— Какая же? — бросил он. — То, что я вернулся к полноценной жизни, а ты нет?

— Нет.

Эл подался вперед и, встав на четвереньки, подполз к краю кровати, где стоял Лайт. Он был похож на огромного черного паука со своими костлявыми и бледными конечностями. Лайт подавил в себе желание отступить назад.

— Видишь ли, — Эл встал на колени и оказался почти на уровне лица Лайта. Протянув руку, он коснулся его затылка, запустив пальцы в мягкие каштановые волосы. Настойчивым движением он наклонил голову Лайта ближе к себе и прошептал: — …Я не думаю, что я — Бог…

Лайт моргнул, пытаясь найти, что ответить, но понимал, что Эл был прав.

Временами его стремление победить затуманивало разум, а жестокие и правдивые слова детектива только подлили масла в огонь. Стиснув зубы, Лайт схватил Эла за руку и, дернув на себя, перекинул его через плечо. Эл не сопротивлялся, когда тот нес его через коридор, только продолжал крепко сжимать свое яблоко. Распахнув дверь ванной, Лайт сбросил детектива прямо на кафельный пол и с грохотом захлопнул дверь, поворачивая замок.

Сунув ключ в карман, он пошел обратно в спальню.

Эл несколько раз громко постучал в дверь и крикнул:

— Я верю, что в тебе еще живет что-то человеческое, Лайт-кун!

Но Лайт проигнорировал его, закрыв за собой дверь спальни. Дрожа от злости, он шагнул к кровати, чтобы разобрать тот беспорядок из подушек, что устроил детектив.

Его уже не удивляло, что они стали такими холодными.

***

Он привык к этому режиму — закрывать Эла в ванной на ночь и выпускать утром, позволяя слоняться весь день по квартире.

Он чувствовал себя в безопасности, зная, что он не нападет на него среди ночи.

Эл тоже не возражал, молча пережидая ночь в ванной. Иногда он включал и выключал воду, иногда скребся в дверь, но все это мелочи по сравнению с тем, что он мог сделать, если бы Лайт его не закрывал.

Прошло уже около недели, и Лайт заметил, что Эл перестал его доставать. Он больше не ходил за ним по пятам, как щенок, требующий внимания хозяина.

Но в воскресенье 11 ноября 2007-го года Ягами Лайт проснулся от внезапного ощущения, что что-то изменилось.

Чье-то имя настойчиво билось в памяти. Лайт приподнялся на локтях и потер переносицу. Имя этого человека… нет, имя мальчика, который совсем еще ребенок…

Ниа.

Ниа был ключом к его победе. Он убил Эла, он убьет Мэлло… Сейчас его главная цель — Ниа, который снова и снова выскальзывает из его рук.

Он знал его настоящее имя, поэтому все, что было нужно — это записать его в Тетрадь Смерти и остановить битву, которая еще даже не началась.

Такая же судьба ждет и Мэлло. Они с Ниа были молоды, моложе Эла. Даже моложе его самого. Лайт закрыл глаза, пытаясь вспомнить их лица, но не пришел ни к чему, кроме головной боли.

Ему нужны были их лица, такая маленькая деталь, которая приведет его к победе. Как он мог забыть лицо того, кто так жестоко втоптал его в грязь?

Да, сначала он расправится с Ниа. Мэлло еще не представляет особой угрозы, поэтому его можно оставить на потом.

Оставался Эл. Хоть он и был мертв, но есть вероятность, что он все еще привязан к этим мальчикам, ведь когда-то он даже называл их своими братьями. Пока Эл остается в его квартире, Лайт связан по рукам и ногам. Даже если и выглядит как бесчувственный труп, кто знает, что он может выкинуть, когда дело будет касаться его преемников, информацию о которых он так старательно скрывал в прошлом.

Лайт провел целую неделю, штудируя бестиарии, книги о всякой нежити, призраках, заклинаниях, обрядах. В основном там писали всякую ерунду, чтобы запугать людей. Некоторые выставляли себя идиотами, рассказывая о том, что, якобы, сталкивались со сверхъестественными существами. Лайт никогда бы не стал тратить свое время на эти бредни, если бы не две причины.

Первая: он знал, что сверхъестественное все же существует, поэтому нужно лишь фильтровать достоверную информацию от идиотских историй. Лайт знал о существовании шинигами и Тетради Смерти, не говоря уже о том, что он являлся их владельцем, а это уже что-то за гранью реальности.

