– Не соглашусь, – монотонно выдал я, – мои слова были вполне обоснованы.
– Не-е-ет, – с улыбкой замотал головой Джеймс, – ты снова не прав. Ты назвал меня подкаблучником, хотя сам, очевидно, не понимаешь, что женщине не стыдно покориться.
– О, конечно, не стыдно. Стыдно позволять женщине унижать себя и идти у неё на поводу, стыдно мужчине отрекаться от своих слов и терять свою силу, вот что стыдно! – Холодная неприязнь и непонятная жалость резко сменились гневом, и я больше не мог держать в себе то, что мне так хотелось кому-нибудь высказать. – Чёрт, да мне даже смотреть на тебя невыносимо, вот каким ты стал для меня!
– Ты думаешь, я слепой?! – в ответ повысил голос Маслоу и ткнул себя большим пальцем в грудь. – Думаешь, я действительно не замечаю того, что происходит?!
– Если бы замечал, не стал бы этого терпеть, – сквозь сжатые зубы проговорил я.
– А я терплю! – всплеснул руками он. – Терплю! Можешь себе представить? Я не отрекался от своих слов, не терял свою силу, я просто… просто…
– Просто оказался у Изабеллы под каблуком.
– Нет!
– Да! – разгорячено спорил я. – Не смей отрицать этого, Джеймс, иначе и та ничтожная часть, которая осталась от моего уважения к тебе, исчезнет бесследно!
Друг вцепился дрожащими руками в свои волосы и сжал зубы. Глаза его блестели, губы дрожали – то ли от гнева, то ли от готовности Джеймса вот-вот… заплакать. Выражение моего лица сейчас же смягчилось, злость на него куда-то испарилась. В одно мгновение ко мне пришло осознание, что я обвинял друга в унижении перед Изабеллой неосознанно, что его обвинить абсолютно не в чем, а вот она должна ответить за многие и многие поступки. Снижение моего уважения к нему объяснялось только буйством моих эмоций, а это значило, что в сложившейся ситуации я разобрался не до конца, принял во внимание только те факты, что лежали на самой поверхности. Копнуть глубже я даже не пытался… Надо всего лишь остыть. Верно. На смену горячим чувствам и эмоциям должен прийти холодный ум.
– Она надо мной не издевается, – наконец заговорил Джеймс, подняв на меня блестящие глаза. – Изабелла не пытается унизить меня, ей… ей просто нужна свобода в отношениях.
– Что вообще означает свобода в отношениях? – с плохо скрываемым раздражением в голосе спросил я. – Это не отношения. Вы либо принадлежите друг другу, либо нет.
– Мы принадлежим друг другу. Я единственный мужчина в её жизни, она – единственная женщина в моей жизни, но… Я не запрещаю ей обращать в-внимание… на других…
– Что? Раньше ты был совершенно другого мнения по этому поводу, –сказал я с отчаянием в голосе.
– Нет, Логан, ты не понимаешь! Изабелла… У неё были непростые отношения с её бывшим… Не хочу вдаваться в подробности, но именно сейчас я не могу ограничивать её в чём-то. Я хочу доказать, что буду более благородным человеком, чем тот, который был с ней до меня, что буду самым лучшим, самым лучшим для неё!
– Ради доказательства не стоит позволять ей флиртовать с другими у тебя на глазах! Неужели ты ни разу ничего ей не сказал? Я тебя не узнаю, Джеймс! Просто не узнаю!
Он молчал, со стыдом опустив глаза.
– В первый раз я увидел её рядом с другим ещё в Лос-Анджелесе, – мрачно проговорил он, не поднимая взгляда. – И это было ужасно, это было ужасно! Она в открытую флиртовала с водителем такси, который довёз её до моего дома! И я был поражён, увидев эту картину, я глазам не мог поверить. Изабелла… Она на такое не способна. И, конечно, я выказал ей своё недовольство. Надо было видеть её глаза, я думаю, ей действительно было жаль… Она сказала это, сказала, что всё может закончиться прямо сейчас, если только я захочу… А я, идиот, так испугался, что она выпорхнет из моих рук, как бабочка, что наговорил ей разных глупостей. Сказал, что она может делать всё, что ей заблагорассудится, лишь бы она чувствовала себя любимой, нужной… Боже, я такой дурак!
