— Почему нет? Ты что-то скрываешь?

— Нет, просто… это личное. Там мои карточки и всякое прочее.

— Я бы не стал воровать твои карточки, Лайт-кун.

— Я знаю, просто… не трогай. — Лайт положил бумажник к себе на колени и вернулся к шитью. — Ты не имеешь права копаться в чужих личных вещах.

— Я детектив, Лайт-кун, — пожал плечами Эл, отпивая кофе из чашки. — И, кстати, я заметил, что ты зашивал свой кошелек. На одном из кармашков нитки отличаются на пол тона по цвету. Простым взглядом этого не заметить, но все же. Ты сделал это самостоятельно.

— Очевидно, потому что он порвался, как и моя рубашка, — грубо отрезал Лайт.

Эл не ожидал другого ответа.

— Почему ты с таким подозрением относишься ко всему, что я делаю? — раздраженно добавил он.

— Потому что ты подозреваемый.

— Тогда ты не должен спать с подозреваемым, чертов лицемер, — мрачно проворчал Лайт.

— Я ведь говорил уже, Лайт-кун. У меня нетрадиционные методы.

— Это не оправдание!

— Ты это сам начал, — заметил Эл.

— А ты мог бы и закончить, — Лайт потянул за нитку, делая очередной стежок. — Ты мог бы вернуть меня за решетку.

— Мы уже через это проходили и это ни к чему не привело.

Лайт не стал снова спорить. Он отложил коробочку с иголками на стол и вытянул руки с рубашкой на уровне глаз, оценивая ровные стежки.

Элу стало скучно и он, протянув руку, взял швейный набор. Пока Лайт был занят созерцанием своей работы, Эл высыпал все на стол, разглядывая блестящие иголки самых разных размеров.

— Положи обратно, Рьюзаки, — раздраженно сказал Лайт, даже не взглянув на него.

— Я думал, ты объявил мне бойкот, Лайт-кун.

Лайт посмотрел на него и вздохнул:

— Сложи все на место, ты можешь их растерять.

Эл снова надулся и, сложив обратно нитки, принялся за иголки.

Лайт методично его игнорировал, пока не услышал, как тот зашипел от боли.

— Что там еще? — Лайт нахмурился, переводя взгляд на сыщика.

— Я уколол палец, — пожаловался Эл, в доказательство показывая ему палец, на котором уже собралась ярко-красная капля крови.

Лайт устало вздохнул. В голове снова возникли безумные мысли о диснеевских принцессах. Как иронично, Эл, словно Спящая Красавица, уколовшая палец проклятым веретеном.

— Лайт-кун, помоги мне, — Лайт услышал панику в его голосе. Кровь усиливалась и Эл, тряхнув рукой, забрызгал свою белоснежную футболку.

Как кровь на снегу.

— Да Бога ради!.. — Лайт отбросил свою рубашку и вышел из-за стола. — Доволен? Вот что бывает, когда играешься с иголками.

Он взял салфетку и приложил к раненому пальцу, чтобы та впитала кровь. Эл сидел, растеряно глядя на Лайта и на стремительно краснеющую салфетку.

— Пластырь остановит кровотечение, — сказал Лайт, комкая окровавленную бумажную салфетку в руке. — Они у нас вообще есть?

Эл слегка кивнул:

— В аптечке, — слабо сказал сыщик, словно уже представлял себя на смертном одре. Лайт закатил глаза и ударил его по плечу:

— Успокойся, — бросил он. — Ведешь себя как ребенок. Где аптечка?

— Я покажу, — Эл поднялся с кресла, пересек кухню, держа перед собой палец, по которому продолжала струиться кровь, затем остановился и грустно взглянул на Лайта через плечо: — Ты наклеишь мне его?

Лайт устало потер переносицу и вздохнул:

— Конечно. Хотя не понимаю, почему ты не можешь сделать это самостоятельно.

— Я не умею, — ответил Эл и вышел из кухни.

— Как это ты не умеешь?

— Ватари всегда обрабатывал мне раны, если я вдруг порежусь.

— Тогда я научу тебя, — сказал Лайт. — Сколько тебе вообще лет, раз ты не умеешь таких элементарных вещей?

— Ровно двадцать четыре года, одиннадцать месяцев и тринадцать дней, — мгновенно отчеканил детектив.

— Это был риторический вопрос, Рьюзаки, — покачал головой Лайт, затем заметил: — У тебя скоро день рождения.

— Да. Тридцать первого октября мне исполнится двадцать пять.

