Лайт отвернул голову в другую сторону, чтобы не смотреть на нее:

— Ничего, Саю.

Девушка поставила поднос на стол и подошла к брату:

— По тебе не скажешь, — заметила она и тут же пораженно ахнула: — О, Лайт!.. Ты ведь не порвал с Мисой?

— Что? Нет.

Лайт стиснул кулаки. Да, все шло по плану и Миса была причиной, по которой Эл был мертв. Она жива, а он уже нет…

— Ну и славно, — улыбнулась Саю. — Мне нравится Миса. Слушай, Лайт, ты какой-то бледный… Не заболел?

— Я здоров, Саю, ясно?! — резко выпалил Лайт, и сестра попятилась назад в сторону двери:

— Да ты и правда болен! Я позову маму.

— Нет! — Лайт тут же сел, и Саю испуганно отпрыгнула в сторону.

— Не говори маме. Ты же ее знаешь, не стоит заставлять ее лишний раз переживать.

— Но ты болен.

— Я не болен, просто… — Лайт тяжело вздохнул. — У меня был тяжелый день, вот и все. Пожалуйста, не говори ничего маме.

Саю тихо вздохнула:

— Хорошо, не скажу. Но вам с папой лучше поторопиться и поймать этого Киру в ближайшее время, Лайт, — сказала девушка и направилась к двери. — Кира плохой человек. Он совершенно не задумывается о том, как его убийства влияют на других людей…

— Людей? — переспросил Лайт, взглянув на сестру.

Она остановилась и оглянулась на брата, стягивая с волос резинку:

— Ну да. На семьи и остальных. Да даже вы с папой. Вы законопослушные люди и тем не менее тоже страдаете от этого Киры. Я знаю, что он убивает преступников, но у этих преступников также есть друзья и семьи, даже если они тоже плохие люди. Должно быть, им грустно терять любимых им людей. Каждый заслуживает того, чтобы их любили…

И она ушла, не закрыв за собой дверь и оставив Лайта в полном недоумении.

Быстро сунув Тетрадь Смерти под подушку, он встал с кровати и сел за свой стол. Комок в горле все еще не отступил, словно он проглотил целое яблоко.

Налив в чашку немного чая, он сделал глоток и едва не выронил кружку, когда обжег язык кипятком. Он даже не чувствовал вкус чая. Он слишком рассредоточен. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, досчитав до трех, прежде чем открыть их и оглядеть свою спальню.

Здесь всё началось. Он сидел на этом стуле, за этим столом, делал домашнюю работу, а на фоне работал телевизор, транслирующий новости, где было объявлено, что в Синдзюку какой-то убийца захватил учебное учреждение и взял заложников. Только из чистого любопытства Лайт записал его имя: Куроу Отохорада.

Первый шаг на его пути к собственной утопии, на пути к становлению Богом Нового Мира.

Пальцы крепче вцепились в ручку кружки. Все так хорошо начиналось, как он мог быть таким дураком и связаться с Элом? В те времена Эл был для него просто препятствием, которое надо убрать, тогда еще не было никакой привязанности, не говоря уже о любви.

А сейчас Эл исчез. И вроде бы стоит радоваться, но почему, черт возьми, так больно?

Это ведь значит, что он свободен, что может построить свой рай, руководствуясь своим интеллектом и глазами Мисы.

Лайт снова почувствовал на своей голове вес короны, а затем, подняв глаза, уставился на свое отражение в выключенном экране компьютера. Отражение на черной поверхности.

На мгновение ему показалось, что он смотрит в глаза Эла, и по спине пробежал холодок.

Чашка выскользнула из пальцев и разбилась, а по столешнице растекся горячий чай. Лайт не обращал на это внимания, завороженно глядя в отражение. Он видел, как блестит грязная корона, а затем медленно скатывается, спадая с головы. Может, это и была его судьба, но сейчас Лайт не хотел корону.

Он хотел только Эла.

Лайт закрыл лицо руками и, не в силах больше сдерживаться, тихо зарыдал.

***

— Поверить не могу… — мрачно пробормотал Ягами Соитиро, стоя вместе с женой перед приоткрытой дверью в комнату сына и тихо глядя на то, как Лайт плачет, уронив голову на стол.

