Почти всю дорогу они ехали молча, только изредка улыбались, глядя друг на друга. Да еще и Селена поймала по радио очень романтическую любовную лирику. Петунье было хорошо и спокойно, и то же самое, по всей видимости, чувствовал Северус. Просто надо было дождаться, когда их оставят одних... тогда все немного прояснится.

Особняк Селены располагался в весьма фешенебельном и престижном районе Бруклина. Он выгодно выделялся среди старинных построек своими размерами — трехэтажное здание с белоснежными колоннами — такие любили возводить в 17-18 веках. Северус подумал еще, что дом напоминает миниатюрный Гринготтс. Такое же пафосный и роскошный.

Зато у Петуньи глаза загорелись при виде столь обширного фронта работы. Если принимать во внимание еще и довольно большой приусадебный участок, из которого Селена планировала сделать этакий цветущий парк, то выходило, что можно было тут пожить и поработать над обустройством дома год-полтора, как раз до окончания Института Пратта, а потом снять квартиру неподалеку на заработанные деньги. Жизнь в Нью-Йорке дорогая, как в любом другом мегаполисе, и нельзя рассчитывать только на отцовские деньги. И само собой, после ремонта можно было с большой вероятностью надеяться, что кто-то из богатых нуворишей захочет отремонтировать и свое гнездо и наймет рекомендованного дизайнера.

Дом внутри был практически жилым — тут осталась и мебель, которую продали вместе со зданием, и кухонная техника, что было как нельзя кстати.

Селена с Петуньей пошли осматривать дом, а Северус отправился в ближайший магазин за продуктами — ведь дорогую долгожданную подругу нужно было кормить.

Разумеется, он никак не мог допустить, чтобы Петунья с дороги, после утомительного перелета, еще и встала к плите, поэтому помимо соков, кофе, чая, хлеба, печенек и прочей бакалеи и полуфабрикатов, он заказал в обнаруженном неподалеку креольском ресторанчике фирменные блюда: куриный суп с сельдереем и зеленым перцем, жареные креветки и цыпленок в панировке, стручки бамии в сливках и пекановый и тыквенный пироги. Их должны были доставить в течение часа, и Снейп надеялся, что к тому времени Селена уже все обсудит с Петуньей. Ему очень хотелось усесться как раньше, в доме в Тупике Прядильщиков, напротив друг друга и хорошенько так поесть! Тем более, что он уже сильно проголодался.

Пока девушки обсуждали дела в кабинете — со второго этажа слышались их приглушенные голоса — Северус трансфигурировал здоровый тяжеленный стол в столовой в подобие того, который стоял у него на кухне и накрыл его вопроизведенной на память скатертью в желтый цветочек. Сразу повеяло домом... и он даже подумал, что не прочь наведаться в Галифакс. Ну... когда-нибудь, возможно... А еще лучше, сделать вот такой же задний дворик с печью для барбекю в своем собственном доме, который просто обязан появиться у них.

У них... Снейп посмотрел на себя в зеркало, висевшее в огромной столовой — ну идиот идиотом, с этой дурацкой блаженной улыбочкой на лице. Что Петунья про него подумает...

Надо принять серьезный вид, пусть считает, что он уже вырос и перестал быть смешным и жалким ребенком. Сев нахмурил брови и повертел головой вправо-влево и вверх-вниз, глядя то исподлобья, то свысока. М-да... выглядело это комично. Из зеркала смотрел напыщенный юнец. Он бросил затею стать респектабельнее лицом и отправился на кухню — обозревать будущие временные владения Петуньи.

Все оказалось просто шикарно: прежние обитатели не экономили на удобствах, и кухня была оборудована по последнему слову техники. Северус, припомнив желание Петуньи, даже поискал что-то, похожее на посудомойку, но не нашел. Скорее всего, тут держали штат прислуги — она и мыла посуду. Зато присутствовали два огромных холодильника американского образца — приземистых и широких, отличная газовая плита и роскошный, цвета слоновой кости кухонный гарнитур. Петунье тут будет раздолье!

Он еще подумал, как приведет ее в свою индейскую хижину — там же нет всего этого, только каменный очаг на маленькой кухоньке и глиняные горшки и миски... стыдоба! Может, надо будет пойти с ней в универмаг и купить кухонной утвари посовременнее?

