– В данном случае всё сложнее, – сказал он. – Ты выходишь замуж.

– Неожиданно! – сказала Ксюха. – Жениха я увижу на свадьбе?

– Жениха зовут Андрей Петрович. Заместитель министра финансов. Чрезвычайно нужный нам человек.

– Старый хрыч?! От жены придётся отбивать? – уточнила Ксюха.

– Напротив. Молодой человек двадцати шести лет. Холостяк. Не пьёт, не курит. Будет дарить тебе цветы и называть тёщу мамой, если ты захочешь, конечно.

– Короче, полный мудак! – констатировала Ксюха. – Для начала пусть купит мне шубу и кольцо с бриллиантом.

– Для начала ты попадёшь в аварию, – сказал он.

План был прост. Люди Силантьева проследили рабочий график замминистра. Обычно около восьми вечера он покидал здание на Ильинке, машину вёл сам. На съезде к набережной была удобная площадка, где такси с Ксюхой удачно подрезало его «вольво», так что Андрею Петровичу не оставалось ничего другого, как прямиком въехать в правую переднюю дверь. Водитель такси, бывший сотрудник «девятки», бог за рулем, как назвал его Силантьев, гарантировал Ксюхе скромные повреждения тазобедренного сустава и вывих руки. Для вящего ужаса в первые секунды после аварии салон такси будет забрызган кровью из двух флаконов с пульверизатором. Основная задача Ксюхи: в ходе истерики сообщить замминистра свою фамилию и домашний телефон. Ну, а дальше как в сказке: благородный рыцарь навещает потерпевшую в больнице, влюбляется и вот уже Дюймовочка примеряет свадебное платье. Наряд милиции, «Скорая помощь» и врачи в «Склифе», естественно, подготовлены.

– Технические подробности, с вашего позволения, опускаю, – сказал он.

– Действительно, как в сказке, – недовольно произнёс Леонид Борисович. – В жизни так не бывает.

– А откуда такая уверенность, что у него нет постоянной женщины? – спросил Х.

– Прослушка за месяц показала, что, не считая рабочих разговоров, чаще всего звонит маме. Женщинам ни одного звонка, – сказал начальник службы безопасности.

– Может, он импотент? – сказал Леонид Борисович.

– Вряд ли, – сказал Х. – Чихвостит свое министерство железной метлой. По сути, сегодня он главный распорядитель бюджета страны.

– Ах, это сладкое слово бюджет, – в иронии Леонида Борисовича соприкоснулись сентиментальность и горечь. – Эти индийские оружейные контракты, которые нам регулярно подбрасывал ныне поверженный премьер Павлов. Старый добрый Советский Союз, дураково поле, огороженное хуями.

– Алюминиевыми огурцами, – сказал Михаил Борисович. – Мемуарами займётесь на пенсии, Леонид Борисович. Будем пробовать. Меняем одну битую Ксюху на весь небитый бюджет.

«Возьми папироску, выпей винца…» Быль оказалась любопытнее сказки. Андрей Петрович лично сопроводил Ксюху в больницу и ежедневно навещал с роскошными букетами цветов, проводя вечера напролёт у койки Дульсинеи, восторженно слушая её воркование и подкармливая бананами. Ответственный врач не преминул сделать свой маленький «гешефт», застращав Андрея Петровича последствиями аварии, и теперь замминистра мучил сослуживцев требованием находить из-под земли супердефицитные заморские лекарства.

– Так бывает, – неуклюже извинился Леонид Борисович за свой скепсис. – На работе зверь, дома сущий агнец. Где-то даже жалко мужика.

– Очень смешно! – сказал он. – Пора переходить ко второй стадии.

Вторая стадия вызвала ожесточённые споры. Достигнутый успех казался таким хрупким, что малейшее неверное движение грозило полным крахом. Собственно, вопрос был банальный: отправить Ксюху сразу после больницы на санаторное лечение за счёт и вместе с Андреем Петровичем или ещё некоторое время продолжить конфетно-букетные отношения. Мнение Ксюхи, что пора бы делом заняться и вообще она соскучилась по мужской ласке, учитывалось, но всерьёз не принималось.

– Как бы за не счёл за шалаву, – сказал Х. – Он финансист, а у финансистов интуиция хорошо развита. На блядях, как известно, не женятся.

– Вы уверены в этом? – с некоторым сомнением произнёс Леонид Борисович.

