— Потому что я больше не могу тебе лгать! — вспыхнул Лайт. — Я думал, что могу врать, скрывая от тебя правду обо всем этом, и жить в этой маленькой сказочной стране, которую сам же создал из иллюзий, но я не могу… Все это бессмысленно. Бессмысленно любить тебя и продолжать обманывать.
— Я не хочу больше ничего слышать, — сказал Эл, пренебрежительно посмотрев в сторону Лайта.
— …Ты не веришь мне, верно?
— У меня нет на это никаких оснований. Мое настоящее имя на листе бумаги не является доказательством моей смерти.
— Ну, ладно, — Лайт встал, бросив Тетрадь на кровать, и схватил Эла за воротник, бесцеремонно потащив прямо по полу. Эл неистово сопротивлялся, но почти сразу Лайт остановился и, наклонившись, силой поставил его на ноги, повернув лицом к большому зеркалу, висевшему над комодом. Эл отступил на шаг назад и вжался спиной в грудь Лайта.
— Хочешь реального доказательства, Эл? Вот оно, — Лайт, все еще стоя сзади и глядя на их отражение в зеркале, начал пуговица за пуговицей расстегивать его рубашку. Расправившись с последней пуговицей на рубашке, Лайт поколебался, прежде чем распахнуть ее. Он подтолкнул детектива к зеркалу.
— Как я уже сказал, — продолжил Лайт, глядя на пораженное лицо Эла, — у тебя был сердечный приступ. Ты умер от остановки сердца, и чтобы вернуть тебя к жизни хоть на какое-то время, я вынужден приносить тебе сердца других людей, чтобы заменить твое собственное.
— Ты… Этого не может быть… — Эл пробежался пальцами по шнуровке на груди, затем неожиданно впился в нее ногтями, пытаясь разорвать.
— Не смей! — Лайт бросился вперед, схватив его за руки. — Не делай этого, тебе ведь будет больно!..
Казалось, что прежняя сила вернулась к Элу, и он больно ударил Лайта локтем в живот. Парень, запутавшись в ногах, упал, и Эл, подцепив конец шнуровки, резко дернул его.
Черные глаза расширились и потускнели, а затем он рухнул вперед, ударившись лицом о комод.
— Эл! — не обращая внимания на боль в животе, Лайт подполз к нему и встал на колени, протянув руку, но тут же ее одернул, когда детектив пошевелился.
Правой рукой он схватился за сердце.
— …Я помню, — прошептал он, глядя куда-то вверх. Лайт заметил, как кровь сочится сквозь его пальцы. — Ты сдержал обещание, — продолжал он, чуть повернув голову и взглянув на Лайта. — Я умер… на твоих руках… как и просил…
Эл отвернул голову в другую сторону, и Лайт заметил, как затряслись его плечи, так же, как тогда в ванной…
— Ты помнишь, — тихо сказал Лайт и, протянув руку, коснулся дрожащего плеча детектива. — Да, ты умер на моих руках. Конечно, я сдержал свое обещание.
— Не прикасайся ко мне, — рявкнул Эл, не поднимая головы.
— Я… — Лайт сильнее стиснул его плечо. — Но ты ведь сказал, что вспомнил!.. Не надо меня ненавидеть, Эл. Пожалуйста, пожалуйста, не нужно меня ненавидеть!..
— А за что мне… до сих пор любить тебя, Лайт-кун?
— Потому что ты здесь из-за меня! — отчаянно закричал Лайт. — Ты сказал, что мы связаны друг с другом вне зависимости от того, кто ты и кто я, Эл!.. — Лайт схватил его за рубашку и встряхнул. — Пожалуйста… Я люблю тебя, пожалуйста… Не надо меня ненавидеть…
— Чего ты хочешь от меня, Лайт? — спросил Эл, поворачивая к нему голову. — Что я еще могу тебе дать? Ты и так забрал у меня все. Ты забрал мою любовь, мой титул, мою жизнь… У меня ничего не осталось.
— Люби меня, — выдохнул Лайт, ощущая себя глубоко под водой, беспомощно пытаясь за что-нибудь ухватиться и с каждым движением погружаясь на дно.
— Я не могу.
Он больше не мог дышать.
— Пожалуйста…
— Как ты смеешь просить о любви после того, что сделал! — зарычал Эл и внезапно схватил Лайта за горло обеими руками. — Чего ты хочешь от меня?! Прощения? Любви? Сочувствия? Я не могу дать тебе ничего из этого, Ягами Лайта, потому что ты этого не заслуживаешь!
— Я знаю! — прохрипел Лайт, пытаясь оторвать от себя руки Эла. — Но мне это необходимо!..
Эл сильнее сжал руки и тут же отпустил его. Лайт завалился назад, пытаясь откашляться. Даже когда его горло оказалось свободно, он все равно не мог дышать.