— Соичиро, он все еще ребенок, — мягко сказала Сатико. — Трудно принять смерть близкого человека, особенно, когда сталкиваешься с этим впервые…

— Сатико, мы работаем над делом массового убийцы, Рьюзаки — одна из тысячи жертв, с которыми мы столкнулись.

— Но… — мать Лайта положила руку на плечо мужа. — Но ни один из этой тысячи жертв не был Лайту другом.

— Я не… — мужчина вздохнул. — Я не знаю, что тут можно сказать.

— Это уже не важно, — Сатико потянула мужа за руку. — Идем. Ему нужно побыть в одиночестве.

***

Похороны Эла и Ватари прошли очень быстро и без лишнего шума. Не было ни отпевания, ни церемоний. Разве что пригласили священника, который зачитал несколько псалмов. На похоронах не было никого, кроме следственной группы. Лайт ничего не сказал Мисе, ему было тошно от мысли, что она, одетая в вульгарное кружевное платье, будет цепляться за его руку или кидаться на шею.

Сейчас его бесило в Мисе абсолютно все, начиная с вычурного стиля одежды, заканчивая глупым поведением.

Эла хоронили в скромном, черном лакированном гробу. Он стоял в храме и каждый из следственной группы по очереди подходил, чтобы отдать последнюю дань великому сыщику. Лайт держался в стороне, а когда подошла его очередь вся группа понимающе отошла подальше. Он остановился и посмотрел на Эла. Он молчал, но внутри все заполняла страшная тоска. Если еще только вчера он рыдал и бился в истерике, то сейчас все эмоции будто оставили его тело и не осталось ничего, кроме тупой, ноющей боли.

Он на похоронах своего друга, своего врага, своего любовника…

Эл так много для него значил, что успел стать огромной частью его жизни. А теперь он просто лежал в тесном ящике, который вот-вот закроется. Гениальный разум больше не раскроет ни одного преступления во имя справедливости. Лайт почувствовал, как болезненно сжалось горло при мысли о том, что сейчас гроб опустят в глубокую яму и утрамбуют ее землей. Хотелось вытащить Эла, сбежать, спрятать от всех, но здравый смысл еще присутствовал.

Что, если бы он признался в том, что он Кира, когда Эл был еще жив?

Смог бы Эл отдать его в руки правосудия? Или он настоял бы на том, чтобы они сбежали из Японии, возможно, снова надел бы на него наручники, чтобы он не сбежал, и они начали бы счастливую жизнь?

Лайт несколько раз моргнул, возвращаясь в реальность, где перед ним лежит ледяное фарфоровое тело. Бледное лицо было спокойным, будто он просто уснул после многих бессонных ночей. Словно Спящая Красавица…

Лайт обернулся через плечо, убедившись, что целевая группа занята каким-то обсуждением где-то на выходе из храма, затем наклонился и мягко поцеловал его в холодные приоткрытые губы.

Они были холодные, как лед, но притягательно мягкими. Было непривычно, что Эл не отвечает, как раньше. Лайт вцепился в края гроба, чувствуя, как снова становится нестерпимо больно. Мысль о Спящей Красавице была абсурдной, ведь это не более, чем сказка, но небольшая надежда все же теплилась в сердце.

Эл не проснулся.

Тяжело вздохнув, Лайт сунул руку в карман и вытащил оттуда клочок бумаги из Тетради Смерти Рэм, где было нацарапано имя детектива, и, сложив его в несколько раз, вложил в холодную руку сыщика.

«Это был твой последний секрет…»

И его последний секрет и орудие его убийства навсегда останется глубоко под землей, прикрытые могильной плитой.

Их с Ватари похоронили рано утром, когда солнце только поднялось из-за горизонта. В такое время меньше всего свидетелей. Никто не хотел, чтобы кто-то узнал, что лучший в мире детектив, надежда всего человечества, был убит Кирой.

Лайт стоял в стороне, когда детективы из целевой группы закапывали могилы. Ноябрьский ветер пробирал до костей, трепал волосы и галстук. Одет он был как с иголочки, в свежей рубашке, аккуратно заправленной в отутюженные брюки, и в пиджаке. Внешне он был идеален, но внутри буквально разрушен.

Когда остальные, закончив, в полной тишине направились к выходу, Лайт не пошевелился. Мацуда остановился и собирался было позвать Лайта, но господин Ягами покачал головой: