Эл поерзал на сиденье:

— Это ужасно неудобно, Лайт-кун.

— Сядь нормально и будет удобно, — пробурчал Лайт и отвернулся к окну, подперев рукой подбородок.

— Я не могу. Если я сяду нормально, то мои…

— …дедуктивные навыки упадут на сорок процентов, да-да, я это уже слышал, — раздраженно продолжил Лайт, не глядя на детектива. — Это уже твои проблемы, принцесса.

Лайт увидел свое отражение в тонированном окне машины и с отвращением поморщился. Сначала он сравнивал Эла с Белоснежкой, Спящей красавицей и еще Бог знает с кем, а теперь вот назвал его «принцессой». Это было брошено с сарказмом, но Лайту все равно стало не по себе.

В салоне воцарилась тишина. Лайт со скучающим видом смотрел на проносившиеся за окном размытые пейзажи Токио. Эл продолжал ерзать на своем месте.

Честно говоря, впервые за долгое время они просто сидели рядом, не глядя друг на друга, когда вокруг нет целевой группы. Обычно они проводили время наедине немного другим образом.

— Лайт-кун? — вдруг тихо позвал его Эл, чтобы Ватари не смог его услышать.

— Да?

— Как думаешь, можно умереть от слишком частых половых контактов?

— Чего-о?! — Лайт резко повернул голову, уставившись на Эла, который, в свою очередь, внимательно глядел на Лайта. — Ч-что, черт возьми?!..

Эл только пожал плечами:

— Это просто теория, которая пришла мне в голову. Я думаю…

— Ой, подожди, дай угадаю! — едким тоном попросил Лайт. — Если ты боишься умереть от «слишком частых половых контактов», то я, очевидно, Кира, который медленно тебя убивает, позволяя тебе каждый гребаный вечер выигрывать меня в «Двадцать одно»!

Эл слегка кивнул, будто не слыша ядовитого сарказма, который так и сочился в каждом слове:

— Возможно.

— Нет.

— На самом деле, сердцебиение доминирующего партнера увеличивается почти в два раза его обычного ритма в минуту во время полового акта. Если читать между строк, то это может вполне привести сердечному приступу.

— Ну, раз тебе так кажется, — Лайт горделиво вздернул подбородок, — то, наверное, нам лучше все это прекратить. Ну, знаешь, для твоей же безопасности, Рьюзаки.

— Это немного снизит процент моего подозрения к тебе.

— Немного… — передразнил Лайт.

— Хотя, я считаю, что если бы это было правдой… то, вероятно, я был бы уже мертв.

Лайт пожал плечами, пытаясь обрести олимпийское спокойствие.

— Полагаю, что так.

— И тем не менее… — Эл отвернулся от Лайта, задумчиво глядя в своё окно, — …интересно, как это, умереть таким способом.

— Во время секса? — спросил Лайт, приподняв брови.

Эл кивнул:

— Люди часто задумываются о том, как они умрут. Желают быстрой и безболезненной смерти. И я задался вопросом, что если человек умрет при таких обстоятельствах, то… скорее всего, он умрет счастливым.

— Рьюзаки, ты больной.

— Думаешь? Но все равно мои рассуждения о повышенном сердцебиении и последствиях верны.

— Но это не означает, что ты должен задаваться такими вопросами!

— Я должен задаваться многими вопросами, Лайт-кун, — Эл взглянул через плечо на парня. — Это одна из причин, почему я детектив.

— Тогда такой человек, как ты, должен знать, что нет такого понятия, как «умереть счастливым».

— Что ты имеешь в виду, Лайт-кун?

— Ну… — Лайт пожал плечами. — Смерть — страшная штука. Я имею в виду… кто вообще хочет умереть? Люди, которые совершают самоубийство, думают, что делают все правильно, но… Лично я думаю, что они просто слабаки. Все эти дети, которые режут себе вены, истекают кровью в своих спальнях на втором этаже под дрянную американскую музыку… Думаешь, они счастливы, когда лежат там, даже если сами выбрали этот путь? Разве это не причина, по которой все так боятся Киру? Потому что у них есть власть, чтобы иметь дело со смертью, а смерти боятся абсолютно все. Никакого счастья в этом нет.

Эл медленно кивнул:

— Очень глубокомысленные рассуждения, Лайт-кун. Как я понял, ты не веришь, что можно умереть счастливым?