— Пожалуйста, — Лайт зарыдал, не в силах справляться с эмоциями, — пожалуйста, не надо меня ненавидеть…
— Пожалуйста, разлюби меня, — мягко попросил Эл. — Я не хочу твоей любви, Лайт.
И он утонул.
Лайт сел, вытерев слезы тыльной стороной ладони, и, медленно встав сначала на колени, а затем на ноги, направился к кровати. Взяв Тетрадь Смерти, он достал из ящика прикроватной тумбочки ручку и открыл тетрадь.
— Как я и ожидал, — сказал Эл, глядя на него сквозь длинную черную челку. — Когда я не вписываюсь в твой мир, ты просто стираешь меня из него, Лайт-кун.
Лайт проигнорировал его и записал имя. Закрыв Тетрадь, он с грустью посмотрел на Эла, который все еще лежал на полу, повернув голову в его сторону. Кровь усилилась, просачиваясь сквозь пальцы. Знак того, что он умирал.
Эл внимательно смотрел на Лайта живыми, блестящими глазами. На бледном лице вдруг заиграла легкая полуулыбка, и он захрипел. Тело свело судорогой, и он выгнулся дугой. Кровь заливала все вокруг, продолжая течь из рваной раны на груди.
Когда глаза детектива закрылись, а тело с последним тихим вздохом расслабилось, Лайт положил Тетрадь Смерти обратно в ящик и вышел из спальни.
Ноги привели его в ванную. Перешагнув через осколки, он остановился у раковины. Закрыв глаза, он привалился поясницей к холодному фаянсу. Он снова и снова проматывал в памяти последние события. Его маска полного спокойствия и отчужденности была сорвала, и он оказался перед детективом совершенно обнаженным и уязвимым. Он мог не моргнув глазом убить преемника Эла, выбрав для него самую жестокую смерть, а спустя день бросаться к ногам Эла, рыдая и умоляя о любви и прощении.
«Пожалуйста, разлюби меня. Я не хочу твоей любви, Лайт…».
Лайт всхлипнул и развернулся лицом к раковине. Дыхание все еще перехватывало от рыданий, хоть он и пытался успокоиться. Пальцы сомкнулись вокруг одного из осколков, лежащих на раковине, но он почти сразу отпустил его.
— Лайт-кун, — Эл появился в дверях ванной комнаты. Рубашка, пропитавшаяся кровью, все еще расстегнута, но шнуровка снова выглядела безупречно, словно ее не выдирали вместе с кожей десять минут назад.
Имя и продолжительность жизни исчезли.
— Я сделал все, что ты просил! — закричал Лайт, не поворачиваясь к нему. — Все, что мог! Но для тебя… этого было недостаточно!
— Я…
— Ты велел мне разлюбить тебя! Ты сказал, что тебе не нужна моя любовь! — Лайт покачнулся и вцепился в края раковины, восстанавливая равновесие. — Что я могу сделать, Эл? — он повернулся к нему лицом, тяжело дыша. — Я помню, что ты чего-то хочешь… Ты сам говорил, что чего-то хочешь, но не можешь попросить у меня. Что это? Я дам это тебе. Что бы ты ни попросил, я дам тебе это, Эл.
Мертвые глаза потемнели.
— Не играй в такие игры, Лайт-кун, — предупредил он.
— Всё еще не хочешь говорить. Ладно, — Лайт нащупал позади себя большой осколок зеркала и сжал его. — Я знаю, чего ты хотел…
— Нет… Лайт! — Эл шагнул было к нему, но было слишком поздно. Лайт взмахнул рукой, словно маятником, и зеркальный осколок вошел в плоть. Осколок, похожий на глаза Эла, когда тот еще был жив и в отражении которых была видна правда.
Мгновенная боль пронзила голову Лайта, а громкий крик разодрал горло. Кровь брызнула на пол ванной комнаты, и Лайт, пошатнувшись, начал терять координацию. Он начал заваливаться вперед, но, вытянув руки, успел вслепую ухватиться за рубашку Эла, который тут же опустил его на колени.
— Какого черта ты делаешь?! — яростно закричал Эл. Его слова звучали издалека, приглушаемые мучительной болью. Лайт больше не кричал. Вернее, он не мог больше кричать. Челюсть будто окаменела, а зубы неистово стучали.
Эл что-то кричал, но Лайт не слышал, будто все еще находясь под водой. Выругавшись, Эл разорвал рукав рубашки и, силой разжав Лайту челюсть, вставил туда подобие кляпа, чтобы тот не откусил себе язык. После этого Эл сжал его волосы на затылке в кулак и запрокинул голову назад, осторожно взявшись за край осколка, торчащего из глазницы. Лайт низко застонал, но ткань рубашки заглушала все звуки.