И посуда тут была очень красивая — похожая на сервиз Эйлин. Эх... а он-то думал, что у него на кухне в Галифаксе хорошо и уютно. А тут... ну что ж, тем более надо стремиться к тому, чтобы обеспечить свою будущую жену и мать его детей хорошей просторной, оборудованной по последнему слову техники кухней.

Снейп опять мучительно задумался. Вот он тут строит наполеоновские планы, а вдруг... вдруг она не согласится? Кто он в принципе, такой? Пока что вообще ничего из себя не представляет, и неизвестно, когда добьется чего-то в жизни. Да, у него есть на сегодняшний день несколько оригинальных разработок, которые он пока что держит в секрете, дорабатывая и совершенствуя рецептуру... но на сколько они потянут в финансовом плане — неизвестно. Вдруг вообще не будут пользоваться успехом. А за голодранца Петунья не пойдет, и будет абсолютно права — кому нужны нищеброды-неудачники?

Мерлиновы подштанники, а ведь все оказалось еще сложнее, чем он себе представлял! Он-то мечтал, как Петунья приедет, они с ней будут неразлучны, поселятся в одной квартире... а выходит, что ничего пока не получается. Жить вместе нельзя — Диего его треснул по башке и сказал сначала подрасти, а то упекут за связь с несовершеннолетним, даже если они ни разу не поцелуются. Это ему не магБритания, где детки сто лет назад в пятнадцать лет могли жениться. Тут нравы якобы строго блюдут. И неважно, что юнцы заводят романы еще в школе — все равно, закон есть закон.

Далее — работа. Сам же нашел Петунье такую, что у нее времени будет совсем мало на развлечения и отдых. С одной стороны — ей это очень нравится и она благодарна, а с другой он готов был себе волосы выдрать на голове за то, что самолично же загрузил ее по самую макушку. И когда им теперь общаться? А без совместного времяпровождения... ну как они сблизятся-то?

И самое главное — что будет, если... если Петунья скажет, что он ей не подходит? Или, к примеру, он заметил, что здесь, в Америке, ходят толпы привлекательных мужчин, не чета ему. И выйдет так, как с Лили. Сначала маленькая Эванс цеплялась за него, боясь потеряться в чужом ей мире, но потом освоилась и стала отходить от него все дальше и дальше. И ушла совсем. Так же и тут получается — он-то тут освоился неплохо, а когда и она привыкнет и заведет знакомства... скажет, прощай, Сев, останемся друзьями.

Снейп тяжело вздохнул. Оказывается, полюбить человека — половина дела. Самое трудное — это признаться и попросить быть рядом всегда. И еще тяжелее, если ответом будет отказ. Может, лучше делать вид, что он относится к ней так, как это было в Галифаксе? И не настаивать на амурных отношениях. Петунья девушка серьезная, а из него кавалер так себе...

Пока он предавался самоанализу, самобичеванию и самоуничижению, хлопнула входная дверь. И через минуту в кухню вошла Петунья с пакетами, которые поставила на стол.

— Вот ты где! — довольно сказала она. — А я проводила Селену. Ей очень понравились мои эскизы интерьеров, которые я придумала раньше, и она сказала, что берет меня на работу. Здорово же, да, Сев? Кстати, я тут встретила на крыльце посыльного из ресторана — он сказал, что ты заказал еду. Спасибо, ты такой внимательный и заботливый, обо всем подумал.

И Петунья, обняв его сзади, наклонилась и поцеловала в щеку. Снейп раскраснелся и смутился, взволнованно размышляя, какие же это поцелуи: дружеские, братские или его все время целуют как парня?

— Ну, давай обедать, пока все не остыло, — пригласила старшая Эванс, красиво сервировав стол извлеченной из шкафов посудой. Сев, ты такой романтик, как я погляжу, — засмеялась она. — Здорово, что ты наколдовал сюда наш старый стол и скатерть Трикки. Я так скучаю по твоему дому в Галифаксе... знаешь, после того, как вложишь во что-то частичку труда и души, жалко расставаться с этим.

— А этот домина... он тебе нравится? — осторожно поинтересовался Северус. Ух ты, она же вложила и в него много труда и души — так может, и не захочет от него избавляться? — Ты хотела бы жить в таком вот особняке?