— Если это кто-то другой, — медленно начал Мэтт, — тогда, возможно, это кто-то из тех, кто был рядом и вставлял Элу палки в колеса. Либо сообщник Киры, либо сам Кира, если Эл задержал того человека.

— Я тоже об этом думал, — согласился Мэлло. — Это сделал кто-то, кто имел доступ к компьютеру Эла.

— Кто-то, кто… находился рядом с ним?

Мэлло кивнул:

— Еще одна проблема в том, что нет никаких данных о том, кто работал с Элом по этому делу.

— Это должны были быть сотрудники японской полиции, верно? — спросил Мэтт.

Мэлло устало пожал плечами. Он уже перебрал уйму версий, но ни одна из них еще не получила подтверждения. Только голые догадки.

— Мэтт, мы были еще детьми, когда он работал по этому делу. Жаль, что он ничего нам не говорил, хотя я понимаю, что он не мог позволить себе утечку информации, даже если это касается нас. К тому же, он работал с японской полицией или её отдельными сотрудниками. И мы еще не знаем, были ли эти люди тоже убиты Кирой или нет.

— Верно, — кивнул Мэтт, оборачиваясь и глядя на свои еще не распакованные коробки с техникой и вещами. — Может, пока не стоит их разбирать. Как я понял, в ближайшее время мы вылетаем в Японию?

— Не знаю, — Мэлло снова пожал плечами. — Может, нам удастся и здесь продуктивно поработать. Ведь Эл начал свое расследование, когда еще был в Англии…

Мэлло затих, и Мэтт, заметив перемену в друге, шутливо толкнул его локтем в бок:

— Эй, ты в порядке? — усмехнулся парень. — Мы поймаем этого придурка.

— Я знаю, просто он… меня бесит, — тихо сказал Мэлло, перебирая пальцами звенья цепочки, на которой висел крест. — Он убил столько людей, убил Эла, и он до сих пор на свободе и продолжает убивать…

— Ну что-то же нам про него известно, да? — мягко перебил его Мэтт. — Например, то, что он использует тетрадь.

— Тетрадь Смерти, — вздохнул Мэлло, взглянув на друга. — Я хочу ее. Я хочу получить эту тетрадь, Мэтт. Это единственный способ, которым мы можем поймать ублюдка.

— Она в полицеском участке, верно?

— Мы наследники L, мы имеем на нее право, — парень стиснул обертку от шоколада в кулаке. — Это инструмент убийства Киры. Она должна стать ключом к раскрытию дела. Ничего другого у нас просто нет. Она чертовски подозрительна. Эл добрался до нее, а в течение недели уже был мертв. Я знаю, что она поможет нам. Эл подошел слишком близко к разгадке, Мэтт, он почти наступал ему на пятки, и Кира убил его.

Мэтт внимательно слушал, после чего серьезно кивнул:

— Тогда мы заберем ее. Не знаю, правда, как и когда, но заберем.

Он глубоко затянулся сигаретой, докурив до фильтра, и затем погасил о подоконник.

— Сколько ты уже куришь? — рассеянно спросил Мэлло, глядя на выжженное пятно на белом обшарпанном подоконнике. — Ты раньше не курил.

— Нет, я начал… Эх, не помню. Пару лет назад, — Мэтт устало потянулся. — Ну, я пойду подключаться к серверам. Мы не сможем начать расследование убийства, пока не войдем в сервер… — улыбнулся парень, надеясь, что Мэлло поймет прозрачные намеки, но тот только бросил: «Хорошо», и снова отвернулся к окну.

Вздохнув, Мэтт схватил его за локоть и, пока тот ничего не понял, подался вперед и поцеловал, чувствуя приятный вкус молочного шоколада. Как давно он не целовал его…

— Ты даже не представляешь, как здорово снова быть рядом с тобой, Мэлло, — пробормотал он ему в губы.

Мэлло почувствовал, как щеки начинают краснеть, и больно толкнул друга в плечо:

— Заткнись, Мэтт. Иди и начинай работать со своим дурацким компьютером.

Ухмыльнувшись, Мэтт поправил гоглы, которые привычно висели на шее, и, повернувшись, побрел прочь. Да, это был тот же самый Мэлло, которого смущают сентиментальность и любое проявление чувств. Несмотря на это, Мэтт знал, что Мэлло любит его, хоть и проявляет это несколько по-другому.

Закрыв за собой дверь отдельной комнаты, парень быстро нашел коробку с компьютером. Разрывая скотч, он подумал, что на самом деле точно помнил тот день, когда начал курить.