Вторая: он был в отчаянии.

Он хотел выгнать Эла из своей квартиры, но нельзя было просто выставить его за дверь. Поэтому Лайт пытался систематизировать полученную от Эла информацию. Он не мог вернуться обратно на небеса, но, листая эти странные книги, Лайт несколько раз наткнулся на сноски о том, что иногда дух умершего человека остается привязанным к какому-то месту или человеку, которые не позволяют ему двигаться дальше.

Лайт не знал, подходило ли это к случаю Эла или нет. Он несколько раз называл себя мертвым и с большой уверенностью говорил о том, что был на небесах. Да и трудно не верить человеку, который невозмутимо расхаживает по твоей квартире с ножом в груди.

Да, с этим было трудно поспорить. Эл в самом деле был мертв.

Но это не значит, что Лайт виноват в том, что Эл все еще здесь, и тем не менее в голову пришла одна странная идея.

Благодаря ей он сможет убедиться, действительно ли Эл по-настоящему мертв. И если это не поможет, то Лайт будет вынужден пуститься во все тяжкие.

***

Он никогда не замечал, как сильно Эл напоминал ему Рюка, даже если не обращать внимания на то, что он клянчил яблоки.

Большие, любопытные немигающие глаза, в которых уже нет жизни. Черные растрепанные волосы, обрамляющие бледное лицо. Оба высокие, но сутулые. И оба изучают человечество будто со стороны.

И еще тот факт, что никто, кроме Лайта, не видел Эла. К этому выводу Лайт пришел, сидя в метро в воскресное утро, когда во всем вагоне сидело лишь несколько человек, в отличие от будних дней, когда состав был забит до отказа.

Лайт взял газету, которую кто-то забыл на соседнем сиденье. Эл сидел слева, касаясь губ большим пальцем, и завороженно смотрел в окно на проносящиеся виды Токио. Никто не смотрел на Эла, хотя он так или иначе должен был привлекать внимание, поэтому Лайт заключил, что он, как Бог Смерти, невидим.

Перед выходом из дома Лайт хотел надеть на него наручник, как раньше, но потом подумал, что если Эл и вздумает сбежать, его это особо не расстроит. Но, к несчастью, Эл продолжал послушно следовать за Лайтом. Он даже не спросил, куда он его ведет.

— Пошли, — тихо пробормотал Лайт так же, как когда переговаривался на улице с Рюком. Состав остановился, и они вышли из вагона. Лайт поплотнее запахнул пальто и поднял воротник, когда обжигающий ледяной ноябрьский ветер хлестанул по лицу. Эл спрыгнул следом в своей обычной белой футболке с длинными рукавами и в джинсах.

На ногах по-прежнему не было обуви. Ему не грозила пневмония или заражение крови, наступи тот на разбитое стекло, поэтому Лайт только безразлично пожал плечами.

Они обошли какой-то дом, но Эл все еще не понимал, где они находятся.

Пока они не остановились у запертой двери здания.

— Я не хочу туда идти, Лайт-кун, — спокойно сказал Эл, задрав голову и разглядывая высотное здание.

— Оно сейчас заброшено, если ты беспокоишься из-за этого, — ответил Лайт, открывая дверь. — Отец заблокировал его с помощью системы безопасности, так что тут никого не было с тех пор… ну, с тех пор как ты и Ватари… погибли.

Эл молча продолжал смотреть на бывшую штаб-квартиру по расследованию дела Киры, который, словно маяк, стоял в центре Токио, напоминая о его поражении.

— Я не хочу туда идти, Лайт-кун, — повторил он, на этот раз тише. Черные глаза продолжали разглядывать здание.

Лайт был не в настроении, чтобы его уговаривать, поэтому, когда Эл не успел ничего понять, он, схватив его за запястье, силой затащил детектива внутрь и толкнул на пыльный пол.

— Неужели ты боишься, Эл? — насмешливо спросил он, глядя на него сверху вниз. — Почему же ты боишься? Ты сам построил этот штаб, на свои деньги. Ты был так предан своему делу, что даже умер здесь.

— Я не хотел сюда возвращаться, — мягко ответил Эл, поднимаясь на ноги. — И я не хочу тут оставаться. Я ухожу…