Лэйме вскочил, весь взмокнув от такого сна, и сунул в гальюне голову под кран. Собственное отражение смотрело на него больным и затравленным взглядом. И Лэйме зажмурился и прижался лбом к зеркалу. “Неужели это никогда не уйдет”.

Он снова посмотрел на себя — бледное лицо, мутный взгляд, темные пряди волос липнут ко лбу — боги, что за жалкое существо. Кажется, сегодня днем он забыл свое положение и место. Посмел о чем-то мечтать, а по сути — был готов, подобно бездомному псу за кусок сосиски, лизать руки темным и пламенным предателям.

Он отступил, не сводя с себя полного отвращения взгляда. А потом спустил пижамные штаны и сказал вслух, зачем-то подражая надменной интонации Тэргона:

— Теперь отсоси мне.

И подпрыгнул на месте, чуть не завопив от прикосновения к плечу: Эйтан незаметно подкрался к нему сзади. И наверняка наблюдал позорный приступ истерики, какое унижение, кажется, сон сбывается, вот он и стоит со спущенными штанами перед пламенным…

— Прикажете отсосать вам, сэр? — сказал Эйтан, загораживая ему выход. — Так точно, сэр, с преогромным удовольствием.

— Я… — выдавил Лэйме и не смог продолжить, горло ему сжало спазмом.

Эйтан опустился на колени и уставился на его член. На лице его не было ни насмешки, ни каких-либо других чувств — оно было словно вырезано из камня. И Лэйме почти вспомнил, что надо делать — надо только перестать бояться и приказать Эйтану уйти, в пламенных слишком силен голос устава, он может и послушаться… Но Эйтан длинно лизнул его и взял в рот, и Лэйме задохнулся и вцепился в его волосы.

Сосал Эйтан отлично, со всех сторон демонстрируя позорные для солдата умения. Да, никто и никогда не доставлял Лэйме оральные удовольствия столь хорошо. А может, дело было в мучительном стыде и страхе, терзающих Лэйме и делающих все происходящее особенно ярким и острым… Восход уже занимался, и Лэйме закрыл глаза, прислушиваясь к пробуждающемуся морю. И услышал шаги — тот, кто сюда шел, не считал нужным таиться.

— Нет, — прошептал Лэйме, глядя на появившегося Тэргона; сон сбывался снова и снова этим утром. Вокруг руки Тэргона был обмотан ремень, словно он собирался кого-то бить.

Но, увидев их, Тэргон замер, и на лице его отразилось искреннее изумление. Кажется, в кои-то веки Лэйме удалось выбить его из равновесия, самым кошмарным для себя способом.

— Господин Лэйме приказал мне сосать, — сообщил Эйтан, и Лэйме отчаянно пожелал, чтобы вода под ними взбесилась и поглотила их. Но, увы, на подобное ему не хватало ныне сил.

— Приказал? Тогда продолжай сосать, — сказал Тэргон, и от него полыхнуло смертельным жаром, а глаза засветились синим. — Привыкли пользоваться своим положением, Лэйме?

— Нет, — прошептал Лэйме, сжимаясь от его гнева и презрения.

Эйтан поднял на него глаза, в них тоже переливалось Пламя, но не синее, а рыжее и теплое:

— Можно вам дырку полизать, сэр?

— Нет! Нет!.. — задрожал Лэйме, и Эйтан не стал настаивать, принялся снова сосать.

========== 57. ==========

— Кончайте уже, — сказал Тэргон с ледяной усмешкой. И после паузы прибавил: — С этим позорищем.

Лэйме положил ладонь Эйтану на волосы — они были мягкими и рыжими — и шевельнул губами. Но не смог ни оттолкнуть его, ни выдавить из себя ни звука. Вязкое оцепенение напало на него; подобное тому, что преследовало, когда он был отверженным; а еще было жарко, невыносимо жарко.

— Однажды в кадетском корпусе мы поймали пару своих… соучеников за неуставными отношениями с младшими курсантами, — сказал Тэргон, все так же усмехаясь. — И выпороли их, — он щелкнул сложенным ремнем. — Но это наказание показалось нам тогда слишком слабым и обычным для подобного проступка. Мои товарищи предлагали покарать преступников, изнасиловав по кругу. Как вы полагаете, Лэйме, это было бы достойной карой?

Эйтан продолжал увлеченно сосать, Тэргон смотрел на Лэйме, не отводя взгляда, и похлопывал ремнем по ладони. “Этого всего просто не может быть, меня здесь нет”, подумал Лэйме — так же, как думал когда-то давно, когда темные притащили его на свой первый и последний допрос.

