– Ниэль, ты забыл? Канцлер и есть вампир, и пока он не насытится, навряд ли нас услышит.

Сильнее всех переживал Зэфус. Вначале он пытался разбудить Далию, потом слушал её сердце, растирал её ледяные руки. Когда это не помогло, вскочил с кровати и закатил бессмысленный скандал. Он орал так, что все обитатели гостиницы убежали на улицу, думая, что сейчас случится погром от сошедшего с ума постояльца. Слай без труда скрутил мага и с помощью Каллина привязал к креслу. Руки Зэфусу крепко примотали к подлокотникам с таким расчётом, чтобы тот не смог свести ладони вместе – одной единственной молнии в старом деревянном доме хватило бы, чтобы вспыхнул пожар.

Проорав какое-то время, маг выдохся и затих. Он сидел, низко опустив голову, и молчал. Все ждали, когда очнётся девушка, ведь умирать ей было слишком рано, вампир должен был подрасти, чтобы появиться в ночь без вреда для себя. Примерно через полчаса Далия глубоко вздохнула и открыла глаза. Удивлённо оглядев столпившихся в комнате людей, потянула одеяло к подбородку.

– Что происходит?

– Ничего, милая Далия, – успокоил её Слай и сделал знак всем выйти наружу. – Мы зашли разбудить вас - скоро завтрак.

– Б… благодарю… – протянула девушка, наблюдая, как принц уводит из комнаты Ниэля.

Все ушли, оставив одного лишь связанного Зэфуса. Когда дверь закрылась, маг поднял голову и глухо проговорил:

– Борцэус, явитесь, мне надо с вами поговорить.

– Что ты хочешь? – отозвался Канцлер, поднимаясь с постели. – Ого! Да ты связан, юноша.

– Да. Я не сдержался когда… когда Далия не проснулась.

– Ах, вот ты о чём, – понимающе кивнул Канцлер. – Значит, началось.

– Вот именно, – кивнул маг, – и у меня в связи с этим появилось острое желание избавиться от тебя.

– То есть? – удивленно хлопнул глазами Борцэус.

– Я хочу тебя убить. Убить прежде, чем ты убьешь Далию.

– И как ты это намереваешься сделать? – Канцлер опасливо покосился на верёвки, стягивающие руки мага.

– Как обычно избавляются от не родившихся ещё детей. Тебя вытравят из Далии, и тогда она сможет жить дальше.

– Хм, не лишено логики, юноша, но ты забываешь об одной маленькой детали.

– Какой?

– Что я не простой ребенок, не человеческий. Улавливаешь?

– Что я должен улавливать? – снова начал злиться маг. – Чем ты таким отличаешься от других детей, которых вынашивают женщины и которых тысячами вытравливают безо всякого сожаления. Ты беззащитен так же, как и они, ты ничего не сможешь сделать против железных щипцов лекаря и… и…

– Вот! – поднял вверх палец Борцэус. – Вот в чём загвоздка. И желания самой женщины. Ты думаешь, Далия согласится на такое?

– …

– Думаю, что ни за что на свете. И ты сам прекрасно это понимаешь и потому так беснуешься. Верно я говорю?

Зэфус вновь опустил голову. Канцлер приблизился к нему и внезапно обнял, положив голову тому на плечо.

– Я думаю, что всё же можно найти выход из этой ситуации, можно изменить правила этой дьявольской игры.

– Вы так думаете? – маг тяжело вздохнул.

– Да. И знаешь ещё что, – Борцэус склонился ниже, заглядывая в опущенное лицо мужчины, – я никого не представляю на месте своего отца, кроме тебя, Зэфус. Я даже успел к тебе привязаться, хотя прекрасно помню своих настоящих родителей.

Маг поднял голову и пристально всмотрелся в глаза напротив. Похоже, Канцлер говорил искренне.

– А вы не ошибаетесь на мой счёт? Ведь знаете же, какая у меня репутация. Какой из меня может быть отец? Чему я смогу научить… вас?

– Эх, научить! – улыбнулся Канцлер, выпрямляясь и слегка похлопывая Зэфуса по плечу. – Мне не нужен учитель, мне нужен отец, который будет любить мою мать. Мне семья нужна. Ведь я буду особенным, не таким, как все дети. Посмотри на Слая, он рос среди толпы придворных в полном одиночестве. Посмотри, как он буквально вцепился в Ниэля, в обоих близнецов. Он видит их искренние чувства, их любовь друг к другу, и хочет, чтобы и его так же любили. Ты думаешь, зачем он едет сейчас в Шамброз? Только лишь, чтобы сразиться за престол? Нет, Зэфус, он хочет возвысить Ниэля, поставив его на место, принадлежащее тому по праву. Так он выражает свою к нему любовь. И так хочет загладить вину перед всеми потомками Морцэ Врагоса.