— Ну… — Лайт вздохнул. — Я думаю, что если ты уже достаточно стар и сделал все, что хотел в этой жизни, а в конце тихо-мирно скончался во сне, без боли и страданий… Я полагаю, про этого человека можно сказать, что он умер счастливым.

— Это слишком скучно, не думаешь?

— Ну, а какая твоя счастливая смерть? — закатив глаза, спросил Лайт. — Кроме смерти во время секса, конечно.

Эл чуть опустил голову, раздумывая, а затем ответил:

— Думаю, во время поимки Киры. Или, по крайней мере, если бы я наверняка знал, кто именно Кира.

— Даже если бы тебя убил Кира?

— Полагаю, что да.

— Э-эм… Ну… Разве ты не должен испытывать злость или негодование?.. Тебя ведь убил Кира.

Эл снова пожал плечами:

— Возможно, но… Я знаю, что, скорее всего, так и произойдет. Это печально, но это факт. И все же, если выбирать между тем, чтобы умереть, так и не узнав правды, и умереть, вычислив Киру… Я бы выбрал второе. Я не могу умереть, зная, что так и не раскрыл своего последнего дела.

— Да, — Лайт кивнул. — Я тебя понимаю. Я бы тоже выбрал второе.

Эл взглянул на Лайта и искренне улыбнулся:

— Тогда давай останемся в живых, пока наверняка не узнаем, кто такой Кира?

Лайт кивнул, улыбнувшись в ответ:

— Отличная идея, Рьюзаки.

Какое-то время они сидели в тишине, пока не послышался щелчок расстегиваемого ремня.

— Рьюзаки, быстро пристегнись, иначе умрешь от несчастн…

— Только в том случае, если Ватари разобьет машину, — покачал головой Эл. — Но этого не случится. Он отлично водит. И, кстати…

Эл наклонился, отстегивая ремень Лайта, и прошептал на ухо:

— …он так занят, что совсем на нас не смотрит…

Лайт нервно усмехнулся, когда Эл снова сел прямо:

— Ты и правда извращенец.

Брови под черной густой челкой взметнулись вверх:

— Ты использовал запрещенное слово, Лайт-кун. Похоже, сегодня я таки сверху, — небрежно сказал детектив. — Жаль. Мне нравилась игра в двадцать одно.

Лайт почувствовал, как начинает раздражаться, но изо всех сил постарался держать себя в руках и оставаться невозмутимым. То, что Эл мог так легко придумывать правила, было вопиющим безобразием.

Лайт гордо вскинул голову, решив, что этой ночью он ни за что не уступит.

— Может, ты передумаешь, если я тебя поцелую? — коварно улыбнулся Лайт, старательно скрывая вспыхнувший в нем гнев. Он навис над Элом, улыбка стала еще шире.

— Я не был бы так уверен, Лайт-кун, но, в любом случае, ты можешь попытаться.

Лайт замер, внимательно разглядывая бледное лицо парня. Эл тоже не отрывал от него глаз, словно пытаясь предположить, что он сделает в следующий момент. Лайт, помедлив еще секунду, решительно наклонился, впиваясь поцелуем в теплые губы, которые мгновенно с готовностью ответили на поцелуй. Эл обвил руки вокруг шеи Лайта, притягивая его еще ближе к себе. Лайт почти лежал на нем, упираясь локтями в сиденье.

Честно говоря, Лайт был не очень уверен, что происходящее сзади безобразие не укрылось от внимания Ватари. Если, как говорил Эл, Ватари отлично водит, то, безусловно, он пользуется зеркалом заднего вида каждые несколько минут.

Но даже если Ватари что-то и видел, то никак не комментировал. Лайт знал, что Ватари был в ярости, когда влетел в кабинет в тот злосчастный день, но сейчас он выглядел чересчур спокойным.

Ватари, казалось, позволял Рьюзаки абсолютно все, что тому вздумается. Он был как дедушка, который баловал своего внука. На таком контрасте Эл был совсем еще мальчишкой. Может Ватари и не одобрял этого, но и не возражал.

Лайт вдруг поймал себя на неловкой мысли, что Эл, возможно, сам хотел, чтобы Ватари их увидел. Это как наглость бунтующей шестнадцатилетней девчонки, которая делает что-то наперекор родителям.

Эта мысль упрямо засела в голове, и Лайт мягко отстранился, разрывая поцелуй. Эл открыл глаза, недоуменно глядя на парня:

— Что-то не так, Лайт-кун? Должен сказать, что такими темпами ты вряд ли сможешь изменить свое положение на сегодняшний вечер.