Ель упала, придавив пару человек, которые в сутолоке не успели убраться в сторону. На миг я почувствовал запах хвои и смолы - до дерева оставалось от силы пять-шесть шагов. Заржали покалеченные лошади. А сверху, за сыпавшимися как горох камнями, уже бежали вниз фигурки многочисленных врагов. Полетели стрелы. Появились первые раненые. Вот один из гондорцев упал.

Спереди, грозно и сурово, зазвучал рог. Это Креуг приказывает развернуться, и дать отпор.

Поздно. Пешие враги, вооруженные копьями, мечами и топорами, уже достигли нас. А наш отряд, рассечённый на две части упавшим деревом, на несколько мгновений замешкался.

В первые секунды растерянности мне показалось, что врагов чуть ли не под тысячу. И первый бой мне запомнился - ты, словно стоишь на берегу, и ждешь накатывающийся водный вал. Кажется, что этот вал далеко и движется не быстро. Но миг, и мощная волна уже здесь, вздымается и мощно бьет. Ты закружился в водовороте, бестолково и нелепо размахивая руками и ногами, потеряв чувство реальности и понимания. Ты потерялся!

Так произошло и со мной - в первые мгновения. А потом 'волна' вражеского прилива на миг схлынула, и я моментально, рывком, пришёл в себя.

Орали набегающие враги, ржали кони.

- Вперёд, вперёд, прорываемся, - надрывался в голове отряда Креуг. И люди его услышали. Гондорцы сгруппировались, сплотили ряды и пришпорили коней. В общей давке главное начать движение, а там совокупная масса наездника и лошади сама проложит себе дорогу. И отряд стал выходить из ловушки.

А мы, кто о нас, бедолагах позаботится? Замыкающая часть Изенградского отряда, остаток, человек в десять, повернул и начал прорываться обратно, на чистую тропу.

По моей ноге скользнуло чье-то орущее тело, в плечо клюнула стрела. И я взял своего первого врага. Выставив копье, я, как мне показалась, несильно ткнул набегавшего противника в шею. Но он двигался на встречу, плюс масса коня и инерция копья позволили пробить его насквозь. Узкое жало хищно выглянуло с другой стороны шеи.

Ржали кони, орали на все голоса, как и свои, так и чужие. Орки то понятно, они, похоже, всегда орут и матерятся, себя так поддерживая. Ну а гондорцы скорее от неожиданности начали кричать.

Я дернул рукой, освобождая копье, машинально, на рефлексах, приподнял щит и поймал стрелу, потом ещё одну. По спине ощутимо приложились. Или камнем или еще чем-то, сейчас некогда разбираться.

- Ко мне, ко мне, - надрывался Грестлинг, неистово размахивая мечом, помогая сориентироваться людям. Разворачиваясь, я краем глаза успел заметить, что передовая часть нашего отряда, что осталась с другой стороны перегородившей дорогу ели, уже практически вырвалась из ущелья. Задние бойцы закидывали на спину щиты, и пришпоривали лошадей. На земле стонали и корчились с десяток людей. И вдвое больше врагов. Видать не так уж и сильно растерялись гондорцы, как я по себе судил.

Сейчас главное выбраться из ловушки, а там посмотрим, кто кого. Люди придут в себя, и покажут своё мастерство.

Рассечённый надвое, наш отряд разделился. Благодаря Грестлингу. его уверенности и мужеству, мы вырвались. Пешие вражьи воины отстали, но стрелы продолжали сыпаться и ранить людей.

Из теснины с нашей стороны выбралось восемь человек.

Грес резко остановил коня. Лошадь заржала и встала на задние ноги. Оставшиеся в живых окружили десятника.

Мы смотрели назад. В ущелье, в миле от нас, копошились торжествующие враги. Теперь, когда появилось время осмотреться, можно смело утверждать, что мы действительно схлестнулись именно с орками. Все они, как правило, невысокого, примерно под пять футов росту, но коренастые и крепкие. К тому же их явно больше двух сотен, и им удалось подловить нас, и навязать выгодный бой. Встрою, на просторе, наши шесть десятков на конях легко бы рассеяли и триста, и четыреста врагов. Но в узких горных проходах всё наше преимущество пропало.

Мы видели нескольких орков, которые открыто, на виду добивали и обыскивали изенгардских воинов. И что самое обидное, мы ничего не могли с этим поделать.

