– Как смысл жизни можно найти в безответной любви? – со слабым раздражением и обидой в голосе сказал я. – Безответная любовь наоборот убивает, она не придаёт смысла жизни, совершенно.

Кендалл поднял на меня улыбающийся взгляд, потом вздохнул и осторожно начал:

– Я не хочу тебя обидеть, Логан, но у меня возникает ощущение, что в твоей любви есть что-то эгоистичное. Кажется, у нас с тобой совершенно разные взгляды на это… Ты любишь для того, чтобы получить любовь в ответ, а я – лишь для того, чтобы любить. Просто я поэт. Я не могу не любить.

Я молча смотрел на своё отражение в окне и думал над словами немца. Разговор с Кендаллом, вопреки моим ожиданиям, оказался очень расслабляющим и мотивирующим, я чувствовал, что хочу говорить об Эвелин и что сердцу моему становится легче, легче и легче.

– В моей любви говорит не эгоизм, – покачал головой я, всё ещё глядя в окно, – в ней говорит обида, в ней говорит оскорбление, нанесённое мне Эвелин. Но чем больше я думаю об этом, тем меньше мне становится жаль, тем меньше я злюсь на Эвелин… Может, так оно и должно быть. Может, я долгое время был несправедлив по отношению к ней, а теперь я наказан.

– Это слишком жестокое наказание за такое незначительное преступление, – высказал свою мысль Кендалл. – Вот увидишь, всё ещё наладится. Я не верю, что Эвелин могла промолчать в ответ на твоё признание… Ей просто нужно время, чтобы немного подумать, она просто испугалась.

– Откуда в тебе столько уверенности?

Шмидт улыбнулся и, пожав плечами, вздохнул.

– Когда в твоей жизни счастья не случилось, ты пытаешься устроить счастье в чужой жизни, – ответил друг. – В моей ситуации ни о какой надежде и речи быть не может, всё безнадёжно. А вот в твоём случае ты можешь надеяться на самое лучшее.

Подойдя к окну, я открыл его и посмотрел вниз. Джеймс сидел на скамейке под красным фонарём и, кажется, переписывался с кем-то по СМС. Я подумал, что его собеседницей была Изабелла, и ко мне впервые пришло осознание того, что я был чертовски рад за друга. Видимо, это было потому, что данный период моей жизни был ознаменован не самыми приятными событиями; а если счастье не строилось у меня, то стоило искренне порадоваться за Маслоу. Он интересовался моей личной жизнью даже тогда, когда у самого всё шло под откос, он страдал от неразделённой любви к Изабелле, но в то же время его интересовало то, что происходило между мной и Эвелин. Его стойкость, сила и благородство впоследствии окупились: теперь он с Изабеллой. Так стоит ли сейчас отчаиваться мне? Стоит ли прятать в тёмном углу души самую светлую надежду?

– Не хочешь поехать ко мне? – спросил я Кендалла, чувствуя, что вся недоговорённость, вся неловкость, что витали в студии после ухода Джеймса, испарились в воздухе, будто их и не было. Передо мной сидел уже не тот подлец, который часто действовал мне назло, руководствуясь только своими личными интересами, а прежний, старый добрый Кендалл, которого я знал уже долгие и долгие годы. – У меня дома есть виски и коньяк, но мы можем купить пива, если хочешь.

– Давай в следующий раз? – виновато поднял брови Шмидт. – У меня сейчас не то настроение, чтобы пить пиво, к тому же я чувствую, что в моей голове уже рождаются строчки новой песни.

– О, конечно, – понимающе закивал я. Вспомнив о Дианне, которая ждала меня дома (а воспоминание это было волнующе тяжело), желание пригласить к себе Кендалла сразу же исчезло. – Тогда в другой раз, да?

– Да. С меня пиво.

– С меня новый фильм.

– Постарайся угадать с жанром, – усмехнулся Кендалл, открывая дверь. – Потому что в прошлый раз ты попал не совсем точно.

– Я просто не знал, что тебе так не понравится первый эпизод сериала «В семье».

– Зато ты прекрасно знал, что я ненавижу всё, что хоть как-то связано с Бразилией!

Усталость, которую мы приобрели к концу рабочего дня, как рукой сняло, и мы втроём покинули здание под красным фонарём в самом весёлом расположении духа. Мне значительно полегчало.