Лайт ухмыльнулся:

— Хэллоуин. Какое совпадение.

«Учитывая, что ты выглядишь так, будто заблудился по пути в морг», — мысленно добавил Лайт.

— Почему?

— Потому что ты превращаешь мою жизнь в ад, — вздохнул Лайт. — И, кстати, в двадцать пять лет уже никому не завязывают шнурки и не перебинтовывают ранки.

— Но мне пока двадцать четыре, Лайт-кун.

— Господи, заткнись. Это почти то же самое.

К тому времени они дошли до какой-то пустой комнаты, где Лайт прежде еще не был, и Эл сунул больной палец в рот.

— Не соси его, — поморщился Лайт, дернув его за запястье. — Это не поможет.

— Прошлой ночью ты так не говорил.

Лайт обернулся и заметил, как Эл широко улыбается, затем развернулся и подошел к шкафу с лекарствами. Он вытащил небольшую коробку с медикаментами и в глаза сразу бросился бутылек…

…снотворного.

В голове сразу возник план действий, но Лайт не подал виду. Он разорвал пакет с лейкопластырями и вытащил один из них.

— Вот, давай сюда свой палец, — Лайт стянул неклейкую ленту и плотно обернул пластырь вокруг его пальца, заметив, что Эл пристально на него смотрит. — Видишь, это так просто.

Эл только кивнул. Затем Лайт вернулся к шкафу в поисках таблеток от головной боли.

Он вытащил их так, чтобы Эл мог видеть названия лекарства.

— У тебя болит голова, Лайт-кун? — спросил Эл, теребя пластырь.

— Да. Эти лекарства же подойдут?

Эл пожал плечами:

— Не знаю. Я никогда не пил таблетки. Они снижают мои дедуктивные способности.

— Ну, ничего, мне это не страшно, — Лайт огляделся и заметил раковину. — Тут есть стаканы?

— Только пластиковые, там, в шкафу.

Лайт снова порылся в шкафу и, отыскав там стаканчик, обернутый в целлофан, как в гостинице, развернул его.

— Можешь налить мне воды? — попросил Лайт, протянув детективу стакан.

Эл мгновение смотрел на Лайта, как будто пытаясь найти причину для отказа, но, вспомнив, что Лайт помог ему с лейкопластырем, кивнул и отошел на пять футов к раковине.

Как только детектив повернулся к нему спиной, Лайт стремительно протянул свободную от наручника руку, схватил бутылек со снотворным и сунул в карман джинсов, прикрывая джемпером небольшую выпуклость от баночки. Когда Эл вернулся с водой, Лайт высыпал в ладонь две маленькие красные капсулы из упаковки таблеток от головной боли:

— Спасибо, — сказал он, принимая стакан воды, и было поднес руку ко рту, чтобы выпить их, как Эл схватил его за запястье.

— Не пей, Лайт-кун.

— Почему? — Лайт нахмурился. — Хочешь, чтобы я, и без того не выспавшийся, теперь страдал за работой от головной боли?

— Нет, я… — Эл отпустил его запястье и отвернулся. — Я подделал их.

— Ты «что»?

— Я… Я подозревал, что они тебе понадобятся, поэтому я их подделал.

— Когда?

— Ночью. Я попросил Ватари принести мне аптечку, — Эл чувствовал, как Лайт сверлит взглядом его спину. — Усталость часто приводит к головной боли. Я заметил, что ты потирал виски прошлым вечером.

— Таким образом, ты подделал таблетки от головной боли?

— Да. И я бы не советовал тебе их пить.

— С чего бы тебе вдруг тогда меня предупреждать?

— Я чувствую себя отвратительно, — Эл склонил голову, разглядывая заклеенный палец. — Ты был так добр ко мне.

— Так если бы не этот случай, ты позволил бы мне их выпить?

— Вероятно, да, — вздохнул Эл, обернувшись.

Лайт, стиснув зубы, бросил таблетки обратно в шкаф.

— Ну, спасибо тебе, — Эл не успел среагировать, как в лицо ему плеснули холодной водой.

Лайт вылетел из комнаты, волоча за собой детектива, с которого капала вода, оставляя на полу мокрые следы. На секунду у него мелькнула мысль, что Эл мог подделать и снотворное.

***

Лайт искренне надеялся, что Эл не подделал снотворное. Всё, что он хотел, это выспаться ночью, чтобы его ум смог снова нормально функционировать, а тело нормально отдохнуть. Он ужасно вымотался за все это время и чувствовал, будто по нему пробежало стадо бизонов.