Большая часть врагов экипирована весьма неплохо - кольчуги, шлемы, щиты, луки и мечи. Практически всё оружие черное, или близкое по оттенкам - орки любили вороненый цвет.

Сейчас сложно говорить о потерях, но восемь-десять человек точно остались в ущелье. И это только с нашей стороны. Сколько полегло в голове отряда, я понятное дело, знать не мог.

- Где мы можем встретиться с основными силами? - я говорил очень громко, практически кричал - возбуждение еще не прошло, - Здесь есть другой путь?

- Да хер его знает, - Грес был зол, и не скрывал этого.- Вроде есть здесь тропинка, и на лошади пройти можно, да вот только боюсь, что там нас ждут.

- Что делаем? - спросил Скрульф.

- Отходим, пока не окружили, - десятник ткнул плеткой в сторону ущелья. Из него, явно торопясь, в нашу сторону бежало несколько десятков орков. Большая часть из них с луками.

Мы поскакали назад. Всаднику не сложно уйти от пешего. Но мы находились на тропинке, вокруг которой со всех сторон теснились леса. Да, небольшие клочки степи, есть и здесь, но все понимают, что нас можно очень легко подловить - дорога то для выхода только одна.

Вынырнув из-за очередного поворота, мы увидели лежавшего на земле дозорного и мертвого коня. Чуть дальше лежал второй воин, но лошади с ним нет. Вот сволочи, и с задним дозором они разобрались. Кто ж у них там такой гениальный тактик, что сумел подловить гондорцев?

Около павших стоят в подобие строя с десяток орков. Для нас эта встреча явилась полной неожиданностью, а орки видать, успели подготовиться, услышав, как мы скачем.

Орки истошно заорали и запустили стрелы. Мы пошли на прорыв. И будь у врагов больше копий, или стреляй они точнее, кто знает, смогли бы мы прорваться?

Остеру стрела попала в лицо, и он грянулся на землю. Дрего подняли на копья. Под одним из воинов подрубили ноги коню. Человек выпал из седла и над ним быстро-быстро замелькали кривые мечи.

Грес налетел в эту кучу и уложил двоих. Я также взял еще две жизни. Пэг, стреляя умело и расчетливо, заставил упасть еще нескольких врагов. Скрульф зацепил кого-то...

Мы отогнали остатки вражеской группы и спрыгнули с лошадей, осматривая своих.

Дрего и воин, под которым подрубили коня, уже мертвы. А вот Остер ещё хрипит. Но рана страшная. Стрела вошла в глаз, и возможно задела мозг. Пэг поймал и подогнал коня, а я взвалил на него раненого. Остер застонал. Держись, мужик!

Сзади набегали враги. Всё ближе слышались истошные вопли.

Адреналин отпустил, и я с удивлением понял, что понимаю, о чём кричат враги. Кто-то, надрываясь сиплым басом, командовал, приказывал обходить с разных сторон, окружить, догнать... Снова загудел рог.

Засвистели первые стрелы. И мы опять отступили.

Проскакали разрушенную деревню. Тропа превратилась в лесную дорогу. Стало просторней, легче и немного спокойней.

Двигались, всё дальше отдаляясь от неудачного для нас места схватки. Горячка боя проходила. Люди и кони успокаивались.

К тому моменту стало ясно, что наш десятник ранен. Пущенная с близкого расстояния, стрела под прямым углом ударила в плечо, смогла пробить кольчугу и глубоко войти в тело.

Но мы оторвались. Проскакав пару лиг, остановились около родничка. К сожалению, Остер не выдержал тряски, кровопотери, и умер. Следовало оказать помощь живым.

Я стащил с десятника кольчугу и принялся осматривать рану. Ну вроде ничего страшного, и если стрела не отравленная, и относительно чистая, то жить мой друг будет. Как следует промыв и перевязав рану, я осмотрел себя.

В целом я отделался легко, особенно для первого боя. Самая серьезная рана - пораненное до кости предплечье на левой руке. Рана не широкая, но глубокая. И вообще удивительно, как под щит попало вражеское оружие? Грес помог как следует перевязать рану.

Ещё, я заимел множество ссадин и ушибов. На спине, между лопаток, как сказали воины, расплылся огромный синяк - это похоже в меня попал один из летящих сверху камней. Ну и так, по мелочи царапин и ушибов, их много, и они по всему телу.