Рюк, паривший за Лайтом, тихо посмеивался, когда тот нес Эла с крыши.

— Несешь своего возлюбленного в спальню, а? — с усмешкой спросил шинигами. — Вы, люди, странные существа. Убиваете друг друга, а через минуту целуетесь. У шинигами все не так. Мы нейтральны по отношению друг к другу.

Лайт промолчал, сдерживаясь, чтобы не приказать Рюку заткнуться, ведь это могло вызвать лишние вопросы. Лайт был сбит с толку тем, что Эл был не в состоянии ходить. Он поднялся на ноги, но его колени тут же подкосились, Лайт чудом успел его поймать. Сначала детектив боролся за свою гордость, пытаясь нормально идти, но на восьмой попытке он сдался, позволяя Лайту взять себя на руки.

Достигнув спальни, Лайт захлопнул за собой дверь, явно намекая Рюку, чтобы тот убирался. Шинигами, очевидно, все понял, поскольку Лайт услышал удаляющийся в глубине коридора хриплый смех.

— Ты из-за чего-то сердишься, Лайт-кун? — спросил Эл, когда Лайт уронил его на кровать. — Всё в порядке?

— Да, я в порядке, — вздохнул Лайт и улыбнулся. — А что насчет тебя? Тебе не кажется странным, что ты… ну… не можешь…

— Ходить? Да, согласен, — кивнул Эл, нахмурив брови. — Это очень странно, потому что я не чувствую слабости, и вместе с тем не могу сделать ни шагу…

Эл опустил ноги на пол, отметив, что может их чувствовать, но, когда попытался встать, обессиленно рухнул на пол. Лайт шагнул было, чтобы помочь ему подняться, но тот отмахнулся от него рукой:

— Не помогай мне, — твердо сказал детектив, поднимаясь при помощи комода. — Я не понимаю, почему я не могу…

Когда он в очередной раз потерял равновесие, Лайт успел его подхватить.

— Я чувствую себя как ребенок, — вздохнул Эл, покачав головой.

— Это не так, — мягко сказал Лайт, заставляя детектива посмотреть на него. — Ты не ребенок, Рьюзаки.

Эл задержал на нем взгляд своих черных глаз и склонил голову набок:

— Странно, — пробормотал сыщик. — Ты кажешься таким взрослым для своих лет, Лайт-кун. Конечно, ты выглядишь на свой возраст, но, когда дело касается серьезных вопросов, ты размышляешь так, будто намного старше меня…

Лайт нервно улыбнулся, чувствуя волнение от таких подозрений. Он еще не успел детально продумать свой план, поэтому мог выдать себя любым необдуманным словом, вызвав волну новых подозрений.

— Может, мне только кажется, — тихо продолжил Эл, коснувшись теплой ладонью щеки Лайта. — Ты очень красив, Лайт-кун. Но не думаю, что мое влечение к тебе основывается на одной лишь твоей внешности.

— Может быть, — усмехнулся Лайт. — Ты всегда называешь меня красивым, Рьюзаки.

— Но так оно и есть, Лайт-кун. Любой тебе об этом скажет. Тебе и самому стоит только взглянуть в зеркало.

— Красота — это еще не все, Рьюзаки, — сказал Лайт, отводя взгляд от блестящих глаз Эла.

— Я знаю, — Эл продолжать смотреть на него излишне внимательно. — Как говорится, это всего лишь оболочка. А то, что скрывается под ней, может быть ужасно…

Лайт вздрогнул. Он понимал, на что намекал детектив, и это одновременно и пугало, и выводило из себя. Глаза Эла блестели только благодаря ему! Это он вручил ожившему мертвецу чужое сердце, чтобы тот вернулся к жизни! Эл жив, благодаря Кире, и тем не менее он смеет снова его осуждать.

— Рьюзаки, — начал Лайт и, вздохнув, поднял запястье с застегнутым на нем наручником. — Я знаю, что мы, вероятно, не будем жить долго и счастливо, как в сказках. Мы ведь оба это понимаем. Несмотря на то, что судьба свела нас подобным образом, мы осознаем, что сам факт наших сумасшедших отношений на грани фантастики, и все же… Прошу, всего на одну ночь, давай сделаем вид, что мы обычные люди…

Эл снова склонил голову и, подумав, сказал:

— Неужели ты думаешь, что «долго» и «счастливо» это одно и то же?

— Да это не важно! — разочарованно выдохнул парень. — Я все понимаю, но черт возьми… я устал… устал бороться с тобой.

— Так оставь войну, — равнодушно предложил Эл. — Признайся.

— Вот видишь? — простонал Лайт. — Вот от чего я устал!

