Порочный круг.

***

— Я забыл.

— Как ты мог забыть? — возмущался Лайт. От линолеума отдавался гул ботинок Лайта и босых ног Рьюзаки.

— Я не придал этому особой важности.

— Так ты запоминаешь только то, что для тебя важно? — фыркнул Лайт.

Они остановились у лифта. Эл ткнул в кнопку и скользнул взглядом в сторону Лайта.

— Ты так думаешь? — монотонно спросил он.

— Ну, ты не забыл о моей просьбе и расстегнул рубашку как полагается, — заметил Лайт, входя в пришедший лифт. — Но до этого ты испортил две моих рубашки, хотя я тебя не раз предупреждал держать себя в руках.

— Ну, я подумал, что валяющиеся оторванные пуговицы могут выглядеть подозрительно. Мацуда-сан нашел уже три.

— Я говорил тебе то же самое, ты совершенно не запоминаешь, что тебе говорят.

— Я не согл…

— Это очевидно.

Эл пожал плечами. Лифт тряхнуло и он поехал вниз.

— Я не хочу спорить.

Воцарилась тишина. Лайт нервно теребил манжеты рубашки.

— Так куда мы идем?

— Простой отчет.

— По делу Киры?

— Именно.

— Но… мы не предупредили целевую группу по делу Киры.

— Я знаю, — черные глаза Эла снова покосились на Лайта. — Я иду на отчет один.

Лайт помедлил с ответом, пока лифт не остановился и двери не разъехались.

— Но я думал, что ты не показываешь свое лицо людям, — наконец сказал Лайт, поспевая за детективом. Цепь со звоном тащилась по полу.

— Аудитория находится под грифом особой секретности и все члены международной разведки проверены. Ватари изучил каждого из них.

— И тебе этого достаточно, чтобы точно знать, что ни один из них не Кира? — резко спросил Лайт.

— Ты сомневаешься в моем доверии к Ватари?

— Нет, но… — Лайт почувствовал острую обиду и, обогнав Эла, преградил ему путь. — Ты заполонил мой дом камерами и подслушивающими устройствами. Ты преследовал меня везде, вплоть до университета. Ты пятьдесят дней держал меня за решеткой. Два месяца ты заставлял меня ходить следом за тобой в этих чертовых наручниках!.. Но тем не менее, ты все еще уверен, что я Кира, а сейчас ты как ни в чем ни бывало заявишься к этим парням, только потому что Ватари навел на них справки?

— Да, я тебя понимаю, — Эл кивнул. — Должно быть, это неприятно. Однако, твой уровень причастности к делу Киры намного выше, чем у этих людей. У меня есть против тебя косвенные доказательства, так что само собой, что я тебя подозреваю.

— Объяснись, — Лайт раздраженно скрестил руки на груди, давая понять, что никуда без объяснений не пойдет.

— Если тебе от этого станет легче, Лайт-кун, — пожал плечами детектив и сунул руки в карманы. — Хорошо, во-первых, при проверке Ватари не выявил ни одного человека, который бы имел какую-либо причастность к первому, второму или третьему Кире, что, собственно, логично, ибо ни одного из них я не подключал к своему расследованию. Я уверен, что никто из тех людей не может быть Кирой. Про тебя же я могу сказать обратное.

Лайт только коротко кивнул, но ничего не сказал.

— Во-вторых, конечно, мы установили в их домах скрытые камеры, и не выявили ничего подозрительного. — Эл заметил, что Лайт хочет возразить, но тут же продолжил: — Ты намного умнее всех их, Лайт-кун, ты сразу же догадался о камерах и ничем не выдал то, что ты Кира.

— Ты хочешь сказать, что члены международной преступной разведки недостаточно умны, чтобы скрыть факт того, что кто-то из них Кира, в отличие от меня?

— Ну, как бы смешно это ни звучало, у меня есть причина, которая заложена в основу этой гипотезы.

— И какая же?

— Кира равен L. Больше мне нет равных. Только ты, Ягами Лайт… — Эл задержал взгляд на лице юноши, затем пошел вперед, обогнув парня. Цепь натянулась и потянула за собой парня.

— И тем не менее, я думаю, что это очень рискованно, — не унимался Лайт.

— Ты так беспокоишься о моем благополучии?

— Конечно. Ведь ты мой друг.

— Нет, — слегка качнул головой Эл и улыбнулся, не оборачиваясь. — Я не твой друг. Ты сам когда-то это сказал, помнишь? Ты сказал, что никакой я тебе не друг.