Зэфус смотрел в лицо Канцлера, обдумывая услышанное, а потом попросил:

– Развяжите меня, я обещаю держать себя в руках до… самого конца.

Борцэус опустился на колени и принялся развязывать туго затянувшиеся узлы. Кое-как их одолев, освободил мага и предложил:

– Давай, расставим здесь всё, как было вечером, чтобы Далия не догадалась.

– Да, вы правы, – кивнул Зэфус, растирая запястья, – я и сам об этом подумал. Не хочу, чтобы Далия узнала о моей слабости.

– Не бойся, не узнает, – успокоил его Канцлер, забираясь обратно на кровать. – Девушка очнётся в своей постели, а всё, о чём мы с тобой сейчас говорили, останется между нами.

– Э… погодите, Борцэус, – замер с креслом в руках Зэфус, – вот вы сказали, что вам не нужен будет учитель. Это как понимать? Вы что, в младенчестве будете таким же разумным, как сейчас?

– Нет, не буду, – махнул рукой Канцлер. – Я же говорил Слаю, кажется, что они с Ниэлем будут править Альрией самостоятельно до тех пор, пока я не повзрослею. Я же буду маленьким, и мне нужно будет ещё вырасти.

– И сколько это займет времени?

– Лет двадцать, я думаю, точно.

– Двадцать лет…

– Да, Зэфус, двадцать. Всё это время именно ты будешь заботиться о нас с Далией и, вполне может быть, о своих собственных детях.

– Своих?! – кресло с грохотом упало на пол.

– Конечно, – досадливо отмахнулся Канцлер, – Далия, если с ней всё будет в порядке, вполне сможет родить тебе детей.

– Я… я не верю, что всё будет так, как вы говорите, – тяжело вздохнул маг. – Это слишком похоже на сказку.

– Ну и дурак! – отвернулся от него Борцэус, укладываясь на подушку. – Когда все факты говорят против, то лишь вера может изменить участь.

Зэфус молча смотрел на рассыпавшиеся по подушке локоны и искал в своей душе хотя бы маленький отблеск той надежды, что пытался вложить в него Канцлер. Искал и не находил, там у него жил один лишь страх, будто человек-невидимка. И вроде бы знаешь, что он есть, а не видишь. Вот уже пару месяцев, как Зэфус обнаружил его в себе. Это было чувство какого-то забытого события, будто с ним что-то произошло, но он никак не мог это вспомнить. И это «что-то» – очень и очень плохое.

========== Глава 50. ==========

Низкие серые тучи затянули небо до самого горизонта. Ветер гнал их с запада на восток, как огромное стадо овец. Изредка в разрывах мелькала синева неба или сверкал сиротливый луч солнца, но их тут же поглощала серая, клубящаяся масса, будто намекая на бесполезность всякого сопротивления. Гор в этих местах не было, и тучи не встречали на своем пути никаких препятствий. Почти никаких. Одно всё же было.

Громадной тонкой иглой взмывал в небо шпиль самой высокой башни королевского дворца в Шамброзе. Он пронзал низкие тучи, теряясь в вышине. Если бы стояла хорошая погода, то можно было бы различить золотую верхушку шпиля в виде какой-то фигурки. Но вот что это была за фигурка, оставалось загадкой для всех жителей города, и как её смогли поднять на самый верх, также никто не мог понять, да и не особо об этом беспокоились. Издавна её использовали лишь для определения погоды: если высоко в небе сверкает золото, пуская кругом солнечные зайчики, значит, дождя не будет, если же зайчики внезапно пропадают, поглощённые наползшими тучами, то жди дождя.

Сам дворец, с его остроконечными крышами, напоминал издали огромную пирамиду с башней в центре. Рассматривая дворец издали, можно было предположить, что весь он был выстроен вокруг этой башни. Многочисленные террасы, балконы и прогулочные площадки вились по спирали, соединяясь между собой каменными лестницами и крытыми переходами. Повсюду пестрели каменные вазы для цветов, сейчас укрытые большими снежными шапками.