И хотя Лайт продолжал всеми способами уходить от ответа, он вдруг поймал себя на мысли, что в таком состоянии мог бы в самом деле признаться. Его не сломили ни запугивания детектива, ни лишения, ни издевательства, в таких условиях он никогда бы не сказал Элу правду, но сейчас, когда он мог с легкостью уничтожить детектива вместе с его воспоминаниями, чтобы потом снова вернуть его к жизни с чистого листа… Это было глупо, и Лайт не хотел все портить, но если Эл продолжит этот мозговой штурм, то Лайт сломается.

— Лайт-кун, ты подозреваемый, — устало сказал Эл. — Я просто делаю свою работу. Мне очень жаль.

— Я просто хочу…

— Я знаю, знаю, что ты хочешь, но, если честно, Лайт-кун, я не понимаю, почему ты это хочешь, — Эл нахмурился, проведя большим пальцем по губам. — Сегодня ты хочешь сделать вид, что я не Эл, а ты не подозреваемый Кира. Ты хочешь сделать вид, что мы обычные люди, что мы не живем в страхе за свою жизнь, что мы счастливы… Мы оба понимаем, что так никогда не будет, но ты хочешь сделать вид… Так будет больнее, ты не думаешь? Почему ты хочешь представить то, чего у нас никогда не будет? То, чего бы я так хотел, но не мог осуществить? Когда ты перестанешь притворяться, я буду задыхаться от боли, Лайт-кун.

Лайт молчал, сверля взглядом ковер под ногами. Щеки горели, а в носу защипало от подступающих слез. Обычно он спокоен и невозмутим, но эта ситуация с Элом убивает его гордость.

«Может, Эл прав. Когда все это закончится и воспоминания Эла исчезнут, мои воспоминания останутся при мне и будут сжигать изнутри. Всего на ночь пытаться убедить себя, что все хорошо, когда внутри ты рассыпаешься на части. Разве это не глупо?».

— Лайт-кун? — Эл чуть наклонился, взглянув Лайту в лицо. — Кажется, ты сегодня чем-то расстроен. Пожалуйста, не плачь. Ты ведь и сам понимаешь наше с тобой положение. Ничего личного.

— Иногда… Разве тебе не хотелось, чтобы все было иначе? — пробормотал Лайт, продолжая избегать взгляда черных глаз.

— Конечно, но, по правде говоря, все идет так, как должно идти. Если бы ты не был подозреваемым по делу Киры, а я не был бы детективом, то мы никогда бы не встретились.

— Но это не справедливо! — вспыхнул Лайт и почувствовал, как хлынули горячие слезы, а горло болезненно сдавило от подступающих рыданий. — Почему одни люди имею право на счастье, а другие — нет?! Что, черт возьми, не так с этим миром?!

— Прими его таким, каков он есть, — вздохнул Эл, подтягивая рукав своей длинной рубашки и вытирая им лицо парня. — Я не знаю, что с тобой сегодня, но я хочу, чтобы ты успокоился. Несмотря на то, что ты напрасно пытаешься убедить меня в том, что ты не Кира, — я не хочу видеть твои слезы.

Лайт кивнул и попытался успокоиться. Плакать перед Элом, как стыдно!

— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил детектив и подался вперед, успокаивающе обнимая Лайта за шею. — Ты не должен расстраиваться из-за того, что тебе не подвластно.

— …А что, если бы это можно было контролировать?.. — пробормотал Лайт, обняв Эла за талию. Он чувствовал, как его щека касается теплой щеки Эла, а длинные черные волосы щекочут ему шею.

— Тогда в твоих руках было бы даже больше власти, чем у Киры, — сказал Эл, слегка пожав плечами. — Но, как и Киру, сомневаюсь, что это сделает тебя счастливее.

— Почему ты думаешь, что Кира не счастлив? — хрипло спросил Лайт, опаляя дыханием тонкую шею.

— Потому что я видел, как власть и сила убивали счастливых людей, превращая их в тиранов.

— А что ты думаешь о такой силе… — Лайт немного отстранился, чтобы взглянуть Элу в глаза, — …способной вдохнуть в мертвое тело настоящую жизнь?

— Похоже на алхимию.

— Так что ты об этом думаешь?

— Современной наукой доказано, что воскрешение невозможно. Во-первых, это противоречит природе, во-вторых, подобные опыты запрещены законом. Но, следует отметить, что весьма уважаемые ученые прошлых столетий, преимущественно европейского происхождения, пытались доказать возможность воскрешения человека путем экспериментов. Таких людей называли алхимиками. Я считаю, что большая часть их трудов дала большой толчок для нынешней науки, но опять же, я думаю, что алхимия очень опасная вещь…