Он начал ровно через неделю после того, как Мэлло покинул Вамми. И курил одну пачку за другой.

***

Роджер был сильным и самодостаточным человеком. Он был тверд с непослушными детьми и мягок с одинокими и пугливыми. Он внушал уважение даже настоящим бунтарям приюта Вамми, что удавалось далеко не каждому. Возглавляя Вамми, он научил сирот главной грани между твердостью и добротой. Роджер находил индивидуальный подход к каждому.

Если бы он был снисходителен с детьми, вроде Мэлло или даже Мэтта, они давно вышли бы из-под контроля. Когда у ребенка IQ выше, чем у взрослого человека, то даже самый спокойный ребенок не потерпит к себе обращения как с простыми детьми. Такая уверенность появляется, когда гениальный ребенок понимает, что может говорить о квантовой механике или результирующей теории относительности наравне со взрослыми. Такие дети чаще всего сторонятся других или же находят подобных себе и не выходят за свой круг общения. Они замечают, насколько их интеллект превышает уровень развития остальных ребят. Они понимают, что они особенные.

И несмотря на свой опыт работы, Роджер замечал, что временами по его спине пробегает холодок, когда их взгляды с Ниа встречаются.

Мальчик смотрел так, будто может читать мысли. Этот осмысленный взгляд напоминал ему взгляд Эла. Словно тот восстал из могилы.

Роджер не очень хорошо знал Эла. По крайней мере, не так хорошо, как Мэлло, Мэтта и Ниа. Эл ушел из Вамми, когда ему было четырнадцать. Даже меньше, чем Мэлло, когда тот покинул приют. Ватари ушел вместе с ним, оставив свою должность в приюте и оставив Роджера за главного. До этого Роджер был только рядовым помощником, работающим с бумагами и изредка выполняя функции социального работника и психолога, общаясь с детьми и помогая им с их проблемами.

Он устроился в Вамми за три года до ухода Ватари и редко видел Эла, который уже в то время был широко известен своим интеллектом. Роджер помнил его очень худым, бледным, нелюдимым. Мальчик редко улыбался и предпочитал свою собственную компанию. Его волосы всегда были небрежно растрепаны, а глубокие черные глаза будто смотрели в душу.

За многие годы он так и не изменился. Последний раз Роджер видел его, когда Элу было двадцать три или двадцать четыре года, и он был все таким же тощим и болезненно-бледным. Единственное, что в нем изменилось, так это то, что он стал немного выше.

Но взгляд оставался прежним.

И схожесть во взгляде Эла и Ниа нервировала и пугала Роджера, ведь их почти ничего не связывало, кроме того, что они сироты, но эти мистические глаза будто осколки одного зеркала.

Роджер не вмешивался в дела великого детектива и не питал к нему особой симпатии, но после того, как на его почту пришли важнейшие зашифрованные данные, с которыми шло сообщение о смерти L, Роджер боялся смотреть Ниа в глаза.

Ниа, казалось, понимал это, потому что всегда смотрел куда-то в сторону, даже когда Роджер с ним разговаривал. Если бы на его месте был любой другой ребенок, мужчина не потерпел бы такого неуважение к старшим, но с Ниа все было по-другому.

Иногда, глядя со стороны на мальчика, Роджеру казалось, что дух детектива вселился в этого диковатого ребенка, но он тут же отгонял от себя подобные мысли. Иногда его воображение теряло контроль, подчиняя себе разум. Нет, Ниа не изменился после смерти Эла, у него были все те же бездонные черные глаза, просто…

…казалось, будто настоящий владелец этих глаз исчез.

Когда все это случилось, Ниа не отрывал глаз от стола Роджера.

Мужчина знал, что мальчик внимательно слушает его, поэтому не стал заставлять поднимать голову.

— Я бы не хотел, чтобы ты покидал приют Вамми, — медленно сказал Роджер. — Юридически, тебе нужно провести здесь еще год до своего восемнадцатилетия.

— Мэлло ушел раньше, — тихо возразил Ниа. — И Эл.

— Я знаю, и ты тоже можешь уйти, если захочешь. Я только высказал свое мнение. Но я позвал тебя не для этого. Я хочу обсудить твои дальнейшие планы о ходе расследования дела Киры. Эл не успел выбрать своего преемника, но, так как Мэлло отсутствует, будет справедливо сказать, что первое место на титул L принадлежит тебе.