— Рьюзаки, я тогда был зол…

— Но разве ты не видишь? Ты был прав, — Эл усмехнулся. — Друзья не занимаются тем, чем занимаемся мы, Лайт-кун.

— Тогда… — Лайт попытался взять себя в руки, но щеки все равно залил румянец, — …Тогда… разве я не должен еще больше о тебе беспокоиться?

— Полагаю, что так. Но тебе не стоит беспокоиться, — Эл дернул рукой и цепь зазвенела. — Я буду там не один.

Лайт тут же замер, чувствуя, как лицо начинает пылать.

— Р-рьюзаки! — выдохнул он. — Ты не можешь… Не можешь пойти на эту конференцию, где собрался целый зал серьезных людей… с другим парнем, прикованным к тебе наручниками! Да даже если бы к тебе была прикована Миса, ты бы…

— Я всех проинформировал, что меня будет сопровождать подозреваемый.

— Но я уверен, что ты забыл упомянуть, что он будет прикован к твоему запястью!

— Ты кажешься ужасно взволнованным, Лайт-кун.

— Я не хочу, чтобы люди все не так поняли.

— Лайт-кун, я не вижу в этом ничего плохого. Что бы они там ни подумали, это мой подозреваемый и моё дело. Они не в праве меня осудить. У них нет надо мной власти.

— Конечно, — холодно сказал Лайт. — Все падают ниц перед всемогущим L.

Эл снова самодовольно усмехнулся:

— Похоже на то. А моя виртуозная игра в «Двадцать одно» опускает ниц даже тебя.

Лайт задохнулся от возмущения, но тут же обиженно выпалил:

— Сегодня ты не победишь!

— Посмотрим. А сейчас идем, — Эл потянул за цепь. — Мы опаздываем.

— И чья же это вина?

— Меня это не заинтересовало, и я забыл.

— То есть то, что произошло здесь в чулане для швабр по пути к лифту, ты посчитал более интересным?

— Не могу не согласиться, Лайт-кун… — Эл обернулся через плечо. — Это намного интереснее, чем снова и снова повторять старые заметки по делу Киры на протяжении шести месяцев перед некомпетентной группой агентов разведки. Может, после этого мы снова вернемся в тот темный чулан.

Лайт закатил глаза:

— Извращенец.

— Лайт-кун, я просил тебя перестать использовать это слово. Оно начинает надоедать.

— Да? — фыркнул Лайт. — А что, если я не послушаюсь?

— Тогда сегодня вечером мы не будем играть в «Двадцать одно». Ты проиграешь автоматически.

Лайт удивленно поднял брови, не веря в такую наглость:

— Вот как? — выплюнул он с негодованием. — А что тогда насчет тебя? Как насчет моей просьбы не использовать ко мне слово «Кира»?

— Это абсурдно, — покачал головой детектив. — «Кира» — это термин, который относится к делу.

— Я просил не называть меня Кирой.

— Это в той же степени абсурдно. Ты подозреваемый.

— Ну, а ты извращенец.

— Ах, но, Лайт-кун… — Эл остановился, повернувшись к опешившему парню и взяв его за плечи, — …разница между тобой и мной в том, что это я устанавливаю правила.

— С каких пор? — процедил сквозь зубы Лайт, смотря в лицо Эла, которое было всего в каких-то паре сантиметров.

Эл только улыбнулся:

— Так было всегда.

***

— И долго ехать? — спросил Лайт, защелкивая ремень безопасности.

— Около двадцати минут, — ответил Эл, усаживаясь в свою странную позу.

— Тебе не кажется, что ты должен пристегнуться?

Эл лениво покосился на Лайта:

— Полагаю, должен.

— Рьюзаки… — Лайт устало вздохнул и, потянувшись, пристегнул Эла. — Ты совсем не думаешь о своей безопасности. Тебе не нужно бояться Киру, ты сам себя загонишь в гроб.

— Возможно, — согласился Эл. — Но мы давно постановили, что Кира может убивать не только сердечными приступами, но и планировать несчастные случаи. Так что если он узнает мое имя и решит меня убить, никакие ремни мне не помогут.

— И тем не менее, даже без помощи Киры тебя может размазать по лобовому стеклу, — отрезал Лайт.

— Не будь так уверен, — закатил глаза детектив.

— Это основы безопасности на дороге! — резко сказал Лайт.