколько десятков взбешённых фанаток.

— Фанаток? По-моему, я видел там и парней…

— Господи, да какая разница? Суть вообще не в этом!

Джеймс опустил глаза. Какое-то время мы оба молчали. Мне показалось, что Маслоу чем-то обеспокоен, но я не стал об этом спрашивать.

— Если тебя так бесят эти фанатки, почему ты просто сидишь тут, сложив руки?

— Я позвонил Мику. Он обещал всё разрулить.

— А сам ты попыток не предпринимал?

— Какие попытки, Джеймс? — устало спросил я. — Ты можешь себе представить, как я один смог бы выстоять против этой толпы?

— Да уж…

Он быстро улыбнулся и принялся изучать комнату беспокойным взглядом. Я долго смотрел на него.

— У тебя что-то стряслось?

— Это так заметно?

— Ну, давай посмотрим. Ты приехал ко мне посреди рабочего дня, перелез высокий забор и обошёл толпу фанатов ради того, чтобы попасть в дом, а теперь ведёшь себя так, будто вчера тебе отказала самая горячая девушка Америки.

Джеймс засмеялся.

— Нет, на самом деле кое-что случилось.

— Что-то серьёзное?

— Тебе судить. Вчера по дороге домой я встретил одну… свою знакомую, в общем. Раньше мы с ней были вместе. Мы немного поговорили, и она сказала мне, что… до сих пор любит меня… И знаешь, это прозвучало не так, как я привык слышать. Она сказала это с чувством, у меня самого даже внутри что-то колыхнулось.

— А в чём, собственно, проблема?

— С момента нашей последней встречи прошло два года. Понимаешь? Два года. Дело в том, что я даже не вспоминал о ней до вчерашнего вечера, а она… Выходит, она всё время думала обо мне. Я впервые чувствую себя виноватым в делах любви.

— Стой, то есть ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что не можешь ответить ей взаимностью?

— Выходит так.

Я посмотрел на стену и на какое-то время задумался.

— А ты любил её тогда? Ну, два года назад?

Джеймс грустно покачал головой.

— В том-то и дело, что я сам не могу понять своих чувств. Два года назад она не была для меня никем особенным, потому что… Потому что я не относился к ней серьёзно. Я вообще ни к кому не относился серьёзно. И сейчас не отношусь. А теперь, когда я думаю о её чувствах и о её вчерашнем признании, я… Я просто теряюсь. Такое ощущение, что я обязан что-то чувствовать к ней.

— Забудь о её вчерашнем признании. Представь, что вашей вчерашней встречи просто не было. И вспомни о ней. Что чувствуешь?

Маслоу смотрел куда-то перед собой и молчал. Потом он растерянно пожал плечами и сказал:

— Не то, что хотелось бы чувствовать.

— Тогда не забивай себе голову всякой ерундой, потому что раньше ты этим не занимался.

— Знаешь, Логан, меня иногда пугает то, что за всю жизнь я ещё не встретил ту единственную, с которой захотел бы прожить до конца своих дней.

— Всему своё время. Ты ищешь свою судьбу в каждой встречной, а она, может быть, ходит где-то рядом, и тебе вовсе не нужно её искать.

— Думаешь, моя судьба — это Лорен?

— Что? Нет. Нет, я не это хотел сказать.

— А, ты имел в виду Деми?

— Нет.

— Рейчел?

— Да нет же! — воскликнул я. — Я не указывал ни на кого конкретного. Это было просто моё предположение.

Джеймс молча размышлял над чем-то, после чего спросил:

— А что ты чувствуешь, когда думаешь о Чарис?

Я помрачнел, услышав её имя, но сердце отчего-то воодушевлённо подпрыгнуло.

— Чувствовал, — поправил я друга. — Сейчас почему-то в моей душе больше не осталось прежних чувств. Либо я отвыкал от Чарис все эти полгода, либо…

Я вздохнул, вспоминая свой последний визит в больницу, слёзы Чарис и гнев, переполняющий меня в ту минуту, и продолжил:

— Когда я думал о ней, вспоминал её образ, её голос, у меня начинали дрожать руки. Сердце билось так, что разрывало грудную клетку изнутри. Голова шла кругом. Это были приятные ощущения, потому что при одном воспоминании о своей возлюбленной у меня на душе становилось так хорошо и спокойно… Мне не хотелось видеть рядом с собой никого, кроме неё, и казалось, что никакие обстоятельства не смогут заставить меня разлюбить её. Но сейчас уже всё по-другому. Совершенно по-другому.