Эйтан заглотил особенно глубоко и стиснул Лэйме за задницу, а Тэргон, не дождавшись ответа, шагнул вперед. Его напряженный член четким рельефом проступал под тканью брюк. И Лэйме почувствовал, как клубок из стыда, отчаяния и страха, скручивающийся у него в животе, внезапно и болезненно оборвался вниз. Он кончил, почти не заметив этого, лишь спазм, сжимающий его горло, словно бы ослабил свою хватку.

— Давайте, — прошептал Лэйме, — свершите вашу достойную кару, я же вижу, вам этого хочется.

Эйтан встал и преданно уставился на Тэргона:

— Кого будем карать, сэр?

— Никого. Свободен, — сказал ему Тэргон, и Эйтан бесшумно выскользнул из гальюна. Тэргон посмотрел на Лэйме с явственным отвращением: — Неужели вы полагаете, что я променяю верность жене… и мужу на крайне сомнительное удовольствие — анально вас покарать?

— Какая похвальная верность, — руки у Лэйме тряслись, и все не получалось застегнуться. Он заставил себя поднять взгляд: — И что же вы тогда сделали со своими преступными соучениками, Тэргон? Чем закончилась ваша поучительная история?

Тэргон криво усмехнулся:

— Мы тогда увлекались карзианством. Все эти нравственные принципы — не множить подобное зло подобным; взрослый человек наказывает себя сам, последствиями своих поступков — значили в то время для нас очень много. Так что, после долгих споров, мы не сделали с ними ничего. Позже они оба покончили самоубийством.

Покончили самоубийством, не выдержав позора, подумал Лэйме и ясно увидел собственное будущее.

— Не делайте это со мной. Не говорите Дейнару… и Рэйхесу. Пожалуйста. Я знаю, Тэргон, мне не оправдаться в ваших глазах, но я никогда не был виновен в неуставных отношениях. И сейчас… это было чудовищное недопонимание. Прошу вас. Вы достаточно унизили меня этой сценой, я не забуду ее до конца жизни. Но не говорите… им.

— Объяснитесь.

Лэйме снова поднял на него глаза:

— Что? И с кем?

— С мной. Что вы имеете ввиду под “чудовищным недопониманием”?

— Я… разговаривал сам с собой. Перед зеркалом. Вспоминал кошмар и… другое. Сон и явь, — он закрыл лицо ладонями и почувствовал влагу на своих щеках. Как позорно. — Я не слышал Эйтана, а потом не смог его остановить. Когда он принял мои слова на свой счет. Так глупо и трусливо, я знаю, вам не понять этой трусливости, Тэргон, но я… я не хотел происшедшего.

Тэргон вышел, не сказав ни слова, и Лэйме бессильно осел на пол. Он слышал голоса Тэргона и Эйтана, но не прислушивался, только раз вздрогнул от характерных звуков — словно кого-то ударили, и он врезался в стену. Между собой пламенные никогда не задерживались с рукоприкладством.

— Выходите уже, Лэйме, прятаться в туалете недостойно офицера, — вернувшийся Тэргон протянул ему руку, и Лэйме схватился за нее с жалкой поспешностью.

Ремень снова был у Тэргона на поясе.

— Вы мне верите, Тэргон?

— Да, — Тэргон дернул его на себя, выходя, и Лэйме вцепился в его плечо, пытаясь удержаться на ногах. — Хотите выпить?

Лэйме кивнул, и они поднялись наверх, чтобы расположиться в зоне отдыха на баке. Над Внутренним морем занимался рассвет, и оно играло всеми оттенками синего и розового. “Вина с водой”, — сказал Тэргон по пути, обращаясь куда-то в пространство.

И, когда они опустились на диванчики, около них бесшумно материализовался Эйтан и принялся разбавлять вино и разливать его по бокалам. Рядом с Лэйме он положил салфетку с двумя шоколадными конфетами и придвинул их к нему поближе.

Лэйме еле заметно вздрогнул и поднял на него глаза, но лицо Эйтана, украшенное здоровенным синяком, было абсолютно невозмутимо.

— Когда я вернулся на яхту и почувствовал сплетение ваших магий, то решил, что Эйтан вышел из-под контроля, — усмехнулся Тэргон, покачивая бокал в ладони.

— И что вы собирались делать? — тихо спросил Лэйме.

— Вырубить его и связать.