В комнате царил полумрак. Свет с трудом пробивался через толстый слой пыли на окнах, но скоро Лайт все тут отмоет и штаб-квартира заблистает прежними красками.
— Ты в самом деле хочешь остаться здесь? — громко спросил Рюк. — Тут очень грязно.
— Это все временно, — фыркнул Лайт, поставив шкатулку на стол и поворачиваясь к кухонной тумбе, открывая один из шкафов в поисках ткани. — Я уверен, в царстве шинигами не намного лучше.
— Даже там не так грязно, как здесь.
— Да плевать, — Лайт подошел к окнам и протер одно из них старым полотенцем, впуская в комнату солнечный свет. — Видишь, так лучше.
— Ну-у, — протянул Рюк, кивнув на кухонный стол, — теперь мы можем лучше разглядеть этот вековой слой пыли.
— Да заткнись ты, — закатил глаза парень и достал из шкафа завернутый в газету чайник. После смерти Эла всю кухонную утварь завернули в бумагу и убрали. — Мне придется тут хорошенько прибраться. Не все этажи, конечно. Мне нужно всего четыре комнаты: рабочий кабинет целевой группы, спальня, ванная и кухня.
— Тебе повезло, что оказалось место, куда ты смог вернуться, верно?
— Оно как раз пустовало, — кивнул Лайт, опуская чайник в раковину и поворачивая кран. Трубы заклокотали, и в раковину хлынула мощная струя янтарного цвета.
— Выглядит не очень, — прокомментировал Рюк.
— Просто ржавчина. Тут очень давно никого не было, скоро пойдет чистая вода.
Оба стояли, молча глядя на грязную воду. На мгновение желтые глаза остекленели, и Рюк сказал:
— Ты правда совершенно не изменился, Лайт. Убивая в себе человечность, убивая своих друзей, товарищей, даже собственного отца… Ты по-прежнему готов отказаться от всего, что мешает тебе на пути к своей цели.
— Ты не прав, Рюк, — Лайт повернул кран, убедившись, что вода стала чище. — Я ни от чего не отказываюсь.
— Конечно, отказываешься. Что насчет университета, в который ты так стремился поступить, чтобы изучать закон и стать полицейским? Что осталось от твоей старой жизни? Что ты собираешься делать с работой?
Лайт улыбнулся, набрав чайник и подключая его к розетке:
— Кто бы на моем месте думал о каком-то дурацком университете? И я говорю не о Кире.
— А о чем?
— Я унаследовал титул L. Я был L в течение последних трех лет.
— Да, но ты «убил» его, — продолжал Рюк. — Когда обнаружат труп Мисы и ее предсмертные записки, L публично объявят мертвым.
— Да, но… Я, наверное, удивлю тебя, Рюк, но он был не только L. Он был альтер-эго трех лучших детективов мира, так что когда я унаследовал имя L, я также получил имена Эральда Койла и Денева. Так же, как и L, никто не видел их лично. Так что насчет работы можно не беспокоиться. К тому же, публичное обнародование смерти такого детектива, как L, дает мне фору. Теперь, когда их главный защитник мертв, кто будет противостоять Кире? Ну?
— …Второй из лучших детективов?
— Правильно, — Лайт улыбнулся. — Койл или Денев. Правда, я мало что о них знаю, Эл не особо распространялся.
Рюк кивнул, довольный таким запутанным планом:
— Ты все продумал, не так ли?
— Конечно, в этот раз у меня не может быть права на ошибку. Я проиграл в первый раз, но если проиграю во второй, то буду полным дураком. На этот раз у меня есть преимущества, я знаю, кого стоит опасаться. В прошлый раз Мэлло и Ниа добрались до меня через целевую группу, в этот раз я обрезал им все пути, так что никто не сможет меня найти.
Эл появился в дверях кухни и, заметив нового гостя, запрокинул голову, оглядывая чудовище:
— Другой шинигами? — тихо спросил он.
— Ах, Эл, точно, — воскликнул Лайт, изображая крайнюю вежливость. — Вы ведь не встречались с Рюком. По крайней мере, ты его еще не видел. Он был привязан ко мне еще в те годы, когда я только стал Кирой. Между прочим, он стоял у меня за спиной, когда мы с тобой встречались. Жаль, что ты не видел его, верно?
Рюк хрипло рассмеялся, не отрывая выпученных желтых глаз от чудаковатого детектива.