Я, Джеймс, Дианна и Изабелла улетели в Мансанильо вечером, на следующий день после того, как Мик дал нам с парнями недельный перерыв. Во время полёта настроение моё было не к чёрту, но, когда мы приземлились, оно подпрыгнуло до небес. Завораживающие пейзажи Мансанильо, солнце и тяжёлый от влаги воздух благоприятно влияли на моё состояние. Мы заселились в отель «Пепес Хадйэвей», который был похож вовсе не на отель, а на райский уголок. Да, моё сравнение совсем не преувеличенное, «Пепес Хайдэвей» – это настоящий рай на Земле.

Наш номер представлял собой приподнятый над землёй домик, крыша которого была устелена соломой. Дверная арка из спальни вела на балкон, где располагались гамаки и деревянные столики со стульями; вид с балкона открывался более, чем просто завораживающий. Хотелось сесть на стул, вытянуть ноги, положить их на деревянное ограждение и, взяв в руку бокал с шампанским, наслаждаться драгоценными минутами, проведёнными здесь, на берегу океана. Шум волн, разбивающихся о прибрежные камни, ласкал слух и чудесным способом залечивал душевные раны; сочно-зелёные ветви пальм заглядывали в окна, а солнце, отражаясь в лазурных водах океана, слепило глаза. Внизу, на улице, был бассейн, окружённый шезлонгами и диванами. Вокруг самого домика разросся густо-зелёный мягкий газон; тут и там стояли горшки с растениями, ярко-розовые цветки которых выделялись среди изумрудного моря. Мы облюбовывали это место и осваивались здесь целый день, так что надоедливые дела и суета оставили нас только вечером.

Весь этот день настроение у меня было приподнятое, и, что самое главное, меня яростно не бросало из одного состояния в другое. Даже так остро беспокоящие меня мысли об Эвелин отошли на второй план. Мансанильо в самом деле благоприятно действовал на меня, ввиду чего изменилось даже моё отношение к Дианне. Её постоянное присутствие и желание участвовать в моей судьбе больше не раздражали меня; я хотел смотреть на неё, я хотел говорить с ней, я хотел быть с ней – и это действительно всё, чего мне хотелось в тот день. В отдельные мгновения, когда мне позволяли остаться наедине со своими мыслями, я с удивлённой усмешкой вспоминал свою лос-анджелесскую тоску: как можно думать о недосягаемой Эвелин, когда рядом со мной такая близкая, такая родная, такая доступная Дианна?

Кстати сказать, перед самой посадкой на самолёт Дианна и Изабелла увиделись впервые. Я с интересом наблюдал за реакцией своей девушки, ожидая, что она будет ревностно хватать меня за руку и отвлекать меня от Изабеллы разговорами, как она обычно это делала в присутствии посторонних девушек. Но Дианна повела себя совсем по-иному: она улыбнулась Изабелле абсолютно искренне, затем девушки обменялись парой комплиментов и признались, что очень рады друг с другом познакомиться. Это обстоятельство тоже расположило меня к Дианне и, честно сказать, даже немного удивило.

Вечером мы решили поужинать в ресторане «Cool and calm cafe», а затем погулять немного по городу и, возможно, даже сходить на пляж. Позже выяснилось, что для Изабеллы целого часа на сборы было чрезвычайно мало, и мы втроём – я, Джеймс и Дианна – терпеливо дожидались избранницу Маслоу на диванах у бассейна. Красно-оранжевые лучи опускавшегося к океану солнца пробивались сквозь пальмовые ветви и ныряли в бассейн, доставая до самого его дна.

– Она всегда так долго собирается? – спросил я Джеймса и посмотрел на наручные часы. Моё терпение уже было на исходе.

– Всегда, – со вздохом отозвался ловелас в отставке. – Но я не осуждаю её за это. Что такого в том, что человек хочет хорошо выглядеть?

– Стремление хорошо выглядеть – это одно, я его тоже не осуждаю, – сказал я, бросив взгляд на окно спальни. – Но заставлять людей ждать – это не прилично и не пунктуально, между прочим.

– Девушкам это простительно, – улыбнулся Джеймс. – Подождём ещё пару минут, чего нам это стоит?

Нетерпеливо вздохнув, Дианна поднялась с дивана и, пройдясь вдоль бассейна, подошла к ограждениям. Облокотившись на них, девушка наклонилась вперёд и с прищуром взглянула на солнце.