— Да… — протянул Джеймс и положил ногу на ногу. — Твои слова звучат как исповедь безнадёжного романтика.

Я усмехнулся.

— Нет, я не чувствую того же, что раньше чувствовал ты, — признался он. — Мне кажется, у меня вообще никогда не было таких чувств. Это плохо?

— Плохо то, что ты обманываешь девушек. Ты ведь каждой второй признаёшься в любви!

— Я это делаю для того, чтобы они чувствовали себя на высоте. И я не лгу, я люблю их… своеобразной любовью. Особенной. Знаешь, как приятно, когда тебя любят? Девушкам особенно это нравится.

— Тогда почему ты не радуешься, что тебя любит та, с которой ты не виделся два года?

— Это другое, Логан. Я ведь не наивная девчонка, нуждающаяся в искренних и сильных чувствах. Мне это не нужно.

— Ты говоришь так только сейчас. А лет в семьдесят, когда станешь старым и никому не нужным дедушкой, будешь сильно сожалеть о сегодняшних днях.

— Никто не даёт гарантии, что я доживу до семидесяти лет.

— Я утрирую. Джеймс, тебе просто кажется, что ты не нуждаешься в чьей-то любви. Признайся, в глубине души ты всё же желаешь этого.

Он вздохнул.

— Мне хочется взаимной любви, Логан. Не такой, чтобы чувствовать свою вину перед девушкой и понимать, что не можешь ей помочь. А такой, чтобы внутри всё замирало, чтобы дыхание перехватывало при одной случайной мысли о предмете воздыхания.

Я смотрел в окно, прислушиваясь к приглушённым крикам фанаток, и думал об Эвелин. Почему моё сердце замирало, когда я вспоминал её задумчивый взгляд, её таинственность, загадку? Возможно, меня притягивает неизвестность. Я просто уверен в том, что, когда я ближе узнаю Эвелин, моё отношение к ней изменится. Мне хотелось надеяться на это, потому что я просто ненавидел привыкать к людям, занимать ими свои мысли и чувства. Особенно после первой встречи. Особенно с девушками.

— У нас ещё вся жизнь впереди, — задумчиво произнёс я, всё ещё не в состоянии освободить свои мысли. — Ты найдёшь себе такую девушку. И я тоже.

— Ты уже нашёл.

Я бросил на него недоумевающий взгляд.

— Я про Чарис. Ты любил её так, как я не любил ни одну из своих девушек.

— Это прозвучало как проклятье. Я очень сильно надеюсь на то, что Чарис не была моей единственной настоящей и самой сильной любовью.

— Конечно, нет. Твоя судьба не Чарис. Далеко не она.

— Думаешь, я смогу встретить и полюбить другую?

— Несомненно. Планета большая, людей на ней много. Найдёшь ещё свою любовь.

Теперь, когда я и Джеймс успокоили друг друга словами поддержки, можно было позаботиться и о другом. Необходимо было что-то делать с толпой фанаток (которых, по-моему, стало только больше), но я даже предположить не мог, чем я смогу себе помочь.

— Давай объясним им, что ты не ненавидишь их, и попросим тихо-мирно разойтись? — предложил Джеймс, когда мы вдвоём смотрели на улицу из окна кухни.

— Я боюсь представить, что они сделают со мной, когда увидят.

— Тогда давай с ними поговорю я.

Маслоу взял свой чёрный плащ и двинулся к выходу. Я вцепился в его локоть.

— Ты что, спятил?

— А что нам остаётся, Логан? Мы не можем прятаться здесь вечно. Рано или поздно у нас всё равно закончится еда.

— Я ведь уже говорил, что Мик пообещал помочь мне.

— А сколько нам нужно ждать этой помощи? Неделю?