— Он останется с нами, — продолжал Лайт, будто говорил о своем пожилом дядюшке, который приехал погостить. — Надеюсь, ты не против.
Рюк расхохотался и снова заскакал по комнате, наворачивая круги вокруг Эла.
Эл только одарил Лайта мрачным взглядом и вышел из кухни.
— Подожди, Эл!.. — Лайт отставил кофе и догнал его, схватив за ледяное запястье. — У меня для тебя кое-что есть.
Он потащил Эла обратно на кухню, не обращая внимания на слабое сопротивление. На его губах сияла предвкушающая улыбка, когда он подтолкнул детектива к столу, на котором стояла красивая резная шкатулка.
Лайт выдвинул стул и, заботливо взяв Эла за талию, усадил за стол. Тут же поднялась пыль, щекоча нос.
Рюк замер, наблюдая за этой сценой.
Эл опасливо покосился на Лайта и попытался было встать, но Лайт покачал головой. Он взял шкатулку и открыл ее, поворачивая к себе так, чтобы откинутая крышка закрывала детективу содержимое коробочки.
Он стоял прямо перед Элом, ощущая его напряжение. Поборов отвращение, он медленно опустил руку в шкатулку и, поджав губы, вытащил оттуда уже остывшее влажное сердце, источающее отвратительный запах. Опустив коробку, он взял руку Эла и, вложив сердце в его ледяную ладонь, наклонился:
— Как ты отреагируешь на это, ты, ублюдок? — прошипел он ему на ухо. — Это сердце Мисы. Рюк принес его специально для тебя…
Эл не пошевелился. Он продолжал смотреть прямо перед собой, будто оцепенев.
Лайт не мог понять, что это — гнев, ужас, шок или отвращение. Он просто смотрел своими черными, немигающими глазами с протянутой рукой с зажатым в ней сердцем. Алая кровь струилась по его руке, стекая к локтю и капая на пол. Лайт начинал выходить из себя и хотел было схватить его за плечи и затрясти со всей силы, но в этот момент Эл шевельнулся. Это было странное, медленное движение.
Он поднял руку с сердцем, а другой рукой медленно приподнял свою футболку. Затем он, продолжая смотреть пустым взглядом вперед, опустил руку с сердцем и спрятал ее под футболкой. По белой ткани тут же расползлись алые пятна.
— Ч-что, черт возьми, ты делаешь?!.. — в ужасе выдохнул Лайт, не ожидая от него ничего подобного.
Рюк восхищенно захихикал.
Лайт заметил, что он держит сердце на том уровне, где должно располагаться его собственное. Лайт отступил на шаг назад. Он подумал, что таким поведением Эл хочет показать ему, как детективу не хватает бьющегося в его груди сердца.
Показать, чего Лайт лишил его.
Лайт подался вперед, опуская одну руку на плечо Эла. Лайт не хотел такой реакции. Он ожидал злости, гнева, долгой лекции о правосудии, чего угодно, но не такой грустной покорности. Эл не должен был так безропотно принять его насмешку.
Стиснув зубы, Лайт наклонился, запуская руку под его белую футболку, чтобы отобрать мертвое сердце, но вдруг почувствовал резкий толчок откуда-то изнутри.
Выпуклость на футболке, где Эл держал сердце, исчезла, и он, дернувшись, закричал, схватившись за край столешницы. Лайт испуганно отскочил в сторону, в ужасе наблюдая, как бледное лицо искривилось от боли, а крик был исполнен совершенно неописуемой агонией.
Впервые за долгое время Эл выказывал признаки того, что ему больно.
Лайт заметил, как черные глаза закатились так, что почти не видно было зрачка, дрожащие пальцы отпустили стол, и он весь затрясся, запрокинув голову.
— Что… Что с ним?.. — в панике крикнул Лайт. — Он ведь просто засунул руку… под футболку… Сердце… Что происходит?..
Рюк ничего не ответил, продолжая посмеиваться. Рука Эла безвольно повисла вдоль тела, а кровь, которая некогда струилась по его рукам, исчезла. Его нездоровое дыхание было быстрым и прерывистым. Эла потянуло вбок, и он начал падать.
Лайт не успел ничего подумать, как оказался на коленях, успев подхватить Эла прежде, чем он раскроит голову о жесткий пол.
Лайт думал, что был готов ко всему, но не к тому, что он почувствовал в эту секунду.
Эл был теплым.