Я молча смотрел на траву. Теперь, услышав от Джеймса то, что мне так хотелось услышать, на сложившуюся ситуацию я глядел с другой стороны: моё былое уважение к другу постепенно восстанавливалось, и я уже не считал, что он безрассудный и бесхарактерный подкаблучник. Но к этому я пришёл не методом логических заключений: я просто повиновался своим инстинктивным чувствам, не пытаясь анализировать то, что рассказывал мне собеседник.
– Ты ведь понимаешь, что она делает это тебе назло? – поинтересовался я.
Маслоу поднял на меня удивлённые глаза, затем замотал головой, точно чего-то испугался, и сказал:
– Ты неправильно понял меня… Изабелла изменилась. Она не станет ничего делать мне назло, в ней нет ничего подлого!
Я смотрел на него с откровенным сожалением. Обида на несправедливость снова вернулась ко мне, и сердце моё сжалось из-за невыразимой жалости к Джеймсу. Я не мог обвинить его в наивности (как можно обвинить человека в его искренних чувствах, в которых всё дышит благородством?), я мог лишь пожалеть его из-за того, что он, до потери памяти любя Изабеллу, не видел её ядовитых издевательств над его пылкими чувствами.
– Тебе виднее, – на удивление миролюбивым тоном сказал я, понимая, что розжиг спора будет бесплодным. – Но… Ты ведь не остановишься ни перед чем, чтобы удержать Изабеллу рядом с собой, я прав?
– Абсолютно, – прошептал Джеймс, грустно вздохнув. – Я лучше умру, чем буду жить без неё; да я даже представить не могу, как это – жить без неё! И именно это пугает меня больше всего. Порой мне кажется, что, если однажды она захочет уйти от меня, дурака, я брошусь на колени и унизительно, рыдая, буду умолять её остаться. Мне кажется, я дойду до крайней степени отчаяния, что никогда не прощу себя за это унижение… Особенно если Изабелла решит не уходить от меня.
– Не ставь себя ниже неё, – сказал я с неприязнью в голосе, хотя внутренне осознавал, что значило принижать себя по сравнению с предметом своего обожания. – Как Изабелла может даже думать о том, чтобы покинуть тебя? Ты не заслужил такого. Вовсе нет.
Джеймс улыбнулся и, положив руку на моё плечо, прошептал:
– Спасибо.
Мой внутренний мир сегодняшней ночью дважды перевернулся с ног на голову, и я, сколько ни пытался, не мог понять, в чём именно заключались эти изменения и как мне нужно было относиться к Джеймсу теперь. Выслушав его речи, я не выразил своих искренних чувств и мыслей по этому поводу; признаться честно, никаких мыслей у меня по этому поводу и не было. Я прекрасно осознавал всю жестокость действий Изабеллы: за её неудачно сложившееся отношения должен был ответить кто угодно, и этим кем угодно оказался Джеймс. Она ведь знала наверняка, что он любит её до изнеможения, и решила бессердечно воспользоваться этим. Она знала, что он не откажет ей ни в чём, знала, что он будет терпеть её любую, даже неверную, изменяющую. Так всё и вышло: Джеймс действительно пытался закрывать глаза на то, что она позволяла себе такие оскорбляющие вольности, и её это, несомненно, радовало.
А может быть и такое, что Изабелла, понимая, что не вырастила в себе настоящей женщины, не пыталась найти себе настоящего мужчину. Она старалась изменить Джеймса, превращая его мужественность в мальчишество, переделывала его под стать себе; могу даже допустить мысль, что она делала это неосознанно и её удивление моим словам было настоящим. Если так, у Изабеллы действительно могут быть истинные чувства к Маслоу, с этим я спорить не могу, – да и кто поймёт, что творится в голове у женщины? – но факт того, что Изабелла негативно влияет на изменения, происходящие в Джеймсе, остаётся фактом.
И мне действительно хотелось сказать об этом другу, хотелось открыть ему глаза, но я отчётливо понимал: он не поверит ни единому моему слову. Я был прекрасно знаком с этим состоянием, когда в предмете своего восхищения не видишь изъянов и недостатков, а если и видишь, то стараешься превратить их в достоинства.
Но я молчал, молча обдумывал то, что происходило в моей жизни, и пытался разобраться в своих мыслях. Я пытался поддержать Джеймса, когда он высказал догадки о том, что в скором будущем Изабелла захочет уйти от него, но вся эта поддержка была оказана мной как-то автоматически. В действительности я не осознавал того, что говорил, потому что не до конца понимал, стоит ли поддерживать в данном случае Джеймса и действительно ли Изабелла, задумав уйти от него, предупредит его об этом заранее.