Всё решил случай. Или обстоятельства. «Все мы жертвы, нет не жертвы, рабы, нет не рабы… – думал он, сидя на институтском банкете в честь защиты Юлькиной диссертации. – Мы просто часть обстоятельств, которые незримо пронизывают нас причинно-следственными связями, и только глупцы могут удивляться фатальности наступивших событий».

Юлька сидела рядом, пьяненькая, розовощекая, довольная состоявшейся жизнью.

– Ну, не грусти! – шепнула она ему в ухо. – У тебя всё получился!

– Всё замечательно, любимая! – он поцеловал Юльку. – Я просто немного устал.

Ему показалось, что он покачивается на ветке, а внизу копошится муравейник из странных существ, не вполне осознающих своё место под солнцем, и среди них Юлька, очумело мечтающая о тихой и скромной норке для них двоих.

Х собрал команду на внеплановую летучку.

– Плохие новости, – сказал он. – Ольга Казимировна ничего не может сделать. Я только что от неё.

Милая старушка, начальник казначейского управления, Ольга Казимировна, беззаветно похоронившая себя в балбесе сыне, для которого в банке придумали футурологическую должность – директор по развитию, была их самым ценным кадром в минфине.

– Наши друзья – местечковые евреи, – именно так Михаил Борисович называл владельцев главного конкурирующего банка, – представили на конкурс государственных гарантий на закупку продовольствия и сельскохозяйственных химикатов заведомо фантазийные условия. Мы там близко не валяемся. Но кто же в нашей стране разбирается в ценообразовании на западном рынке. Местечковые вопят как резанные, что согласовали условия с поставщиками и рвутся на подпись документов к Андрею Петровичу. Ольге Казимировне нужно две недели, чтобы аргументировано разметать их реваншистские планы. Плюс – временной фактор – посевная не за горами.

– Так что время против нас, – подытожил Х. – Отсюда две задачи. Первая: на этот срок убрать Андрея Петровича из министерства. Вторая: по возвращению он должен подписать госгарантии в нашу пользу.

– Das ist fantastisch! – Леонид Борисович выразил общее мнение.

– Я понимаю, – сказал Х. – На кону миллиард долларов бюджетных денег. Так что, либо пан, либо пропал!

Ксюха не звонила из санатория четверо суток. Он нервно пощёлкивал пальцами по японским водяным часам, подаренным Юлькой на день рождения и стоявшим на рабочем столе. Перевербовка была исключена, в этом он не сомневался. Не таков мастак, этот Андрей Петрович. Да и Ксюха, маловероятно, чтобы откровенничала с ним. Хотя…

В её безудержном мессалинстве было нечто мистическое, почти религиозное, будто она отдавалась не мужчинам, а чему-то иному… Чему? Посоветоваться было не с кем, он чрезвычайно аккуратно, от царя Гороха, завёл на эту тему разговор с женой. Поводом послужила наконец переведённая на русский «Сексуальная революция» Вильгельма Райха.

Сначала Юлька напряглась, в глазах со скоростью света мелькнули неясные подозрения про любовницу, но, как-никак, Кен Кизи и прочая компания битников были темой её диссертации, и она увлеклась разговором.

– Сексуальное раскрепощение в шестидесятые неспроста началось в пуританских странах: Англии, Голландии, Соединенных Штатах. Традиционно это объясняется протестом против буржуазного мышления, но я убеждена – это поверхностная причина. Генезис человеческой психики стабилен и цикличен. Брак, семья, воспитание детей, уважение предков и патриотических ценностей не более чем дань конкретно существующим социальным условиям. Меняются социальные условия, соответственно меняется и мораль. Глубинная причина лежит в постижении своей связи с высшим началом, а секс, как ничто другое, объединяет людей для движения в этом направлении. Древнегреческие мистерии, увидев их, мы наверняка назвали бы порнографическими оргиями.

Он подзадорил жену: – В древней Греции видеосъемок не было. А описания настолько метафоричны, что понимай, как хочешь.

Юлька полемично махнула рукой: – Я о другом. Было, не было. Не в этом дело. Либидо никто не отменил. Проще говоря, чем сильнее общественный зажим, тем острее проявляются эротические реальности. Римские первосвященники загоняли сексуальность под пол, в пост нельзя, аборт нельзя, целибат нарушил – на костёр, а в средневековой Европе по ночам в церквях такое творилось, я изучала в «Ленинке» фотографии некоторых сохранившихся фресок, «Камасутра» отдыхает, – Юлька вдруг засмущалась и виновато посмотрела на него.